Шип вызывает Коготь

Также мне стал известен тот факт., что лишь единичные представители Братства обладают читаемыми, распознаваемыми отпечатками пальцев. Год за годом полируя свои зеркала, они выглаживают свои ладони.

Небо над их головами кипело и озарялось молниями. До Кары уже начали долетать первые капли дождя, ветер стал ощутимо влажным. Горизонт терялся за пеленой густого тумана.

Мыском сапога Кара осторожно поддела тело одного из тех, кого застрелил Нейл, и перевернула мертвеца на спину. Мужчина был одет в дешевую, поношенную непромокаемую куртку из пластикового волокна и кожи. Один его глаз блестел аугметикой, а поверх второго лежала шелковая повязка.

— Кто-то знакомый? — поинтересовался Нейл, подходя со спины.

В отличие от остальных членов отряда, Кара и Гарлон начинали работать на ордосы не с Рейвенором. Изначально они присягали его учителю — инквизитору Грегору Эйзенхорну. Только лет десять назад или около того они вошли в команду своего нынешнего командира. Кара часто вспоминала об Эйзенхорне. Суровый, импульсивный, с куда более тяжелым характером, нежели Гидеон, Грегор все-таки был человеком, за которым хотелось следовать. К тому же она была многим ему обязана. Но, как ни печально, для самого Эйзенхорна она всегда оставалась просто танцовщицей-акробаткой с Бонавентуры.

Она часто гадала, что же случилось с ее прежним начальником. Последний раз она видела Грегора еще в 87-м, когда они выполняли задание на 5213Х. В тот день он выглядел полнейшей развалиной и держался лишь благодаря своей неукротимой воле и огромному количеству аугме-тики. Поговаривали, будто он перешел черту и стал радикалом. Кара не верила этим слухам. Эйзенхорн всегда был таким… бескомпромиссным. Она тепло вспоминала и о нем, и о других, с кем водила дружбу в те дни: о Елизавете Биквин, да дарует ей покой Бог-Император, милом Эмосе, Медее Бетанкор и Годвине Фишиге.

Они через многое прошли вместе. И хорошее, и плохое. Но теперь ее место было здесь.

— Не имею ни малейшего понятия, кто это, — наконец произнесла она.

Повинуясь чистому любопытству, Кара наклонилась и сдвинула в сторону шелковую повязку на лице покойника. На нее уставился мертвый, остекленевший глаз.

— Что еще за чертовщина? — удивленно спросил Нейл.

Кара поднялась и пригладила мокрые пряди рыжих волос. Тем временем Матуин и Тониус направились ко второму телу. Карл, как, впрочем, и всегда, был одет изысканно и сейчас, шагая по раскисшей грязи, переживал за судьбу своих сапог.

Он был учеником Рейвенора, а стало быть, со временем станет инквизитором. Когда-то Гидеон тоже был простым дознавателем под началом Эйзенхорна. Порой Кара задавалась вопросом: сумеет ли Карл когда-нибудь добиться таких же успехов?

— Если бы ты оставил от него хоть чуточку, мы могли бы провести более тщательный осмотр! — возмущенно воскликнул Тониус.

— Это же автопушка, — равнодушно отозвался Матуин. — Чего же ты хотел?

Тониус потыкал палкой в изуродованные останки.

— Что ж, полагаю, у него также имелся аугметический глаз. А вот это — либо остатки повязки, либо наш герой носил шелковые женские трусики.

Обычно его остроты заставляли улыбаться всех остальных, но не в этот вечер. Сейчас им было не до смеха. Рейвенор, обычно вполне искренний со своими людьми, ничего не рассказывал им о причинах остановки на Малинтере. Они знали только одно: он отправился в путь к этой заброшенной, пустынной планете после того, как получил какое-то загадочное личное послание.

И, что настораживало более всего, он лично решил десантироваться на поверхность. Как правило, Рейвенор контролировал операции, оставаясь на орбите и общаясь с агентами при помощи амулетов из кости духа. Самолично он появлялся исключительно в тех случаях, когда ставки были невероятно высоки.

— Пора двигаться дальше, — произнес Гидеон.

Пещера в Восточном Телгсе сокрыта в глубине туманных, сумрачных лесов. Над безмолвными полянами, где тишину нарушает лишь гул насекомых, поднимаются удушливые испарения. Повсюду снуют кусачие многоножки, одни толщиной с палец человека, другие — с ногу. В воздухе постоянно висит тяжелый запах плесени.

Раз в тридцать восемь дней рассветное солнце восходит так, что его слабый, призрачный свет озаряет природную пещеру, уходящую в глубь скал. В эту минуту его лучи падают на восемнадцать градусов к азимуту и озаряют наполненный чистейшей водой бассейн, расположенный в глубине пещеры, и его неподвижная, гладкая поверхность выглядит как выхваченный прожекторами театральный занавес.

После нескольких дней поста и самоистязаний члены Братства собираются вокруг бассейна, стараясь поймать редкие лучи своими серебряными зеркалами. Следует заметить, что на это время они передвигают шелковые повязки со своих органических глаз на аугметические. Блестящая поверхность зеркал играет всевозможными красками. Пророки же, приняв семена лхо и другие галлюциногены, вглядываются в эти отблески и начинают бессвязно бормотать.

Все происходящее записывается при помощи установленных вдоль стен воксографов, работающих от батареек. Когда же солнечный свет снова меркнет, магистры Братства садятся за расшифровку, чтобы познать те истины — или же вранье, — что были предоставлены им будущим.

Когда они достигли башни, та оказалась даже выше, чем им казалось ранее. Старое, полуразвалившееся здание на добрых полкилометра вздымалось к темному небу, точно указующий перст гиганта. У основания она расширялась, словно ствол древнего дерева, и опиралась на длинные контрфорсы и колоннады, удерживающие ее, подобно якорям.

Никто бы не смог сказать, зачем и когда ее воздвигли. Более того, нельзя было даже с уверенностью утверждать, чьи именно руки строили ее: людей или ксеносов. Само ее предназначение оставалось неизвестным. Если верить результатам планетарного сканирования, она являла собой единственный искусственный объект на всем Малинтере. На самых старых из известных карт она была отмечена просто как руины (древние, возможно, чуждые по происхождению).

Когда отряд уже начинал пробираться к входу, выбирая дорогу между камней древних развалин и обрушившихся перекрытий, небо разразилось ливнем, мгновенно сделавшим скользкой грязь под ногами.

— А что было в том письме? Ну, из-за которого мы потащились сюда? — поинтересовался Нейл.

— В каком еще письме?

Гарлон нахмурился и покосился на летающее кресло.

— В том, которое ты получил.

— Не припоминаю, чтобы я рассказывал тебе о каком-то письме.

— Ой, ладно тебе! Время для честной игры! — прорычал Нейл. — Почему бы тебе просто не рассказать нам, что мы здесь забыли?

— Гарлон. — Голос Рейвенора вонзился в сознание бывшего охотника подобно ножу, заставив поморщиться от боли. Телепатический дар Гидеона порой вызывал весьма неприятные ощущения, если инквизитор был слишком озабочен своими проблемами и сомнениями. Нейл понял, что сейчас мысленная речь Рейвенора обращена только к нему и другие ничего не слышат. — Поверь мне, старина. Я просто не смею ничего рассказывать, пока сам не разберусь в том, с чем мы имеем дело. Если все это окажется каким-то обманом, преждевременные выводы могут вас погубить.

— Но я же не какой-то там новичок, — возмутился Нейл и поймал на себе удивленные взгляды остальных, слышавших только его слова в этом диалоге.

— Знаю, но ты предельно верный человек. Подобная преданность порой способна ослеплять. Уж поверь мне.

— Во имя Золотого Трона, что это было? — неожиданно воскликнул Тониус.

Впрочем, все остальные услышали то же самое, что и он. А Рейвенор и Кюс еще и почувствовали.

Где-то высоко над разрушенной башней раздался крик. Громкий, внушающий ужас, нечеловеческий и протяжный. Эхом откликнулись другие стенающие голоса. Каждый из них ощущался не только ушами, но и всем телом. Начало резко холодать. Послышался тихий треск, и люди увидели, как поверхности покрываются инеем.