Страница 17 из 98
Я схожу с ума. Прочитал дневник. Это, блядь, невозможно! У меня, наверное, шиза.
Я каким-то образом оказался в городе. По улице бегают какие-то придурки с граммофонами.
20 июля 2011. ЕВГЕНИЙ ТРОПОВ.
Монстры из леса.
Жену зовут Ольгой.
Детей нет.
Застрял в башне. Кирилл и его внук убиты.
20 июля 2011. Владимир Докучаев.
Люди сошли с ума.
Жену зовут Мариной.
Детей нет.
Застрял в башне. Дмитрий (хозяин дома) убил внука и теперь пытается убить меня.
20 июля 2011. Александр Ромашенко.
Змеи.
Женат, детей нет.
Застрял в башне. Дед с внуком ЖИВЫ! Прячутся на крыше. Я слышу их.
Неужели, это все по-настоящему? Или я в аду?
Сколько раз я ЗАСТРЕВАЛ В БАШНЕ? Сколько меня не писало в этот уебский дневник?
Черт! Меняются только имена и чудища…
20 июля 2011. Григорий Дятлов.
Ядовитый дождь. Сидим в доме. В башне нашел тетрадь.
20 июля 2011. Василий Куклин.
Туман и руки из земли. В доме около пяти человек.
20 июля 2011. Иосиф Лавров.
В поселке появилась башня + монстры. Я забаррикадировался в доме.
20 июля 2011. Василий Годов.
Лев лежал на полу и смотрел в потолок. Правда ли была написана в тетради? Если да — то как же оказалась бессмысленна его жизнь. Если нет — есть еще шанс вырваться из рук монстров. Благо уже рассветало.
Надо решиться…
Саша проклял тот день, когда согласился починить машину приятеля. Мало того, что машина держалась на соплях, так и воздух прогрелся до сорокоградусной отметки. Саша не мог работать в такую погоду. Ему хотелось получить, наконец, аванс за сделанную дверь и искупаться в пруду, который находился за пять километров от мастерской. Он не только физически, но и морально устал. Поэтому он дал себе зарок закончить тачку своего старого друга и уехать в Сочи к родителям…
Первый
Зомби было много.
Сергей смотрел на казавшееся бесконечным поле голов мертвяков и ловил себя на мысли, что выбраться живым из сложившейся ситуации невозможно. Лунный свет скрывал изъяны на лицах и одежде зомби, но и то, что можно было разглядеть, пугало до дрожи в коленях. Сотни стеклянных глаз; сотни измазанных в грязи и крови пустых морд.
Тропов шмыгнул носом и сильнее вцепился в ручку балкона.
Бурая смотрела на толпу оживших мертвецов и улыбалась. Сергей не понимал, чему девушка радуется, потому что теперь его, Анжелину и Таню могло спасти только чудо.
В эту минуту он готов был пустить себе пулю в рот.
Напитавшее атмосферу электричество ощущалось без всяких приборов — чисто физически. Вдали загромыхало — и громовые раскаты быстро приближались. Появились первые дождевые капли.
— Почему они просто стоят? — спросила Бурая.
Тропов пожал плечами.
Он вытащил из кармана джинсов пачку Camel, которую он позаимствовал в кабинете жирного борова, поджег сигарету и сделал глубокую затяжку. Видимо, слишком глубокую — когда дым попал в легкие, Сергей задрожал, несмотря на удушающе жаркую погоду. Звук сгораемых кусочков табачных листьев плохо, но успокаивал. Тропов смахнул дождевые капли, стекающие по лицу. У него появилось нехорошее подозрение, что до утра можно не дожить.
— Тропов, не молчи уже, — начала Бурая.
Но он не проронил ни слова: курил и продолжал смотреть на зомби. Не такого конца он желал для себя. Очень хотелось жить. Сергей вспомнил утренние планы найти мотоцикл и съездить в город за продуктами. Как же глупо было планировать даже на день вперед! Его потянуло зайти в комнату к Тане и помириться с ней.
Анжелина бросила на него высокомерный взгляд. В мозгу Тропова мелькнула неприятная мысль о бесконечной глупости, свойственной Бурой. Должно быть, это отразилось на его лице: улыбка девушки погасла. Он ударил ее кулаком в нос. Голова Бурой откинулась назад, а потом дернулась вперед, как воздушный шарик на палочке. Анжелина осела.
Сергей же почувствовал облегчение. Он протянул руку к девушке. Та попыталась опереться об нее, но Тропов неожиданно влепил Бурой звонкую пощечину. Звук получился такой, словно хрустнула ветка. Сергей хотел ударить еще раз, стереть с лица высокомерное выражение. Хотел сделать так, чтобы милое личико было изуродовано синяками.
— Послушай меня, — начал он. — Это из-за тебя я оказался в жопе. И теперь будешь слушаться меня, как собачка. Не дай бог, если ты опять начнешь качать права. Я или всажу нож в твой плоский животик или отдам мертвякам. Поняла?
Бурая кивнула.
Сергей спустился на первый этаж и начал проверять двери. Он долго возился с замками, пока не убедился, что мертвякам потребуется гранатомет, чтобы ворваться в дом. Слава богу, окна защищали сварные решетки! Единственное место, от которого стоило ждать маленькие неприятности, было окошко в подвале. Но Тропов сразу выкинул из головы мысль, что зомби пролезут в столь малую дыру.
Ночное небо озарила молния. Свет моргнул. Тропов зашел в кухню и расположился в кресле, обитом тонким красным шелком. Он выбросил сегодня сгнившие и протухшие продукты, очистил холодильник от следов крови. Теперь в кухне пахло дезинфицирующим раствором и лакрицей.
Сергей провел рукой по лысине. Он пытался разобраться в своих чувствах. Еще двадцать минут назад его душила ярость, хотелось размозжить голову Бурой. Эти приступы агрессии в последнее время накатывали все чаще и чаще. Но если раньше ему, чтобы успокоиться, хватало разбить стекло в машине или проткнуть ножом пустую бутылку, то теперь хотелось причинять боль.
Необходимо отбросить все дурные мысли. Сейчас важно другое: как выбраться из дома?
За спиной что-то зашуршало, послышался глухой удар. Сергей вскочил с кресла и огляделся.
Никого!
В который раз никого!
На цыпочках Тропов выглянул в коридор. Мигал красными и зелеными светодиодами кондиционер на потолке. Фотография в золотой рамке… она была сдвинута набок. Сергей почувствовал, как по спине побежали мурашки.
Зигзаг молнии вновь разорвал чернильно-черную ночь. Возле лестницы валялась самодельная булава. Тропов поднял ее. Он присмотрелся, насколько сильно изолента обматывала ножи и вилки. У него были сомнения в эффективности оружия, но Сергей понадеялся на авось. Если в доме и находился зомби, то вогнать острый кусок металла в голову будет проще простого.
Тропов еще раз посмотрел на фотографию.
И тут до него дошло.
Конечно! Как он раньше не догадался: саморез, ввинченный в стену и на котором держалась рамка, казался чужеродным предметов в богатой обстановке особняка. Слишком грубо присобачен винт. Если приглядеться, то можно увидеть крошки стены на полу.
Нужно убегать из дома. Неважно куда и неважно удастся ли вообще скрыться от мертвяков — лишь бы подальше от проклятого особняка.
Сергей носился по комнате в надежде отыскать револьвер. Он перерыл все ящики, заглянул в каждый угол. За несколько минут опрятная комната, в которой утром Сергей курил сигару и беседовал о жизни с Таней, превратилась в логово бомжа. Подушки валялись на полу, на них красовались следы кроссовок; пепельница была разбита; гора тряпок возвышалась напротив двери в ванную.
— Таня! — кричал Сергей. — Таня, ты где? Куда я дел револьвер?
Но Таня не отзывалась. Драгоценные минуты уходили, и страх паучьими лапками все чаще касался живота Сергея. Колени дрожали, сердце гулко билось в груди.
В ванной хныкала Бурая, переходя от еле слышимого плача к визгу, способному разбить стеклянный бокал. Казалось, что она сломала ногу в трех местах и потому так сильно визжала. Сергей подумал о том, что, возможно, Бурая припрятала пистолет. Он попробовал открыть дверь, но она оказалась заперта.