Легенды Космодесанта

— Даже если и так, — возразил я, — это не имеет значения.

Кассий моргнул. Моя реплика его удивила.

— Допустим, корабль-улей еще жив, несмотря на показания ауспика и то, что мы видели на борту. Но это неважно. Мы отправим депешу флоту, и они вышлют кого-нибудь, чтобы добить эту падаль.

— Ты сам говорил, сержант, что флот по уши завяз в сражениях с эскадрами-ульями, разбегающимися от Ичара IV. У них нет лишних кораблей, так что никто не прилетит сюда. А эта мерзость залечит раны и набросится на другие миры. К тому же не пристало Астартес возлагать свои обязанности на смертных.

— Тогда вернемся сюда вместе с братьями. С нашими боевыми кораблями. Мы сами прикончим тварь.

— Мы уже здесь. И мы должны покончить с этим сейчас. Приготовься к повторному десанту. Это мое последнее слово.

— Но я не могу…

— Ты ставишь под сомнение мои полномочия, сержант?

— Нет, — спокойно ответил я. — Но вы ставите под сомнение мои. Это моя команда. Мое задание. А вы… вы не можете отдавать приказы.

— Что?

— Ты пробыл на этом корабле три года, брат, — мягко сказал я. — Окруженный ксеносами — один из них обосновался всего в паре сантиметров от тебя. Мы не знаем, что с тобой произошло. Даже ты не знаешь. Устав ясен. До тех пор пока ты не вернешься с нами, пока тебя не обследует и не очистит апотекарий, у тебя нет права командовать.

На это Кассий ничего не ответил.

Я оставил его в одиночестве и зашагал по узким коридорам десантной шлюпки. Я направлялся к апотекариону. Мне было плохо. Не знаю, повлияли ли другие раны или зараза, обитавшая в корабле, но я проигрывал войну против яда равенера. В животе пылал огонь, голова словно оторвалась от плеч и плыла над телом. Я споткнулся, и на шум из ближайшего отсека выскочили неофиты. Обеспокоенные, они кинулись ко мне, но я взмахом руки велел им убираться. Никакой слабости. Никакой слабости у них на глазах.

— Уходите… уходите…

Я попытался оттолкнуть скаутов и продолжить путь. Я увидел, как они попятились, и тут в глазах у меня потемнело. Удара о палубу я не почувствовал.

Даже когда я метался в лихорадке, мои подопечные не отпускали меня. Они осаждали мой разум, так же как яд изводил мое тело. Они являлись мне в кошмарах. Я видел, как каждый из них внесет свою лепту в гибель ордена, в его превращение в жалкую тень. Хвигир не способен был подняться над диким языческим миром, давшим ему жизнь. Разве для этого создавали Астартес? Чтобы они стали бездумными варварами? Нет.

Наррон был полной ему противоположностью и мыслил слишком широко. Его юношеское увлечение ксеносами таило в себе опасность, которую он не осознавал. Он считал, что способен спасти человечество, изучая технологию чужаков. Он думал, что может использовать против них ксенотехнологии: встроить эту мерзость в наш военный механизм, в нас самих. Его путь приведет к тому, что мы начнем создавать собственных чудовищ и оскверним данные нам Императором священные тела, а следовательно, и души. Организмы Астартес, возможно, и усовершенствованы по сравнению с людскими, но наши души остаются человеческими. Единственное, что Астартес должен знать о ксеносах, — это как их уничтожать. Большее — уже ересь.

Вителлию судьба предназначила другой вид ереси. Несмотря на годы тренировок, гипновнушение, которое должно было запечатлеть в его душе заветы ордена, — он все еще цеплялся за свою былую личность, за высокомерие и самонадеянность. Мальчишка был свято уверен, что орден может ошибаться, зато он всегда прав. История наша помнит тех, кто сомневался в Императоре, и имена их покрыты позором: Гурон, Малай, Гор и другие.

Однако величайшим моим разочарованием оказался Пазан. У него были все преимущества — сама судьба, казалось, начертала ему прямую дорогу, — и какой же жалкий вышел результат! Робкий, непрестанно сомневающийся в себе, неспособный удержать власть даже тогда, когда ее преподносят на блюдечке. Если ничтожествам вроде него суждено стать будущим нашего ордена, тогда, избавь меня Император, лучше бы Косы стояли до конца и погибли на Соте.

— Гриколь, — прохрипел я, очнувшись в следующий раз, — как мое состояние?

Гриколь засветил тусклую лампу чуть ярче и склонился над медицинским ложементом, вглядываясь в показания.

— Ваша температура упала. Сердца бьются медленнее. И ваша моча… она больше не фиолетовая. Полагаю, кризис миновал.

Я кашлянул, прочищая горло.

— Хорошо, — сказал я. Голос мой постепенно набирал силу. — Мы потеряли слишком много времени.

Я приподнялся и встал с ложа, чувствуя слабость в ногах.

— Нельзя сказать, что мы потратили время впустую, — отозвался Гриколь. — Кое-каких успехов мы достигли.

— Мы летим домой? — Они должны были подождать, пока я очнусь, но сейчас я бы простил их. — Как далеко мы продвинулись?

Мне хватило одного взгляда на одутловатое встревоженное лицо Гриколя. Оттолкнув служителя в сторону, я выбрался из апотекариона и прильнул к ближайшему иллюминатору. Все обозримое пространство затопила туша корабля-улья.

Я обернулся к служителю, опасаясь худшего:

— Надеюсь, они не отправились на корабль без меня?

Я пересек комнату. Гнев изгнал из тела остатки слабости.

— Я ясно сказал, что запрещаю это!

Шагнув в соседний отсек, я обнаружил там своих четырех подопечных. Перепуганные, они с грехом пополам встали по стойке смирно.

— Кто это сделал? — рявкнул я. — Один из вас? Вы все? Кто здесь не понял моих приказов?

Я со значением посмотрел на Вителлия, но он таращился прямо вперед. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Брат-наставник, — голос принадлежал Пазану. — Мы поняли ваши приказы и следовали им. Мы не покидали шлюпку.

Говорил новичок смело, однако легкая дрожь в его голосе выдавала волнение. Я подошел к юнцу и внимательно его оглядел.

— Тогда объясни мне, послушник Пазан, каких именно успехов вы достигли?

Я заметил, как он быстро покосился на Гриколя, а затем вновь отвел глаза и нерешительно заморгал.

— Мы нашли… — встрял Наррон.

— Тихо! — приказал я. — Послушник Пазан и сам умеет говорить.

— Мы… мы сканировали поверхность корабля-улья, — сказал тот, и с каждым словом его голос звучал все увереннее. — И нашли скважину, которая должна вывести нас прямо к цели.

— Что за глупость, Пазан? Мы уже отыскали маяк. Какая еще цель?

— Мои люди, — ответил Кассий, протиснувшийся во входной люк. Он вступил в помещение. — Приношу извинения, брат-сержант, мы не могли поставить вас в известность во время вашей болезни. Скауты выполняли мои распоряжения.

— Там есть второй маяк, брат-наставник.

Я перевел взгляд с Кассия на Пазана.

— Второй маяк? Наш ауспик обнаружил только один.

Вителлий подал голос:

— Он просигналил всего один раз, как раз в ту секунду, когда мы нашли маяк командора.

— Это логично, сержант, — снова вмешался Наррон. — Если какая-то из ксеноформ может уловить сигнал маяка, не стоит вести их ко всем своим укрытиям. Имеет смысл подождать, пока спасательная команда не подойдет достаточно близко к основному маяку. А когда мы до него добрались, он, должно быть, отправил всем остальным маякам сигнал о начале передачи.

— И один из них ответил. При этом сигнал длился не дольше секунды.

Я снова оглянулся на Кассия, но тот сосредоточился на объяснениях послушников.

— Наш ауспик в то время не зарегистрировал второго сигнала.

— Мобильный ауспик отделения его не уловил, — продолжил Наррон, — зато уловил ауспик шлюпки. Это зарегистрировано в его памяти. Источник находится на дальнем конце корабля-улья, так глубоко, что мы не могли заметить его.

— Хорошо. Командор? — Я пристально взглянул на Кассия. — У вас есть предположения, что мы можем там найти?

— Наши абордажные команды внедрились в нескольких точках. У меня нет сведений о нескольких подразделениях. — Он печально покачал головой. — Все, что я могу, — это молиться о том, чтобы им повезло так же, как мне, и чтобы мы добрались до них вовремя.