Легенды Космодесанта

Первый болт врезался в костяную клешню, падавшую на стрелка, и срикошетил. Второй прошел сквозь плоть предплечья, прежде чем взорваться за спиной монстра. Зато третий ударил между ребер экзоскелета. Взрыв помешал атаке противника, но заодно и ослепил Хвигира в самый критический момент. Поврежденная клешня отдернулась, а вторая отклонилась в сторону, распоров ногу скаута, вместо того чтобы рассечь надвое его голову.

На мгновение и монстр, и Хвигир попятились. Дикарь сорвал с головы целеуказатель тяжелого болтера, пытаясь проморгаться. Луч его фонаря скользнул в сторону от монстра как раз в ту секунду, когда тот подпрыгнул и перевернулся в воздухе, закапываясь обратно в толщу корабля. Толстый змеиный хвост твари хлестнул из темноты, пробив наплечник Хвигира с такой силой, что кусок металла ударил в висок скаута и оглушил его.

— Копатель! Разбегайтесь!

Это кричал Вителлий из укрытия.

Вителлий с одной стороны и Пазан — с другой отчаянно размахивали фонарями, пытаясь обнаружить тварь до того, как она нападет снова.

— Вон там! — завопил Вителлий.

— Там! — заорал Пазан.

Они смотрели в противоположные стороны. Вителлий уже открыл огонь. В темноте глухо прозвучал выстрел, не поразивший ничего, кроме пустоты. Я сорвал фонарь со своего пистолета и резко крутанул. Пещеру озарил свет.

— Тише, болваны! — прошипел я, вытаскивая копис. — Это равенер. Он реагирует на вибрации!

Эти двое тут же заткнулись. В тусклом сером свете я оглядел пещеру. Ничто на поверхности не указывало на движение внизу. Хвигир слабо шевелился у дыры, из которой выскочил равенер. Я увидел и Наррона: он лежал рядом с маяком, отброшенный первой атакой хищника. Хвигир тоже заметил товарища и медленно пополз к нему, оставив тяжелый болтер позади.

— Нет, ты… — выругался я, но дикарь меня не услышал.

Зато услышал Пазан. Внезапно он шагнул вперед, затем подобрался и бросился бежать. Широкими, тяжелыми, громыхающими шагами. Не к орудию, а от него. Я почувствовал скорее, чем услышал, как равенер под нами развернулся, чтобы последовать за ним.

— Пазан! Я приказываю тебе!.. — крикнул я ему вслед, уже зная, что он не остановится.

Я быстро обернулся к Вителлию.

— Подбери болтер! Я его догоню, — рявкнул я и кинулся за убегающим скаутом.

Пазан понимал, что за ним гонятся и равенер, и я, и помчался еще быстрее по кожистой поверхности. В ливне плоти и жижи равенер вырвался не из пола, а из стены. Пазан увернулся и откатился в сторону, но хищник-тиранид ухватил его за ногу одной из клешней, поднял в воздух и треснул о хитиновую пластину. Дробовик вывалился из рук Пазана, а тело обмякло. Тварь занесла коготь, чтобы рассечь добычу надвое.

Я закричал и открыл стрельбу. Мои выстрелы вырывали куски плоти из зверя и из переборки корабля. Тварь содрогнулась от боли. Она свернулась, готовая вновь зарыться, но я отшвырнул пистолет и двумя руками занес копис. Равенер прыгнул. Я ударил. Острие клинка пробило панцирь хищника и засело внутри. Равенер начал закапываться с невероятной скоростью, сбив меня с ног и потянув за собой. Я изо всех сил вцепился в рукоять кописа. Тварь потащила меня к вырытой ею дыре. Мое тело уперлось в вал, окружавший нору, и больше не двигалось. Равенер попытался вырвать копис у меня из рук, но я сжимал оружие железной хваткой. Хищник метался подо мной, раздирая плоть корабля. Хвост твари, оставшийся снаружи, хлестал во все стороны и молотил по доспехам. Я держался. Равенер потянул еще яростнее, и я почувствовал, что он вот-вот сорвется с крюка. Когда хвост ударил снова, я перехватил его одной рукой, затем отпустил копис и уцепился за хвост твари обеими руками.

— Вителлий! — взвыл я.

Скаут уже мчался ко мне, сжимая тяжелый болтер.

Равенер извивался подо мной, пытаясь сбежать. Его серповидные когти кромсали воздух и вонзались в мою броню, но я был слишком близко, чтобы хищник мог нанести глубокий порез. Вителлий, всего в паре шагов от меня, поднял болтер и приготовился стрелять. Рванув изо всей силы, я выдернул равенера из норы, дав скауту возможность прицелиться. Тварь свилась в кольцо. Часть головогрудных сегментов разошлась в стороны, и я увидел, что под ними набухает уродливый пирамидальный нарост. Это было оружие, и направлено оно было прямо на меня.

Вителлий и равенер выстрелили одновременно. Ульевик нашпиговал тварь болтерными снарядами, которые впились глубоко в ее тело и там взорвались. Биооружие выпалило шрапнелью из слизняков, которые воткнулись в меня… и больше ничего не произошло.

Я рухнул на труп тиранида. Тогда я не знал, что меня ранило, — понял только, что доспех пробит. Я чувствовал боль, но терпимую. Я видел, как братья, пораженные тиранидским оружием, сходили с ума или взрывались, но со мной ничего подобного не случилось — лишь сердца стучали все сильнее, разгоняя по жилам кровь.

— Как вы, сержант? Все в порядке? — Вителлий упал на колени рядом со мной. В его тоне после одержанной победы слышалось еще больше самодовольства. — Сегодня нам попалась крупная рыбка.

— Трус, — холодно отозвался я.

— Что? — Он выглядел потрясенным. — Трус? Я только что спас вашу…

— После того как сбежал. Спасая свою шкуру.

— Я… Я не… — Он кипел от ярости и был почти готов перезарядить болтер и всадить заряд в меня. — Я вел себя согласно уставу! Если боец попал в засаду, надо сначала вырваться из ловушки! И только потом нанести ответный удар!

— Оставив братьев сражаться в одиночку? Не пытайся прикрыться уставом, щенок!

Пазан очнулся и старался встать. Я вздернул себя на ноги. Мое освященное Императором тело вовсю бушевало, исправляя нанесенный ущерб, но я не собирался показывать новичкам и намека на слабость.

— Вы ничтожества. Оба, — сказал я им. — Пазан, живее поднимайся. Вителлий, иди назад. Проверь, что там с остальными.

Вителлий шумно потопал обратно, окликая братьев:

— Наррон! Хвигир! Если вы сдохли, поднимите руки…

После минутной паузы он обернулся ко мне:

— С ними все в порядке.

Затем он сделал в моем направлении какой-то жест, который, несомненно, многое бы для меня значил, родись я, как и он, среди подонков улья, и продолжил свой путь. Пазан уже встал. Лицевой щиток его шлема треснул. Лицо скаута было покрыто порезами, синяками и изрядно помято.

— Брат-наставник… — начал он.

— Позже, — оборвал я. — Позже ты объяснишь свои действия. Сначала нам надо убраться с этого трижды проклятого куска грязи.

Мы оба похромали туда, где остались Наррон и Хвигир. Несмотря на низкопробную шутку Вителлия, оба были живы. На глаза мне снова попался маяк и выцарапанный на нем приказ: «VIDESUB». Еще одна шутка.

Но это не было шуткой — потому что Вителлий заговорил снова, и на сей раз в голосе его не было ни самодовольства, ни злости. В нем звучало благоговение.

— Сержант Тиресий.

Он направил луч фонаря в дыру под маяком, где прятался спящий равенер. В ярости пробуждения тварь еще больше увеличила отверстие — и там, в глубине, отражая свет фонаря, блеснул наплечник космодесантника. На наплечнике была выгравирована надпись: «КАССИЙ».

Наш ауспик едва мог считать жизненные показатели космодесантника. Его метаболизм был медленным, как движение ледника. Воина с легкостью можно было принять за мертвеца, но мы бы ни за что не ошиблись.

Даже в состоянии гибернации он выглядел внушительно. Его грудная клетка была размером с бочку. Искусно сделанную пластинчатую броню украшали изображения побед и великих деяний, совершенных ее владельцем. Послушники стояли с разинутыми ртами, вылупившись на нашу находку. В кои-то веки я разделял их изумление.

Мы вытащили его из тесной колыбели и провели ритуалы пробуждения. Герою, пережившему все испытания, не подобает вернуться домой беспомощным, словно младенец. Рабочие не должны видеть его таким. Я дам ему шанс стоять прямо и гордо, если он того пожелает, и вернуться так, как и пристало герою.

Ожидание продлилось больше часа. Мы обрабатывали собственные раны, но старались хранить молчание, лишь время от времени проверяя показания ауспика. И наконец грудь воина дрогнула. Его глаза открылись.