Страница 39 из 63
Ральф глубоко вздохнул. Итак, именно Карлосу, который, оказывается, продолжал за ним следить, он обязан тем, что пистолет пробил дыру всего лишь в стене шалаша, а не в его собственной груди.
И С'каро-Карлос — его отец…
Теперь, когда Ральф уже в этом уверился, сразу возникло множество вопросов. Почему глава Серебряного Круга его отпустил: действительно развлекался или пытался помочь? Почему не дал выстрелить сейчас?
Что он спасал: жизнь собственного сына или жизнь разведчика из «Sunrise», который был ему еще нужен? А знает ли он вообще, что Ральф — его сын: ведь это вполне могло оставаться для него тайной.
Вопросы, которых становилось отнюдь не меньше по мере того, как разведчик пересматривал в памяти события последних дней, упорно не давали заснуть, терзая своей неразрешенностью. О завтрашнем — нет, теперь уже о сегодняшнем — дне некогда было даже подумать.
Наконец Ральф дошел до того, что ему стало все равно; навалившаяся усталость словно отодвинула казавшиеся еще недавно такими важными проблемы, и они вдруг представились совсем маленькими, незначительными. Он был жив, был в безопасности, и где-то очень далеко, за тысячи миль его ждала та, которая — Михаэль больше в этом не сомневался — его любила.
— Значит, уже поздно, — задумчиво произнесла Анна, глядя на игравших невдалеке лошадей.
— Поздно? — не поняла Амалия.
— Он с тобой прощался. — Анна как ни в чем не бывало покусывала травинку.
Это спокойствие и эти травинки — сколько их было оборвано, обкусано и выброшено за то время, пока Амалия рассказывала! В общем, эти травинки начинали уже ее порядком раздражать…
— И вы так спокойно это говорите?
— Спокойно? — Анна повернулась. — Спокойна я буду, только когда увижу кого-нибудь из них в гробу. Вот тогда я смогу, наконец, наплакаться вдоволь, а потом спокойно ходить на его могилу.
Амалия посмотрела на нее, как на сумасшедшую.
— Тридцать два года назад, когда мне сказали, что Карлос не вернется, — с тем же хладнокровием продолжала Анна, — я билась в истерике. Потом вырос Михаэль, и я хоронила его по несколько раз в году. А теперь вот оказалось, что Карлос жив, а Михаэль примеряется, как бы половчее себя угробить. Думаешь, он всерьез опасался, что не сможет доставить в Центр важную информацию? — Анна нехорошо усмехнулась: — Сказал бы лучше, не мог утерпеть!
— Что вы такое говорите? Он боялся, что его могут убить по дороге.
— Боялся?! Да эти самоуверенные черти не боятся ничего! Можешь мне поверить: стоит им только вернуться чуть ли не с того света, как они уже начинают скучать и думают, как бы снова угодить в самое пекло. Он боялся… Не сомневайся: о своей смерти и о тех, кто их ждет, они думают в самую последнюю очередь. Имя ему не дает покоя — имя Карлоса…
— Мне кажется, вы несправедливы.
Анна истерически засмеялась.
— У меня их было трое: Карлос просто жил, а Харольд и Михаэль, точно полоумные, все пытались до него дотянуться. И что? Харольд уже доигрался: он, как узнал, что с ним, оказывается, сделали в Канде, так с тех пор и не выходит из своей комнаты. Теперь не терпится Михаэлю… поскорее свернуть себе шею…
— Вы совсем в него не верите.
— Просто слишком хорошо знаю Карлоса: Михаэлю с ним не справиться. Карлос всегда был особенным: то, что мог он, не мог больше никто! Ему даже никто не смел завидовать… А сейчас все, как собаки, рвут его память на части… Михаэль, да простит тебя Господь, что ты натворил… Ему не справиться, но он не отступится. И когда они ухлопают друг друга… Боже, если бы кто-нибудь знал, как я ненавижу «Sunrise» — всю душу из меня вытащили, всю душу…
Сейчас Анна уже точно напоминала безумную: она говорила то громче, то тише; обращалась то к Амалии, то вообще неизвестно к кому, однако больше всего потрясало, что глаза ее были совершенно сухими — Анна и хотела, и не могла заплакать.
«Так вот, значит, от чего пытался уберечь меня отец…»
— Михаэль вернется — я знаю.
— Да? — Анна странно улыбнулась. — Была бы у меня лучше дочка. Такая, как ты… — Она осторожно убрала волосы с лица Амалии и вдруг спросила: — Любишь его?
Амалия кивнула.
— Бедная девочка.
Они немного помолчали.
— Скажите, — первой заговорила Амалия. — Карлос… каким он был?
— Каким? — Анна пожала плечами. — Каким… Смешливым! — Она улыбнулась. — Не знаю… Иногда мне его очень сильно напоминал Михаэль.
— Мы были с ним вместе шесть часов…
— Вот как? Ну, если ты до сих пор его не забыла — значит, он действительно похож на своего отца…
Сейчас рядом с Амалией сидела словно совсем другая женщина: глаза из серых и бесцветных неожиданно стали ярко-голубыми, почти синими, даже морщины как будто разгладились.
— Смотри. — Она сняла висевший у нее на шее медальон, раскрыла его и протянула Амалии: — Вот Карлос. Ему здесь лет тридцать.
— А сейчас? — Как и всегда, глядя на родственников своих знакомых, Амалия в первую очередь искала и мысленно отмечала сходство.
— Семьдесят четыре…
Амалия невольно вздрогнула. Она знала, грешно так думать, однако стоило Анне произнести это «семьдесят четыре», и улыбающийся с миниатюры черноволосый мужчина сразу словно перестал существовать.
— А вот — Михаэль. — И Анна открыла медальон с другой стороны.
— Ой…
Интересно, почему так приятно видеть тех, кого мы любим, совсем маленькими? Амалия снова посмотрела на Карлоса. Господи, как жаль…
— Мы можем что-нибудь сделать?
— Нет. — Анна покачала головой. — Когда два камня катятся друг другу навстречу, лучше не становиться у них на дороге.
— Я могу попробовать связаться с Карлосом и…
— Это опасно, — перебила Анна. — Можно сделать еще хуже… — И уже совсем другим тоном добавила: — Ладно, мне пора. Харольд там один — как бы чего-нибудь не случилось еще и с ним…
Она подозвала лошадь и с удивительной для своего возраста легкостью вскочила в седло.
— Если Михаэль вернется, родишь мне внучку? — без малейшего усилия удерживая гнедого, с улыбкой спросила Анна.
«Она, наверное, сама его вырастила… Ну, конечно, он отзывается на малейшее движение — должно быть, очень нежные, неиспорченные губы…» Дочь Координатора сама обожала и всегда берегла лошадей — Анна сразу точно выросла в ее глазах.
— Постараюсь… — Амалия помахала рукой и еще долго смотрела туда, где скрылась одинокая всадница.
«Если вернется… А если нет… Господи, да что за ужас такой… — Амалия попыталась мысленно представить себе лицо Карлоса. — Смешливый…»
Одного изображения для телепатической связи, конечно, было недостаточно, но когда она глядела на портрет, в сознании отчетливо промелькнуло одно воспоминание. Все произошло настолько быстро, что Амалия запомнила лишь фрагмент: музыка, люди в карнавальных костюмах, высокий широкоплечий мужчина в маске…
«Карлос! Да это же Карлос!» — пользуясь тем, что она находилась одна в лесу и ее все равно никто не мог услышать, Амалия засмеялась и чуть не захлопала от радости в ладоши.
Если крошечное изображение из медальона и мысленная картинка (тем более что лицо находилось под маской) воспринимались одинаково — значит, у них, несомненно, один источник, а это означало, что теперь можно установить контакт с Карлосом. Необходимо лишь… Стоп! Сначала надо как следует подумать. Чего боялась Анна? Чего еще можно бояться, когда все и так хуже некуда? Или она чего-то недоговаривает? Возможно… А что, если рискнуть…
Пока Амалия думала о контакте с Карлосом, как о некой потенциальной возможности, было еще ничего, однако стоило ей всерьез представить, как она вот сейчас сосредоточится — и ей вдруг ответит находящийся за тысячи миль совершенно незнакомый человек, как Амалию сразу затрясло, точно от холода. Она попыталась успокоить себя мыслью, что можно ведь этого не делать, но было поздно: ее охватил какой-то лихорадочный, болезненный азарт, справиться с которым она уже не могла…
«Кто это?»