Страница 46 из 62
– И душу смонтировать.
Неоднократно обдумывая эти материи, Богуслав не переставал содрогаться. Человек, венец творения, механически собирается из отдельных кусков. Невольно вспомнилась армия и автомат Калашникова. Снята ствольная коробка, извлекается пружина, потом из затворной рамы вытряхивается затвор. Сборка в обратном порядке, со щелчком пристегнут магазин, автомат снова готов к бою. Затвор, рама, газоотводная трубка взаимозаменяемы, как и часть человеческой души, обозванная лодочкой. Лязг-клац, и душа снова собрана, словно «калаш»… Жуть!
– То, что считаешь разными переходами, это всего-навсего другие координаты для материализации объектов через принтер и создания их виртуальных образов здесь, – продолжал вещать Борис. – Заметь, без единого болта и микросхемы. Только ноосферные образования из человеческих разумов и созданных ими логических блоков!
Намек на реплику «ну ты и гений, человечище!», явно ожидаемую Бородой, Богуслав проигнорировал.
– Давай про алгоритмы и материализацию.
Энтузиазм творца несколько увял.
– Когда я собрал восьмерку единомышленников и приступил к работе, мы слишком мало знали. Даже карту земли не представляли, думали – Евразия, Африка и все. Тем более никто не додумался до трех законов робототехники. Поэтому краеугольным принципом алгоритмов стало сохранение стабильности по заранее заданным законам и условиям. Что ты хочешь – начало седьмого века, ислам даже не возник. Я тогда понял, что с природой душ долго не разберусь, и решил не откладывать. Могу перенести команду на магически созданную лодочку и навязать ей другие воспоминания, пока достаточно. Понятно, что созданные таким образом личности здорово отличались от оригинала. Хотя бы темпераментом. Но это были настоящие люди, хоть и в выдуманном мире, способные продлевать род, а им на смену приходили новые поколения с полноценными душами.
– Полагаю, переход наверх ты наладил гораздо позже?
– Не намного. Для меня важно было понять, сможет ли человек, рожденный внизу, существовать в истинном мире. Убедившись, что глобы работают как надо, сам ушел вниз.
– А почему именно Род?
– Удобнее управлять через него. Знаешь уже, что глобы несколько разные? Будда любит философию и гармонию, если слово «любовь» применимо к неразумному интеллекту. Скорее – предпочтение. Оба Аллаха нуждаются в периодических заверениях покорности, Христос грустный, а Род сохранил рационализм от меня. Те, подпитываемые энергетикой молитв, невольно подхватили центральным процессором черты, которыми их наделяет паства. Восьмой создавался по остаточному принципу и вообще лишен индивидуальных черт. Пингвины и кенгуру не молятся.
– Не понимаю. Ты говорил, что верхний уровень прост, отец утверждал, что глобы местами вообще глупы. Как же они контролируют средние и нижние слои?
Борис поджал губы.
– Ты ни черта не понял. Никак не контролируют, кроме как для выполнения конкретного действия. Центральный процессор не обязан осмысливать каждый изгиб червячка или твое желание пожрать. Вот ты меня нашел через Рода, я правильно угадал? Думаешь, он отслеживал мое местонахождение? Ему до лампочки, пока я не начинаю бузить и нарушать равновесие системы. А по твоей просьбе он отправил общий запрос на нижний уровень. Ему ответил блок, отвечающий за эмуляцию моей персоны. Узел формирования ландшафта, где я ловил рыбу, сообщил виртуальные координаты. Чем меньше вмешательства – тем лучше. Глобы в силу базового алгоритма предпочли бы вообще ничего не контролировать и все кинуть на самотек. Я создал самых больших на планете лентяев!
– Тем не менее, лентяи тебя прижучили.
– Сам виноват, – махнул рукой глобальный сисадмин. – Около 1500 года в верхней Европе огнестрельное оружие начало сказываться на поле битвы. С каждым веком – все больше. А я хотел сделать идеально и по-своему, в результате здешние законы термодинамики иначе распределяют тепловую энергию взрыва. В истинном мире ускорился прогресс. Отряды конкистадоров в несколько десятков человек захватывали территории с неразвитыми сообществами в миллионы душ. А здесь по-прежнему численность чингисовой конницы осталась решающим фактором на много столетий после смерти монгола. Оттого и Каракорум на Волге до сих пор стоит. Но глобы усмотрели противоречие базовой установке – стабильности, и я первый раз получил по носу. Не сильно, но ощутимо. Потом второй раз попробовал, это уже ближе к внутреннему сгоранию. О результате догадываешься.
– Расскажи про восьмого.
– Наш бедолага. Ты же в детстве компьютерными играми забавлялся? Вот представь, идешь по виртуальной комнате. Твой комп генерирует ее пространство. Переходишь в соседнюю. Программа игры срочно выхватывает из накопителя интерьер второй комнаты и разворачивает. Пока игрока нет в комнате, ее самой как бы тоже нет. В седьмом веке мы до этого не додумались, к десятому в основном закончили, а потом сложно менять. Сейчас, например, в Антарктике ни души, а восьмой усердно моделирует: ветры носят снег, от ледников откалываются глыбы. Но это чепуха. Хуже, когда к нам приволокли микроскоп. Представь – глоб должен был воспроизвести мириады бактерий и прочую микрочепуху. Мир усложнился бы на несколько порядков! Первый микроскоп взорвался, потом мои ребята приспособились, и микроскопы показали муть вместо бактерий. Этот мир стерилен. Эпидемии, которые тут протекают гораздо мягче, нежели в истинном мире, чистая видимость. Люди покашляют, проблюются и выздоравливают. Извини, ушел от темы. Твой отец приволок на Калужское шоссе электронный микроскоп. Если рассмотреть молекулярную и атомарную картину вещества, то никакие глобы не справятся с квадратным километром. Даже с пустой комнатой. Спонтанный взрыв в университете сгенерировал Род. Проявился сбой в его программе, бабахнуло, родилась первая аномалия. Твой отец заинтересовался и начал дразнить восьмого. Не знаю деталей, полагаю – хотел перегрузить его слабый нижний уровень непосильным объемом расчетов.
– Зачем?
Борис убавил оптимизма. От триумфального запуска проекта собеседники перебрались к проблемам сегодняшнего дня, о которые демиург расшиб нос.
– Глобы ленивы и охотно скинули бы с себя хотя бы часть функций, если бы объекты существовали без их контроля, как я уже говорил. И лет двести назад я начал замечать этот процесс. Помнишь, как в начале Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Строка компьютерной программы – то же слово, а алгоритмы нижнего уровня похожи на их аналоги в электронных машинах, только старше на тысячу с лишним лет. Тем более греческое Λóγoς (Логос) в ранних списках Евангелия скорее означает идею, а не слово. Я вместе с глобами дерзновенно присвоил роль Бога. Где, в каком пространстве, в каком измерении мой мир начал оседать и застывать, как сталагмитовый узор в пещере, понятия не имею, хотя второй век пытаюсь выяснить. Поэтому низ – это невероятная смесь материального и виртуального.
– Даже представить невозможно. – Богуслав почувствовал, что влезает в сферы, где логика буксует. Но ровно так же невозможно вообразить независимость скорости света от скорости движения его источника. Это экспериментально доказанный математический абсурд.
Нет, некорректное сравнение. Измышления физиков и математиков верха отдыхают рядом с парадоксами Тайной Москвы. Княжич представил материальный стол, на котором стоит виртуальная бронзовая пепельница, и то и другое – одинаково твердые на ощупь, по крайней мере, для перемещенного в нижний мир человека. Потом он мысленно взял пепельницу и с размаху шарахнул по столешнице. На ней осталась вполне материальная вмятина! Твою ж налево… Хорошо, что Борис сам за это не брался. Подобное мог сотворить только искусственный суперинтеллект.
Творец на секунду замолчал, словно вспоминая неприятные вещи и фильтруя, что можно говорить, а что не следует. Затем прервал мысленные эксперименты собеседника с порчей мебели.
– Когда я обнаружил поползновения твоего отца что-то в контакте с глобами изменить, то предупреждал его – не те партнеры. Как раз они изменения не любят. А он, выяснив, что правит страной в мире иллюзий, вознамерился ускорить процесс.