Страница 56 из 64
Не чемпионски, но вполне уверенно Никольский отстрелялся из двух «Вальтеров» — Р38 и «Полицай-пистоле». Револьверы и пистолеты других стран недоверчиво покрутил в руках, затем отложил в сторону.
— Знаете, штандартенфюрер, мне кажется, что в прошлой жизни я носил Р38.
Вюст, стрелявший как дилетант, снял наушники.
— Это сужает круг поисков. Как лингвист могу точно сказать — вы не из Германии. Может, болгарин, венгр или румын. В этих странах полиция и армия оснащалась немецким оружием, — уловив взгляд Никольского, добавил: — После оскорбительных речей в бункере фюрера СД и гестапо получили задание установить вашу истинную личность.
— Интересно, кто же я?
— Пока неизвестно.
— Полагаю, это не имеет значения, будь я сам помощник Сталина. Моя задача — связать фюрера с Верховными, решение принимать ему.
— И все же. Если спецслужбы установят, что вы родом из враждебного государства, Гиммлеру будет гораздо легче опровергнуть обвинения в свой адрес и поставить под вопрос действительность сообщений от Высших Неизвестных.
— Смешно. Та же названная вами Венгрия объявила войну Германии. Как и Италия. Мир против вас, Вальтер. Как можно отталкивать руку помощи единственного друга, способного помочь?
Вюст вытащил опустевший магазин. Помедлил и, наконец, задал вопрос, который весьма интересовал его в последние дни.
— Господин посланник, разрешите вопрос. Предлагается спасение отдельным лицам системы, но не всей Германии. Я могу рассчитывать, что меня тоже как-то спасут?
— Да, ваше положение сложное. С одной стороны, красные и союзники, не жалующие СС, с другой — недовольный вами и смертельно опасный Гиммлер. К сожалению, моя роль чисто техническая, без права принятия решений. Могу лишь надеяться, что Высшие, учтут ваш вклад в деятельность Аненербе. Поэтому считаю, что у вас есть шанс.
— Спасибо! Я также учту ваше доброе расположение ко мне. Неизвестно, как оно повернется.
Записал меня в приятели, нацистская гнида, усмехнулся про себя Никольский. Не надейся. У Курта есть фотографии из концлагерей, что наснимали американские солдаты. Медицинский отдел Аненербе там отметился по полной. Поэтому в аду для штандартенфюрера приготовлено не самое прохладное место.
На следующий день удалось выпросить у Вюста крохотную прогулку на участке земли за особняком. Там агент потусторонних сил уселся на деревянную скамью и закурил.
Пахло весной. Снег лежал потемневший, плотный, готовый без следа исчезнуть до зимы. Как хотелось надеяться, что следующая зима будет мирной и на пригороды Берлина не будет оседать сажа от пожарищ после бомбежек.
Прикрыв рот перчаткой, удерживающей папиросу, Никольский тихо произнес:
— Александер, слышите меня?
— Здесь Курт, — немедленно отозвалось в голове.
— Я под постоянным наблюдением. Ожидаю вызова к Гитлеру в ближайшие дни.
— Наше руководство считает, вы работаете правильно.
— Во время обряда в замке мне, возможно, потребуется помощь.
— Мы постоянно посменно слушаем, что происходит вокруг вас.
— Но не видите?
— Увы.
— План прежний — встреча субмарины в Атлантике?
— Да. При откровениях в замке вы услышите то же что, и фюрер.
— Понял.
— Будьте осторожны. Гиммлер не верит в откровения и мистику. Может совершить какую-то гадость.
— Учту. Спасибо.
Встреча с фюрером произошла только во второй половине марта. Никольский гадал, какие скрытые побуждения руководили германским боссом. Одно очевидно — положение на Восточном фронте из неизбежно катастрофического переходило в ранг свершившейся катастрофы. Контролируемая вермахтом территория сжималась, как шагреневая кожа. С каждым днем положение нацистской верхушки становилось более угрожающим, но они предпочитали тянуть время до последнего.
На удивление Гитлер был отменно спокоен и вежлив. Не сравнить с предыдущим визитом. Он решил побеседовать с Вюстом и посланником наедине, не считая врача. Никольский отметил про себя, что, наверное, имеет фантастическую возможность, о которой мечтал любой русский в окопах — схватить письменный прибор или какой другой тяжелый предмет и размозжить голову самому ненавистному человеку на земле. Но — нельзя. Вполне вероятно, на него наведены стволы невидимых пистолетов. Да и с архивами вопрос необходимо решить.
В глаза бросились документы, лежащие на столе. Они были отпечатаны огромным шрифтом, чуть ли не по два сантиметра каждая буква. Лучше бы носил очки, старый урод… Старый? Гитлер на пятнадцать лет моложе Никольского.
— Скажите, посланник, почему Великие не сдержали обещание и не обеспечили мне помощь Великобритании в борьбе с большевизмом?
— Высших Неизвестных не в чем упрекнуть. После 1 сентября 1939 года Британия ограничилась объявлением войны и заняла выжидательную позицию, рассчитывая на ваше наступление на Россию, — внешне Никольский оставался бесстрастен, озвучивая заготовленные ответы на спрогнозированные вопросы. Но при этом раздражался, что вынужден оправдываться перед фюрером за политические промашки и проваленные обязательства марсиан. А также подвергаться риску, так как в ответах Гитлеру проявляет невероятную для кастрированной памяти осведомленность. — Вы первые нанесли удар по британским базам в Норвегии и британскому военному контингенту во Франции. При этом всячески оттягивали войну с Россией.
— Они затопили «Бисмарк»!
— В ответ на уничтожение «Худа».
Фюрер попробовал встать. Ему это не удалось. Скоро превратится в овощ на кровати.
— Но когда мы разгромили большевиков летом 1941 года, англичане приняли их сторону!
— После массированных бомбардировок Британии во время «Битвы за Англию» нужны были очень существенные аргументы, чтобы примириться с вами и объединиться против Сталина. Пока судьба Восточного фронта находилась под вопросом, англичане не принимали никаких заметных шагов. Единственный конвой «Дервиш» за квартал — чисто символическая помощь. В августе блицкриг выдохся, началась обычная война, в которой победа гарантирована обладателю больших ресурсов. Вы продолжали совершать ошибки одна за одной. Не форсировали тотальную милитаризацию промышленности. Объявили войну США безо всякой необходимости.
— Необходимость была! Мы — цивилизованные люди. Мы не могли топить американские корабли без объявления войны.
— Сложно было символически подарить императору одну из французских военно-морских баз, брать в экипажи пяток-другой азиатов и топить американцев от имени микадо?
— Никто не мог ожидать, что евреи с Уолл-стрит так рьяно ввяжутся в войну.
— Великие Неизвестные полагают, что долго бы не ввязались. Британцы с доминионами не осилили бы десант в Нормандии без участия американских войск.
Фюрер молчал непривычно долго.
— Как теперь спасти Германию?
— Никак. Пославшие меня не будут напрямую вмешиваться в людские дела.
— А как же ваши обещания помочь?
— Мы сохраним только небольшую группу руководителей рейха и сбережем их активы, чтобы после войны начать немецкое возрождение.
— Нация не перенесет второй Версаль.
— Вы об унизительных условиях мира по итогам Первой мировой войны? Забудьте. Момент давно упущен. Нынешняя капитуляция и условия победителей будут стократ хуже.
По мятому серому лицу фюрера промелькнула тень. Он неоднократно обдумывал ужасные последствия поражения. Но никто из приближенных не рисковал высказать ему это в лицо.
— Я обдумаю и приму решение, — Гитлер повторил свое резюме, как и по итогам первой встречи.
— Прошу простить, но вам трудно оценить предложение Великих, пока не выслушали его и сопутствующие условия.
Усатая физиономия самого великого арийца повернулась к Никольскому.
— Что они могут предложить? Убежище в горах, где я буду прятаться как заяц и в страхе слушать звук каждого пролетающего самолета?
— Нет. В том убежище вас не настигнет никто и никогда. Там вы сможете вырастить преемника, который приведет национал-социализм к победе.