Монтескье

Консулы, которым декретировали триумф только в том случае, если они совершили завоевание или одержали победу, вели войну чрезвычайно стремительно, они шли прямо на врага, и сила вскоре решала участь войны» (14, стр. 51–52).

Объясняя войны Древнего Рима паразитизмом «вечного города», жившего грабежами и насилиями, французский просветитель иронически относится к «гуманным» заявлениям римских завоевателей. Римлян он считал «макиавеллистами» древности, которые были готовы самыми подлыми, беспринципными методами добиваться победы.

Когда римляне имели против себя несколько противников, констатирует французский просветитель, они заключали перемирие с более слабым, который считал себя осчастливленным этим; затем, одолев сильного противника, римляне нарушали перемирие со слабым и сравнительно легко уничтожали его. Рим никогда не заключал мира искренне, констатирует Монтескье. Его мирные договоры, собственно говоря, являлись только временными перерывами в непрерывных (войнах. Римляне включали в договоры условия, каковые в будущем должны были привести к гибели государство, с которым заключалось соглашение. Так, по договору заставляли выводить из крепостей гарнизоны, сокращать число сухопутных войск. Иногда такие государства должны были отдавать римлянам своих лошадей и слонов. Если народ, заключивший договор с Римом, был сильным на море, то его обязывали сжечь все свои корабли. После уничтожения войск побежденного государства римляне систематически истощали его финансовые ресурсы при помощи чрезмерных налогов или дани. Случалось, отмечает французский просветитель, что Рим предоставлял некоторым завоеванным городам свободу. Однако «подобная свобода существовала только по имени» (14, стр. 75).

Иногда римские агрессоры становились владыками той или иной страны под предлогом, будто получили эту страну в наследство. Так они вступили в Азию, Вифинию и Ливию на основании завещаний Аттала, Никомеда и Аппиона. Египет был захвачен римлянами на основании завещания царя Кирены.

Когда два народа вели между собой войну, продолжает Монтескье, и Рим не состоял ни с одним из них ни в дружеских, ни во враждебных отношениях, то он все же не пропускал случая появиться на сцене. Римляне всегда придерживались правила разделять народы.

«Когда в каком-либо государстве возникали раздоры, римляне немедленно брали на себя роль судей. Благодаря этому они получали уверенность в том, что против них будет выступать только та сторона, которую они осудили. Если претенденты на престол имели общих предков, то они иногда объявляли обоих царями; если же один из них был малолетним, то они решали дело в его пользу и брали на себя его опеку в качестве защитников всего мира. Дошло до того, что цари и народы стали их подданными, не зная даже точно, на каком юридическом основании, ибо римляне считали, что достаточно было какому-либо народу услышать о них, чтобы тем самым он стал их подданным.

Они никогда не вели войн с отдельными народами, не обеспечив себя предварительно вблизи врага каким-либо союзником, который мог бы посылать им вспомогательные отряды; и так как армия, которую они посылали, никогда не была многочисленной, то они всегда держали вторую армию в провинции, расположенной ближе всего к врагу, и третью — в Риме, которая всегда была готова выступить в поход. Таким образом, они рисковали лишь весьма незначительной частью своих сил, в то время как их противник ставил на карту все свои силы.

Иногда они злоупотребляли тонкостью терминов своего языка. Они разрушили Карфаген, ссылаясь на то, что они обещали сохранить государство, но не город. Известно, как были обмануты этолийцы, положившиеся на верность римлян. Римляне заявили, что слова „положиться на верность врага“ обозначают потерю всех вещей, людей, земель, городов, храмов и даже гробниц.

Они произвольно толковали даже договоры» (14, стр. 76–77).

Подводя итоги римской завоевательной политики, превратившей Рим в мировую державу, Монтескье именует римлян грабителями, не знавшими удержу. Легко убедиться в том, что, критикуя римлян, просветитель часто имеет в виду современных ему завоевателей.

В работе «О духе законов» Монтескье анализирует войны более позднего периода. Он приходит к чрезвычайно важному выводу о зависимости характера войны от политического строя воюющих государств. Деспотическая власть, враждебно относящаяся к своему народу, не может миролюбиво и гуманно относиться к чужим народам. Деспотизм приводит к несправедливым, грабительским войнам, от которых в конечном счете терпят ущерб широкие народные массы.

Защищая интересы молодой буржуазии, французский просветитель с возмущением констатирует, что феодальные войны приносят вред международной торговле. «Торговля, то уничтожаемая завоевателями, то стесняемая монархами, странствует по свету, убегая оттуда, где ее угнетают, и отдыхая там, где ее не тревожат» (14, стр. 448).

В итоге Монтескье выступает решительным борцом за мир и сотрудничество народов. Еще в 1721 г. в «Персидских письмах» он признает необходимыми и справедливыми только два вида войн: один, когда граждане стремятся отразить напавшего на них неприятеля, другой, когда помогают атакованному союзнику (см. 13, стр. 200).

В «Размышлениях о причинах величия и падения римлян» Монтескье всецело на стороне народов, защищавшихся от римских разбойников; он на стороне отважного Митридата и его соратников, мужественно сражавшихся с римскими полководцами за свободу своего отечества, а если Митридат в конечном счете был побежден, то виной этому предательство военачальников и сыновей Митридата. Ганнибала автор именует великим государственным деятелем и великим полководцем, ибо он сделал все для спасения своего отечества.

Немало примеров благородной борьбы против интервентов приводит Монтескье в своей работе «О духе законов». Особенно подробно останавливается французский просветитель на отношении победителей к побежденным. Он открыто заявляет, что тот, кто истребляет побежденных или обращает их в рабов, в конечном счете сам терпит поражение. Ссылаясь на исторический опыт, Монтескье напоминает, что французов девять раз изгоняли из Италии вследствие их наглого обращения с женщинами. Не по силам народу, страдающему от высокомерия победителей, писал он, выносить к тому же и их невоздержанность и беззастенчивость, их бесчисленные оскорбления. Монтескье доказывал, что ненависть народа к интервентам является великой силой, способной творить чудеса. Ему принадлежит любопытная утопия о миролюбивом первобытном народе «троглодитов», который, несмотря на отсутствие военного опыта, сумел нанести сокрушительный удар напавшим на него грабителям. Сила «троглодитов» заключалась в пламенном патриотизме, в стремлении во что бы то ни стало защитить свою страну, своих жен и детей от жестоких врагов. Войну «троглодитов» с завоевателями Монтескье охарактеризовал как войну между добродетелью и несправедливостью.

Таким образом, защищая идеи мира, Монтескье отнюдь не становился на путь пацифизма. Великий французский просветитель учил, что народ, отстаивающий свою свободу и независимость, достоин высшей похвалы.

Глава вторая «Размышлений о причинах величия и падения римлян» посвящена военному искусству у римлян. В этой главе проводится мысль, что структура армии зависит от того, какие цели эта армия преследует. Монтескье придает большое значение духу армии, ее дисциплинированности, стремлению одержать победу над противником. Когда римская армия стала пополняться людьми, испорченными роскошью городов, она была обречена на поражение. Безразличные к судьбам своего отечества, римские легионы превратились в разношерстные отряды, которым «нечего было терять или сохранять» (14, стр. 58).

Если две армии примерно равны друг другу с точки зрения морального духа и дисциплины, то побеждает та, которая обладает лучшей военной техникой. Монтескье иллюстрирует этот тезис на примере войны римлян с галлами. Армии обоих народов, пишет он, одинаковы по славе и упорному стремлению к победе, их солдаты и военачальники презирали смерть. Однако у них было различное оружие, различная военная техника: у галлов — маленький щит и плохой меч; у римлян — замечательное по тому времени вооружение. Совершенно естественно, что римляне, как правило, били галлов. И в новое время, рассуждает просветитель, вооружение сплошь и рядом решает успех сражения. Вот почему Монтескье уделял большое внимание вопросам военной техники.