Вдали от дома

— Зачем? Что бы тогда изменилось?

Неужели он попытался бы защитить ее или воспользовался бы возможностью, чтобы досадить сильнее?

— Я мог бы представить тебя моей матери.

— Твоей матери? — медленно повторила Миранда, ощущая себя в невероятно глупом положении.

— Ты могла бы познакомиться с нею и раньше. Обычно она приезжает раза два в месяц, но в последнее время слишком занята.

Миранда чуть не рассмеялась вслух. От облегчения ее голова стала непривычно легкой. Она с трудом сохранила на лице серьезное выражение. Даже если Адам поймет, что она тревожилась, он так и не узнает, в какой мере, иначе впредь Миранда останется беззащитной.

— Я... мне не хотелось мешать.

— Неплохо сказано, Миранда, но мы оба знаем, что ты имела в виду. Господи, значит, вот как ты жила, пока не очутилась здесь? Я застал тебя с мужчиной, и ты по привычке решила, что я привел домой подругу, чтобы отомстить тебе?

— Застал меня с мужчиной? — Подобного обвинения Миранда ожидала — вывод был очевиден. Но она не думала, что эти слова причинят ей такую боль. — Да как ты смеешь?

— Тогда объясни, что я должен был подумать.

— Приезд Клиффорда удивил меня. Мы только...

— Подожди. Ты пытаешься убедить меня, что между тобой и Клиффордом ничего не было, что он потащился в такую даль спустя год, неожиданно обнаружив, что не может жить без тебя?

— Не старайся сбить меня с толку, Адам. Ты же знаешь, что все было иначе.

Он скрестил руки на груди.

— Тогда в чем же дело, Миранда? Объясни, избавь меня от догадок.

Миранда приоткрыла рот, но так и не смогла произнести вслух то, что скрывала долгие месяцы даже от себя самой.

— Не могу.

— Вы были любовниками?

Не в силах смотреть на него, Миранда отвернулась к огню.

— Нет.

— Но вскоре должны были сблизиться.

— Да.

— А Кейт знал об этом?

Острая боль пронзила ее грудь. Прикрыв глаза, Миранда затаила дыхание.

— Не надо, Адам... не надо об этом.

Он приблизился, положил руки ей на плечи и притянул к себе. Миранда напряглась, боясь принять его утешение. Принять его значило стать уязвимой. Миранда не могла позволить себе нуждаться в том, чего в любой момент могла лишиться.

— Почему ты рассказала мне о Кейте и Дженни, но не о Клиффорде? — спросил Адам.

Что она могла объяснить, если сама не понимала причин собственного поступка?

— Я забыла... нет, скорее, просто не хотела вспоминать.

Очевидно, ответ удовлетворил его.

— Ты еще любишь Клиффорда?

— Клиффорда я никогда не любила. — Она поняла это только сейчас.

— Тогда почему же ты была согласна на связь с ним?

Адам оказался законченным романтиком. Он мог бы спать с женщиной, которую не любил, но никогда бы не предал любимую.

— В то время это казалось мне естественным.

— А теперь? — осторожно задал он вопрос.

Миранда повернулась и взглянула на него.

— Как ты можешь спрашивать об этом?

— Я должен знать, как ты к нему относишься.

— Почему?

— Потому, что... — от него исходили смущение, сомнение и страх, — ... что я люблю тебя.

Слезы подкатили к ее глазам, горло перехватило от усилий сдержать их. Миранда прикоснулась к его лицу.

— О, Адам! Что я с тобой сделала?

Он подхватил ее на руки.

— Перевернула мой мир с ног на голову.

— Я никогда не подозревала, что такое возможно. — Она положила голову ему на грудь.

— И я тоже, — признался он.

— Если бы мы встретились давно, намного раньше, я бы решила, что люблю тебя.

Он наклонился и прошептал ей на ухо.

— Но ты и вправду любишь меня, Миранда. Просто ты этого еще не поняла.

Она крепко зажмурилась, но не успела сдержать единственную слезу. Она отдала бы все, лишь бы поверить ему.

— Ты ошибаешься, Адам. Часть моей души, где могла возникнуть любовь, умерла вместе с Дженни и Кейтом.

Адам прижал ее к себе. Горе стало ее защитой, а вина — наказанием, придающим смысл тому, чего не существовало. Миранда верила в случай не более чем в существование инопланетян. Вся ее жизнь и убеждения основывались на прагматизме.

— А если бы я умер, Миранда? Ты горевала бы обо мне?

— Не говори так.

— Нет, в самом деле? — Он заставил ее взглянуть ему в лицо.

— Конечно.

— Почему?

Миранда с трудом нашла ответ.

— Ведь ты мой друг.

Он прикоснулся к ее губам в бесконечно нежном поцелуе.

— Пока этого достаточно.

— Я не могу любить тебя, Адам.

Но он не успокоился, стремясь убедить ее или убедиться в ее правоте.

— А если я уеду завтра и никогда не вернусь, тебе будет недоставать меня?

— Это ничего не доказывает. По друзьям тоже можно скучать.

Он поцеловал впадинку за ее ухом и, когда Миранда подняла руку, чтобы остановить его, прикоснулся языком к ладони. Медленно и нежно он взял кончик ее пальца в рот и взглянул ей в глаза, надеясь, что она утолит голод, который постепенно рос в нем.

— Секс — это еще не любовь, — возразила Миранда.

Он просунул руку ей под свитер и стал ласкать грудь через жалкую преграду лифчика, заполняя ее плотью ладонь, чувствуя, как от поглаживаний большого пальца набухает сосок.

— Даже секс с другом?

Она затаила дыхание.

— И все равно это не любовь, — настаивала она. — Это не может быть любовью.

— Ты хочешь меня?

— Нет... — Он закрыл ей рот продолжительным и жадным поцелуем. — Да!

— Я нужен тебе?

— Зачем ты спрашиваешь?

— Скажи, я нужен тебе, Миранда?

Она перепугалась силе собственного желания дать утвердительный ответ.

— Да, — наконец призналась она.

— Ты любишь меня?

Всей душой Миранда пожелала дать ему тот ответ, которого он ждал.

— Нет. — Это слово вырвалось у нее вместе с болью.

На его лице появилась медленная и мягкая улыбка.

— Как бы не так, — тихо возразил он.

Она обвила руками его шею, и страсть поборола решимость убедить Адама. Призраки прошлого отступали, только когда Миранда была с ним, когда его ласки лишали ее рассудка и сдержанности. Еще один раз, только раз — большего она не хотела. После этого все будет кончено.

Адам пытался сдержать ее пыл, сделать встречу долгой и нежной, но, как всегда, возбудившись, она не могла сдержаться. Она изгибалась всем телом, нащупывая пуговицы его джинсов, ее руки двигались с головокружительным сочетанием нежности и силы.

Он поднял подол ее свитера и стащил его через голову. Полоска кружева, прикрывающая ее грудь, сдалась без борьбы. Миранда выгнула спину; опустив голову, он вобрал в рот ее сосок.

— Да... — прошептала она, запрокидывая голову и повторяя это слово со вздохом и нетерпеливым стоном. — Да...

Адам подцепил пальцами пояс ее брюк и трусиков и стащил их вместе. Миранда сбросила туфли и остановила Адама, когда он попытался взять ее на руки.

— Нет, возьми меня здесь. Немедленно.

Он удержал ее за руки. Не позволяя ей ошибиться в его намерениях, он подождал, пока Миранда посмотрит на него, и произнес:

— Нет. На этот раз все будет так, как хочу я.

На ее лице мелькнуло выражение панического, животного страха. Она отстранилась. Он не стал удерживать ее, но и не выпустил. Постепенно паника сменилась пониманием.

— Какая разница?

— Для меня — большая.

Она смутилась. Ее тело содрогалось от напряжения, не находящего выхода. Она желала, чтобы он взял ее прямо здесь, но он не прикасался к ней, разве что крепко удерживал за руки. Его глаза наполняло обещание безумного, утонченного наслаждения. Если бы Миранда не знала, на какие высоты он способен унести ее, если бы не была уже на полпути к этим высотам, она могла бы возразить — по крайней мере, так уверяла себя. С трудом глотнув, она обвела губы кончиком языка.

— Где же?

Не говоря ни слова, он повел ее в спальню.

ГЛАВА 19

Миранда лежала спиной к Адаму, чувствуя его руку на талии и ладонь — между грудей. Они уже давно лежали не шевелясь, только однажды Адам сдул прядь волос с ее шеи, прежде чем уткнуться в ее плечо. Тело еще горело от недавней любви. Миранда ощущала его целиком — и кончики пальцев, и изгиб спины. Косточки бедер — там, где в них упирались его бедра, там, где она принимала его в себя, заставляя становиться больше и тверже, груди, губы — все эти нежные места должны были еще несколько дней служить напоминанием о последнем дне, проведенном с Адамом. Но воспоминания этим не исчерпывались. Никогда еще они не любили друг друга с такой силой, никогда не отдавались друг другу с такой полнотой. Адам исследовал ее тело так, как Миранда не позволяла никогда и никому, даже Кейту. Он не задавал вопросов, и она отдавалась, не задумываясь об отказе. Любовь оставила ее переполненной и пресыщенной. Миранда приобрела новые свойства — те, которым предстояло стать скорее проклятием, чем блаженством, когда наступит момент расстаться.