Страница 18 из 68
Завоевание Гранады оказалось лучшим из возможных началом правления «Католических королей». Десять лет подряд лучшие войска Южной Кастилии под королевским знаменем участвовали в королевских кампаниях. Последняя победа дала монархам возможность осыпать почестями самых преданных и отважных вассалов. Эмоциональное воздействие победы на современников не передать словами: «Куда значительнее, чем открытие Америки», — восторгался один очевидец; «Конец бедам Испании!» — восклицал другой. В этой атмосфере ликования после успешного завершения векового конфликта Изабелла и Фердинанд, располагавшиеся лагерем в шести милях от Гранады, в новом христианском городе Санта-Фе, сочли, что настала пора дальнейшего укрепления положения монархии.
ИЗГНАНИЕ ЕВРЕЕВ
Возможно, «Католические короли» посчитали военную победу над маврами достаточным основанием продолжить популярную политику, которая принесла им признание городов. Монархия нуждалась в увеличении числа союзников, чтобы ослабить влияние знати. Учреждение инквизиции в 1478 году стало первым шагом в этом направлении; поначалу весьма популярная у народа и церкви, инквизиция представляла собой централизованный институт королевской власти — единственный, действующий на всей территории объединенной монархии. Изгнание евреев, очевидно, показалось способом упрочить власть в стране. Это произошло всего через три месяца после капитуляции Гранады. Евреям предложили обратиться в христианство или оставить земли Кастилии и Арагона в течение четырех месяцев. Число тех, кто предпочел уехать, составляет предмет горячих споров; по последним оценкам, таких было от 60 000 до 70 000 человек, и многие из них вернулись после того, как королевский указ позволил им возвратиться и потребовать обратно свое имущество, если они могли доказать, что приняли христианство. Согласно мнению ряда исследователей, влияние изгнания евреев на экономическую и демографическую ситуацию в стране сильно преувеличено.
КОЛУМБ И АМЕРИКА
Тысяча четыреста девяносто второй — также год, когда Изабелла и Фердинанд наконец выслушали генуэзского мореплавателя Кристобаля Колона (Христофора Колумба), который в течение многих лет рассуждал о возможности найти западный путь в Индию. В действительности аудиенция состоялась через две недели после обнародования указа об изгнании евреев, и не удивительно, что поддержку генуэзцу оказала Андалусия. Единственным конкурентом в плавании через Атлантику была Португалия, которая первой вышла в океан и к 1492 году, как считалось, контролировала известные маршруты за золотом и специями. Великие правители Западной Андалусии владели такими портами, как Сан-Лукар де Баррамеда, Гибралтар и Кадис, добыли немало богатств после набегов на Северную Африку и эксплуатировали в своих обширных имениях труд жителей колоний. Королевское решение диктовалось стремлением удержать инициативу и воспользоваться возможностью, буде таковая представится; то же самое произошло в 1482 году, когда поход на Гранаду начали из опасения, что крупные землевладельцы юга поделят мусульманское королевство между собой.
Из ряда упоминаний следует, что Колумб имел ясное представление о том, чего хочет. А хотел он золота. Однако он также настаивал на том, что его цель — обратить язычников в благую весть католической церкви. Именно после первых плаваний Колумба в 1494 году папа римский утвердил титул «Католических королей» для испанской монаршей четы. Жажда наживы неразрывно сопровождала исполнение «цивилизаторской» миссии, которая сделала Кастилию защитником христианской Европы от неверных; все, кто вкладывал усилия или средства в это предприятие, ожидали хорошего дохода. В те времена золото было «как самым выгодным, так и самым символичным из всех товаров», по словам знаменитого французского историка Пьера Вилара. Клирики и крестоносцы, только что доказавшие свою доблесть и окончательно победившие ислам на полуострове, желали утвердить свою веру за океаном. Более того, крест и меч получили нового союзника — кастильский язык. В 1492 году Элио Антонио де Небриха (1444-1522) выпустил «Искусство кастильского языка», первую в Европе грамматику родного языка, и посвятил ее королеве Изабелле как «инструмент империи». Так язык стал ярмом, объединившим старых и новых подданных Кастилии.
Фердинанд II, король Арагона и регент Кастилии
Завершив первый и самый знаменательный этап своего правления, а именно — укрепив власть на полуострове, «Католические короли» обратили внимание на границу с Францией и содействие притязаниям Арагона в Италии. В рамках договора с Барселоной в 1493 году Карл VIII, король Франции, согласился вернуть Руссильон и Серданию, две каталонские провинции на севере Пиренеев, которые Франция отобрала в 1462 году. Испано-французское соперничество переключилось на Италию. Через несколько лет дипломатических разногласий многочисленный флот с небольшой армией под командованием дона Гонсало Фернандеса де Кордовы, Великого капитана, направился на юг Италии, и серия великолепных военных побед (битвы при Сериньоле и Гарильяно в 1503 году) превратили Неаполь в постоянное владение испанской короны.
Блеск, великолепие и могущество двуединой монархии как на родине, так и за ее пределами не следует воспринимать как должное. История Испании, а быть может, и всей Западной Европы, могла сложиться совершенно иначе, если бы в 1504 году Изабелла не умерла, оставив супруга разбираться с чрезвычайно запутанной ситуацией престолонаследия. Фердинанд был всего лишь мужем королевы Кастилии и, без учета того обстоятельства, что он принадлежал к правящему семейству Трастамара, силы, которыми располагал король Арагона, были слишком скромными, чтобы бросать вызов западным соседям. При этом Кастилия втрое превосходила территории Арагона, Валенсии, Майорки и Каталонии вместе взятых; ее население составляло пять миллионов человек — по сравнению с менее чем миллионом в остальной Испании; она была богаче в доходах, активно развивалась и расширялась, а потому представлялась лакомым куском.
После смерти Изабеллы ее супруг вернулся в собственные владения. Планы на потомство (которые Фердинанд столь великолепно пытался реализовать в искусной дипломатической игре, что вызвал восхищение Маккиавелли) так и не осуществились. Первый сын Хуан умер в 1497 году; внук Мигель, потомок инфанты Изабеллы и короля Португалии Мануэля I, скончался два года спустя в возрасте трех лет; а в Генте (Фландрия) дочь «Католических королей» донья Хуана, следующая в очереди на трон, родила сына Карлоса, от Филиппа, сына и наследника Марии Бургундской и императора Священной Римской империи Максимилиана I. В своем завещании Изабелла сожалела по поводу предполагаемого наследника «из чужого народа и чужого языка». Некоторые опасения относительно способности доньи Хуаны править страной заставили Изабеллу так сформулировать свою последнюю волю: если ее дочь не сможет или не захочет принять бразды правления, Фердинанд должен управлять Кастилией в качестве регента до тех пор, пока дон Карлос не достигнет совершеннолетия. Фердинанд терпел недовольство мужа доньи Хуаны, Филиппа, до безвременной кончины последнего в 1506 году, и должен был примириться с мыслью о чужеземном наследнике тронов Кастилии и Арагона.
Фердинанд вернулся в Кастилию в июле 1507 года из Неаполя, и немногочисленной армии оказалась достаточно, чтобы подавить открытое сопротивление; однако королю все же пришлось пойти на уступки, чтобы утихомирить враждебные настроения. Он управлял Кастилией до самой смерти — до января 1516 года. В восточные владения назначили наместников; ресурсы Кастилии подкрепляли международные амбиции короля, который обратил свое внимание на Наварру (ту захватило войско под командованием герцога Альбы) и на Северную Африку, где испанцы заняли ряд портов, чтобы обезопасить себя от нападений.
После смерти Фердинанда неуправляемое и самовластное дворянство вернулось к междоусобным войнам, интригам и заговорам, игнорируя либо вовсе отрицая власть короны. Предвидя такое развитие событий, Фердинанд назначил кардинала Сиснероса регентом для поддержания хотя бы видимости закона и порядка. Кризис выявил в полной мере сомнительность баланса сил в стране. С 1515 года, когда в Брюсселе дон Карлос был объявлен совершеннолетним, по июнь 1517 года, когда новый король отправился в Испанию, сохранялись два центра власти: Сиснерос — в Кастилии и дон Карлос и его советники — в Брюсселе. Сиснеросу пришлось справляться с многочисленными проявлениями недовольства: он попытался создать постоянную полицию, чтобы поддерживать закон и порядок в королевстве и искоренить злоупотребления, возникшие по причине политического вакуума, но столкнулся с противодействием местной знати, Брюсселя и таких городов, как Бургос, представители которого в кастильском парламенте требовали больших свобод.