До последней точки

— Кто они, эти чудесные маленькие создания? — спросила Алисия. — И кто эти человечки? Они необыкновенно красивы.

— Они здесь живут. Их дом на краю Исчезающей Точки.

— А мы уже близко? — спросила Венди.

— Да, — ответила девушка. — Приближается критический момент. Мы почти подъехали.

Френк взглянул в сторону спальни:

— Да, если нас не спалит Весельчак,

— Не ругай его. Он занят нужным делом. Разговаривает с духами и богами. Я верю Весельчаку. Он необыкновенный человек.

Постепенно стены каньона сужались и второй раз за этот день образовали над ними подобие шатра. Машина с трудом пробиралась сквозь узкий проход, который был едва освещен солнечным светом. Растений больше не было видно. Вокруг только голые камни. Раздался треск. С правой стороны разбилось зеркало о выступ скалы. Френк ругнулся и взял немного влево. Скалы каньона тянулись на сотни футов ввысь. И вдруг скалы как бы распахнулись, как откинутые в разные стороны ладони.

Френк вздохнул с облегчением, когда наконец они выехали на широкое открытое плато, покрытое зеленой травой и желтыми цветами.

— Остановись здесь, — тихо сказала Маус. Френк остановил машину и оглянулся. Посмотрев

на тоннель, сквозь который только что проехал, он ужаснулся. Неужели дом на колесах смог протиснуться в эту щель. Маус открыла дверь. Все поспешили за ней. Они услышали новый звук. Глубочайшие вздохи. Так дышала вечность. Маус направилась к краю плато, за которым простиралось бесконечное небо. За Маус шли Сондерберги, а за ними Николо Флука.

Подойдя к краю, все затаили дыхание.

Прядильщик висел в ярком голубом небе, простертый в бесконечности. Облака разбивались о его нескончаемое золотое тело, внутри которого сверкала молния. Тело дергалось, как длинный китайский змей. Тысячи ног трудолюбиво изгибались и переплетались друг с другом. Из-под каждой пары ног выходила шелковая нить и плыла в Бесконечность. Окружающее Прядильщика небо состояло из огромных колыхающихся серебристых лоскутков, которые отражались друг в друге и в которых можно было видеть целые миры и вселенные. Каждая нить содержала особую жизнь. Была отдельной Линией Существования. Тысячи и тысячи таких нитей сплетались друг с другом.

То, что Прядильщику нездоровилось, сразу бросалось в глаза. В полотнах были видны дыры. В некоторых местах нити перекручивались или затягивались в узлы. Некоторые ноги Прядильщика спазматически дергались и не вили нитей. Было много путаницы, но это еще не Хаос.

— Посмотрите на Прядильщика, — сказала Маус. — Очевидно, что он болен, он страдает, и если я не вмешаюсь, будет еще хуже. — Потом она повернулась к Венди:

— Если тебе не трудно, девочка, — я бы хотела стакан воды.

— О! Конечно, конечно, — и Венди со всех ног кинулась к машине.

Она принесла воды и Маус сделала большой глоток. И вдруг она стала как будто выше и сильнее и начала петь.

Песня была без слов. Она лилась бесконечным потоком фортиссимо. Все зажали уши. Музыка была одновременно успокаивающей и бодрящей, мягкой и восстанавливающей силы. Стало заметным, что движения Прядильщика утратили судорожность и приобрели размеренность. Его ноги двигались в такт песни Маус. Она пела очень долго. Дольше, чем это было возможно для любого земного существа, и напряжение от подобного пения как бы отпечаталось в выражении лица девушки. Наконец она замолчала и слабо улыбнулась Венди:

— Я хочу еще глоток воды. Девочка протянула ей стакан.

— Теперь все в порядке, вы успокоили его?

— Не знаю… Френк негодовал:

— Что значит «не знаю»?! Ведь вы спешили сюда, чтобы успокоить Прядильщика?

— Я надеюсь, что успокоила его. Неужели вы думает, что это так просто? А теперь не отвлекайте меня. Я должна продолжить.

Маус запрокинула голову и из ее горла вырвался звук, подобный цунами. Он выплескивался с таким напором и так неистово, что казалось он смоет и плато, и Прядильщика. Но когда девушка закончила пение, то выглядела так, будто недовольна собой.

— Не знаю, что-то не срабатывает.

— Я знаю!

Все обернулись. Весельчак выглядел утомленным, но гордым. Пот ручьями стекал по его лицу. В правой руке он держал золотой цилиндр длиною в несколько футов. Внутри горел огонь.

— Где вы нашли это?

— Я не нашел. Я сделал, — и Весельчак подмигнул Френку.

— Что это такое?

— Это флейта.

— Как странно она выглядит, — сказал Френк.

— Да, в симфоническом оркестре вы такой не найдете. Это народная американская флейта. Я сделал ее из золота, которое собрал.

Весельчак посмотрел на Маус:

— Когда я встретил тебя, маленькая певунья, и узнал о твоем путешествии, то сразу решил, что буду делать со своим золотом, когда настанет решающая минута. Скажи, а ты догадалась, что я тоже музыкант?

Маус кивнула.

— Сейчас Прядильщику мало одной песни, чтобы успокоиться. Нужен еще хороший аккомпанемент.

Индеец приложил сверкающую флейту к губам и заиграл. Вдохновленная Маус запела третью песню. И хотя это кажется невозможным, но третья песня звучала еще лучше, чем первые две. Однако когда они закончили, девушка все-таки казалась недовольной.

— Все равно чего-то не хватает.

— Френк, ты умеешь играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?

— Кто, я? Ты, должно быть, шутишь, никто из нас не может играть….

— Эй! Папа, а как же я?

Алисия и Френк посмотрели на Венди. Да, Френк вспомнил, что когда-то его дочь действительно играла на губной гармошке.

— Я попробую, папа.

У Венди глаза сияли, когда она побежала в машину.

— Я сомневаюсь, — сказал Весельчак. — Губная гармошка не слишком благородный инструмент.

— Благородство не в инструменте, а в исполнителе, — нравоучительно заметила Маус.

Прибежала запыхавшаяся Венди. Маус положила руки на плечи девушке.

— Слушай и старайся подыграть. Сейчас ты должна играть сердцем.

Весельчак поднес флейту к губам. Венди кивнула:

— Я готова.

Музыка, которую исполняло трио, удивила Френка.

Звуки, лившиеся из золотой флейты, напоминали пузырьки шампанского, в то время как звуки губной гармошки были похожи на пену на пиве. Самым непонятным образом они соединялись под мощным напором пения Маус.

Френк завороженно слушал. В это время кто-то дернул его за руку. Это был Флука. Он подмигнул и стал рядом.

Прядильщик начал реагировать. Вспышки молний участились. Беспорядочно дергающиеся ноги успокоились. Все его тело пришло в ритмичное движение. Дыры в ткани существования начали затягиваться, узлы развязываться, запуганные нити распрямляться. Восстановленные картины были бесконечно красивы. Френк почувствовал, что его переполняет чувство удовольствия и покоя.

Завороженные музыкой, они не сразу заметили приближающуюся темноту. Сначала она появилась как узкая полоска среди скал, но постепенно начала расти, а вместе с темнотой появился грохочущий звук, от которого вибрировали кости. Остальные ее тоже заметили. Маус, не прекращая песню, с беспокойством обернулась и еще больше усилила звук и полноту своего пения. Френк не стал спрашивать, что означала эта темнота. Похоже, что Хаос выследил и догнал их.

Успеет ли она закончить песню? — пробормотал Френк.

— Должна, — сказал Флука. — Ее нельзя прерывать. Иначе все пойдет прахом.

— Его надо как-то остановить, — с самым невозмутимым видом сказал Флука. У Френка от этого предложения даже отвисла челюсть.

— И кто же, интересно, это сделает?

— Мы, — последовал невозмутимый ответ.

— Мы?? И что мы будем делать? Бросать в него камнями?

— Мы должны придумать что-то. Надо выиграть время.

Флука побежал к машине. Френк за ним. Они должны были дать Маус закончить свою песню.

Алисия осталась с Маус, и Френк понимал, что тепло, которое она распространяла, было важным для Прядильщика, как и пение Маус. Он завел мотор.

Хаос ненавидит все настоящее. Может быть, несколько тонн детройтской стали заставят его повременить. Удивительная музыка трио проникала через стены на колесах и действовала очень вдохновляюще.