Звезда упала

Николай оторопел.

Было дело, Мишка действительно первый начал бегать за Надей, тем паче, что учились они в одном классе, далеко ходить не надо. Но Николай, когда глаз на неё положил, всё ему перебил, против него Мишка не потянул.

Оно и понятно, Николай постарше на несколько лет, да и виднее, само собой, тут и спору нет. Конечно, жалко было Мишку, совестился перед ним, но в таких делах ничего не попишешь, сердцу, как говорится, не прикажешь.

А Мишка тогда даже драться с ним хотел. Но потом постепенно остыл, успокоился, всё ж таки друзья, чего теперь делать. Тем более относился к Николаю всегда с уважением, как к старшему. Так что в конце концов всё устаканилось, и женился Мишка на Вере. Как из армии пришёл, так через три месяца и женился.

И очень, кстати, удачно сложилось, потому что Вера — ближайшая Надина подруга, они с ней не разлей вода, так же как он с Мишкой. И между прочим, получилась у них в результате отличная советская семья, вот, хорошая дочка растёт, красавица будет, сразу видно!

И совершенно ни к чему этой красавице дочке старую историю ворошить.

— Ты чего всякую болтовню слушаешь! — строго сказал Николай девочке. — Кто это тебе такое наплел?

— Петька Степанов, — тут же заложила своего информатора Наташа.

— Ты больше этого Степанова слушай! — возмутился Николай. — Просто папка твой с Надей в одном классе учились, и они дружили, вот и всё!

— А Петька говорит, что он на маме поженился, потому что она тёти Надина подруга, — ничтоже сумняшеся заявила девочка.

Николай резко остановился. Следовало раз и навсегда выбить подобную чушь у ребёнка из головы.

Не хватало ещё, чтобы она это дома повторила!

Ну и вообще…

— Так! Значит, чтоб я больше этой ерунды никогда не слыхал! Понятно тебе?! — жёстко, глядя прямо в глаза Наташе, произнёс он. — Иначе всё матери расскажу! И вообще дружба врозь у нас с тобой пойдёт! А Петьку твоего увижу — так уши ему надеру, что на всю жизнь запомнит, как языком молоть!.. Уяснила?

— Уяснила! — пролепетала напуганная Наташа.

Больше уже до самого Дарьино ни тот, ни другой не произнесли ни слова.

Молча шагали они по пыльной дороге, каждый думая о своём.

Глава 2

ПОДРУГИ

Вера Денисова, мать Наташи, торопливо шла по главной дарьинской улице, направляясь в поселковый Дом культуры. На ней было ситцевое платье лимонного оттенка, очень шедшее к её миловидному лицу и делавшее Веру совсем юной, почти девочкой.

Она приблизилась к старому дворянскому зданию с облупленной краской когда-то розового, а теперь просто грязного цвета и, потянув находящуюся между двух потрескавшихся колонн скрипучую дверь, исчезла, будто провалилась, в тёмное пространство коридора.

В коридоре этом следовало свернуть направо, пройти вдоль актового зала (бывший бальный ), ещё раз повернуть и тогда уже там, в правом крыле здания, обнаруживалась дарьинская библиотека, куда, собственно, и направлялась Вера.

Зарывшись в книжки, за библиотечным столом сидела Надя Антонова, любимая Верина подруга аж с шестилетнего возраста, с тех пор, как они сделали свой первый совместный секрет, то бишь вырыли в укромном месте на берегу Пусти ямку, положили туда ракушку, целлулоидную куколку, перочинный ножик со сломанным лезвием, копеечку, пустой лекарственный пузырёк, ещё какие-то не менее важные мелкие вещи, и накрыли всё это богатство стёклышком с тем, чтобы впоследствии, наведываясь сюда, заботливо очистив прозрачное стекло от нанесённого ветром песка, с удовлетворением любоваться сквозь него на свой, никем не тронутый (дружный вздох облегчения!), драгоценный секрет.

Давно это было. Теперь Надя совмещала сложные обязанности заведующей Домом культуры и библиотекой, что, впрочем, удавалось ей без особого труда, учитывая пока ещё недостаточно развитую социальную активность не шибко сознательных граждан посёлка Дарьино.

Надя подняла голову и, увидев входящую подругу, радостно улыбнулась.

— Вера! Хорошо, что ты зашла! — певуче произнесла она.

Голос у Нади был чуть-чуть хрипловатый, выговор мягкий, от этого речь её казалась насыщенной какой-то особой, неповторимой мелодикой.

— Смотри, что я тут вычитала, — блестя глазами, проговорила она. — Помнишь блоковский вечер, который мы в прошлом году делали?

— Ну, помню, — усмехнулась Вера неизменному энтузиазму подруги.

Ещё бы ей было не помнить! Они, дурёхи, даже на радостях сфотографировались в тот день. Не подозревали, что из-за этого никем не санкционированного вечера у них обеих случится куча неприятностей. На следующее же утро оказалось, что выбранный ими поэт Александр Блок — кандидатура для подобного мероприятия крайне неудачная, то бишь весьма сомнительная фигура. И стихи его соответственно тоже отнюдь не рекомендовались для публичного чтения. В общем кто-то сообщил об этом вечере в город, приезжала комиссия, разбиралась. В результате она получила строгий выговор от Аллы Петровны, своего директора, а Надя чуть вообще не полетела с работы, только из-за мужа и удержалась, Николай её еле отстоял.

С другой стороны, ничего неожиданного в подобном развитии событий не было. Этот вечер, вызвавший такую бурю, был всего лишь логическим продолжением длинной цепи совместных, как они их называли, авантюр. Слово это первой открыла в какой-то книге Надя, ещё тысячу лет назад, во втором классе, и с тех пор они, замирая от восторга перед собственной отвагой, постоянно готовили всевозможного рода авантюры. К ним, за время их долгой дружбы, они привыкли относить всё подряд — от вполне невинного списывания контрольной до куда уже более опасного и чреватого неприятностями приключения, такого как, например, кража яблок в колхозном саду. Эти постоянные авантюры окончательно сроднили их, сделали воистину неразлучными.

Позднее, когда центром их интересов на какое-то время стала танцплощадка, обе вроде бы несколько остепенились, но тем не менее даже после замужества по-прежнему периодически вовлекали одна другую в разного рода затеи, некоторые из которых потом приходилось довольно долго расхлёбывать, что, впрочем, охлаждало неуёмный темперамент подруг совсем ненадолго.

— Вот послушай!

Надя взяла в руки книгу, поднесла прямо к глазам. Она была близорука, читала в очках.

— «Блоку — верьте, это настоящий — волею божией — поэт и человек бесстрашной искренности». Это Горький пишет в письме, между прочим. А теперь смотри, что сам Блок пишет…

Она положила книгу, потянулась за другой.

— Да погоди ты с Блоком! — нетерпеливо прервала её Вера. — Ты хоть новость слыхала?

— Какую? — удивилась Надя.

— Я так и думала! — скептически скривила губы Вера. — Сидишь тут как книжный червь в своём клубе и знать ничего не знаешь…

— Да в чём дело-то?!

Надя нахмурилась. Вообще-то глаза у неё были тёмно-зелёные, но сейчас за стёклами очков они казались совсем чёрными.

— Колю твоего срочно в область вызвали, председателем его назначают, вот что! — торжественно объявила Вера. — Рубцов из обкома звонил!

Надя, нервничая, сняла очки и встала из-за стола. Она оказалась выше ростом, чем Вера, с красивым, чётко очерченным лицом. Стоя рядом, они как бы дополняли друг друга, каждая по-своему хороша: изящная блондинка в жёлтом ситцевом платье и статная брюнетка в строгом тёмно-синем костюме. Обе свои, местные, вместе росли, вместе бедовали, чему, кстати, способствовало и то, что подруги росли без родителей.

Верин отец утонул, когда ей только исполнилось двенадцать лет, всего на полгода пережив мать, которая неожиданно померла от какой-то вирусной инфекции, сгорела за три дня.

Надя же своих родителей и не знала толком, сызмальства жила у бездетных дядьки с тёткой. Люди они были по деревенским понятиям состоятельные, так что в один прекрасный день их раскулачили. Приехали, забрали свинью, лошадь, всё, что в чулане нашли. А потом ещё на прощанье берёзу, что испокон веков во дворе росла, порубили. Так просто, из злобы, потому что на большее надеялись.