Страница 32 из 33
И со всей скоростью, на которую были способны его ноги, уже порядочно за этот день утомлённые беготнёй, он направился на улицу Старой Голубятни.
Г-на де Тревиля не оказалось дома. Его рота несла караул в Лувре. Он находился там вместе со своей ротой.
Необходимо было добраться до г-на де Тревиля. Его нужно было уведомить о случившемся.
Д'Артаньян решил попробовать, не удастся ли проникнуть в Лувр. Пропуском ему должна была служить форма гвардейца роты г-на Дезэссара.
Он пошёл по улице Малых Августинцев и дальше по набережной, рассчитывая пройти через Новый мост. У него мелькнула мысль воспользоваться паромом, но, уже спустившись к реке, он машинально сунул руку в карман и убедился, что у него нечем заплатить за перевоз.
Дойдя до улицы Генего, он вдруг заметил людей, выходивших из-за угла улицы Дофины. Их было двое — мужчина и женщина. Что-то в их облике поразило д'Артаньяна.
Женщина фигурой напоминала г-жу Бонасье, а мужчина был поразительно похож на Арамиса.
Женщина к тому же была закутана в чёрную накидку, которая в памяти д'Артаньяна запечатлелась такой, какой он видел её на фоне окна на улице Вожирар и двери на улице Лагарп. Мужчина же был в форме мушкетёра.
Капюшон накидки был низко опущен на лицо женщины, мужчина прикрывал своё лицо носовым платком. Эта предосторожность доказывала, что оба они старались не быть узнанными.
Они пошли по мосту. Путь д'Артаньяна также вёл через мост, раз он собирался в Лувр. Д'Артаньян последовал за ними.
Он не прошёл и десяти шагов, как уже был твёрдо уверен, что женщина — г-жа Бонасье, а мужчина — Арамис.
И сразу же все подозрения, порождённые ревностью, вновь проснулись в его душе.
Он был обманут, обманут другом и обманут женщиной, которую любил уже как любовницу. Г-жа Бонасье клялась ему всеми богами, что не знает Арамиса, и менее четверти часа спустя он встречает её под руку с Арамисом.
Д'Артаньян даже не подумал о том, что с хорошенькой галантерейщицей он познакомился всего каких-нибудь три часа назад, что она ничем с ним не связана, разве только чувством благодарности за освобождение из рук сыщиков, собиравшихся её похитить, и что она ему ничего не обещала. Он чувствовал себя любовником, оскорблённым, обманутым, осмеянным. Бешенство охватило его, и кровь волной залила его лицо. Он решил узнать правду.
Молодая женщина и её спутник заметили, что за ними следят, и ускорили шаг. Д'Артаньян почти бегом обогнал их и затем, повернув обратно, столкнулся с ними в тот миг, когда они проходили мимо изваяния Самаритянки, освещённого фонарём, который отбрасывал свет на всю эту часть моста.
Д'Артаньян остановился перед ними, и они были также вынуждены остановиться.
— Что вам угодно, сударь? — спросил, отступая на шаг, мушкетёр, иностранный выговор которого заставил д'Артаньяна понять, что в одной части своих предположений он во всяком случае ошибся.
— Это не Арамис! — воскликнул он.
— Нет, сударь, не Арамис. Судя по вашему восклицанию, вы приняли меня за другого, потому я прощаю вам.
— Вы прощаете мне? — воскликнул д'Артаньян.
— Да, — произнёс незнакомец. — Разрешите мне пройти, раз у вас ко мне нет никакого дела.
— Вы правы, сударь, — сказал д'Артаньян, — у меня к вам нет никакого дела. Но у меня есть дело к вашей даме.
— К моей даме? Вы не знаете её! — с удивлением воскликнул незнакомец.
— Вы ошибаетесь, сударь, я её знаю.
— Ах, — воскликнула с упрёком г-жа Бонасье, — вы дали мне слово дворянина и военного, я думала, что могу положиться на вашу честь!
— А вы, сударыня, вы… — смущённо пролепетал д'Артаньян, — вы обещали мне…
— Обопритесь на мою руку, сударыня, — произнёс иностранец, — и пойдёмте дальше.
Д'Артаньян, оглушённый, растерянный, продолжал стоять, скрестив руки на груди, перед г-жой Бонасье и её спутником.
Мушкетёр шагнул вперёд и рукой отстранил д'Артаньяна.
Д'Артаньян, отскочив назад, выхватил шпагу. Иностранец с быстротой молнии выхватил свою.
— Ради всего святого, милорд! — вскричала г-жа Бонасье, бросаясь между ними и руками хватаясь за шпаги.
— Милорд! — воскликнул д'Артаньян, осенённый внезапной мыслью. — Милорд!.. Простите, сударь… Но неужели вы…
— Милорд — герцог Бекингэм, — вполголоса проговорила г-жа Бонасье. — И теперь вы можете погубить всех нас.
— Милорд и вы, сударыня, прошу вас, простите, простите меня!.. Но я ведь люблю её, милорд, и ревновал. Вы ведь знаете, милорд, что такое любовь! Простите меня и скажите, не могу ли я отдать свою жизнь за вашу милость.
— Вы честный юноша, — произнёс герцог, протягивая д'Артаньяну руку, которую тот почтительно пожал. — Вы предлагаете мне свои услуги — я принимаю их. Проводите нас до Лувра и, если заметите, что кто-нибудь за нами следует, убейте этого человека.
Д'Артаньян, держа в руках обнажённую шпагу, пропустил г-жу Бонасье и герцога на двадцать шагов вперёд и последовал за ними, готовый в точности исполнить приказание благородного и изящного министра Карла I.
К счастью, однако, молодому герою не представился в этот вечер случай доказать на деле свою преданность, и молодая женщина вместе с представительным мушкетёром, никем не потревоженные, достигли Лувра и были впущены через калитку против улицы Эшель. Что касается д'Артаньяна, то он поспешил в кабачок «Сосновая Шишка», где его ожидали Портос и Арамис.
Не объясняя им, по какому поводу он их побеспокоил, он только сообщил, что сам справился с делом, для которого, как ему показалось, могла понадобиться их помощь.
А теперь, увлечённые нашим повествованием, предоставим нашим трём друзьям вернуться каждому к себе домой и проследуем по извилинам Лувра за герцогом Бекингэмом и его спутницей.
XII.
Джордж Вилльерс, герцог Бекингэмский
Г-жа Бонасье и герцог без особых трудностей вошли в Лувр. Г-жу Бонасье знали как женщину, принадлежавшую к штату королевы, а герцог был в форме мушкетёров г-на де Тревиля, рота которого, как мы уже упоминали, в тот вечер несла караул во дворце. Впрочем, Жермен был слепо предан королеве, и, случись что-нибудь, г-жу Бонасье обвинили бы только в том, что она провела в Лувр своего любовника. Этим бы всё и кончилось. Она приняла бы грех на себя, доброе имя её было бы, правда, загублено, но что значит для сильных мира доброе имя какой-то жалкой галантерейщицы!
Войдя во двор, герцог и г-жа Бонасье прошли шагов двадцать пять вдоль каменной ограды. Затем г-жа Бонасье нажала на ручку небольшой служебной двери, открытой днём, но обычно запиравшейся на ночь. Дверь подалась. Они вошли. Кругом было темно, но г-же Бонасье были хорошо знакомы все ходы и переходы в этой части Лувра, отведённой для служащих во дворце. Заперев за собой дверь, она взяла герцога за руку, сделала осторожно несколько шагов, ухватилась за перила, коснулась ногой ступеньки и начала подниматься. Герцог следовал за ней. Они достигли третьего этажа. Здесь г-жа Бонасье свернула вправо, провела своего спутника по длинному коридору и спустилась на один этаж, прошла ещё несколько шагов, вложила ключ в замок, отперла дверь и ввела герцога в комнату, освещённую только ночной лампой.
— Побудьте здесь, милорд, — шепнула она. — Сейчас придут.
Сказав это, она вышла в ту же дверь и заперла её за собой на ключ, так что герцог оказался пленником в полном смысле этого слова.
Нельзя не отметить, что герцог Бекингэм, несмотря на полное одиночество, в котором он очутился, не почувствовал страха. Одной из наиболее замечательных черт его характера была жажда приключений и любовь ко всему романтическому. Смелый, мужественный и предприимчивый, он не впервые рисковал жизнью при подобных обстоятельствах. Ему было уже известно, что послание Анны Австрийской, заставившее его примчаться в Париж, было подложным и должно было заманить его в ловушку. Но, вместо того чтобы вернуться в Лондон, он, пользуясь случившимся, просил передать королеве, что не уедет, не повидавшись с ней. Королева вначале решительно отказала, затем, опасаясь, что герцог, доведённый её отказом до отчаяния, натворит каких-нибудь безумств, уже решилась принять его, с тем, чтобы упросить немедленно уехать. Но в тот самый вечер, когда она приняла это решение, похитили г-жу Бонасье, которой было поручено отправиться за герцогом и провести его в Лувр. Два дня никто не знал, что с нею, и всё приостановилось. Но, лишь только г-жа Бонасье, вырвавшись на свободу, повидалась с де Ла Портом, всё снова пришло в движение, и она довела до конца опасное предприятие, которое, не будь она похищена, осуществилось бы тремя днями раньше.