Страница 7 из 64
— Собираешься поговорить с командиром? — спросил Нечистый.
— Придется, — с трудом отрываясь от созерцания стены, отозвался разведчик: залитый солнцем берег чужого мира никак не желал уходить из памяти — серебристая вода, золотисто-желтый песок и ритмичный стук колес.
— Если ты не против — я тебе помогу… Михаэль, ты слышишь? Михаэль!
— Я просил называть меня Ральфом…
Спустя несколько минут Дэвид вернулся в дом, а разведчик присел на пороге.
«Сыро и холодно. Здесь было холодно, и здесь начиналась осень, а там пекло солнце, и царил июль…»
Ральф вошел в сознание командира карателей Алекса Майера в тот момент, когда десантник как раз отхлебывал из фляги — действо, без которого не обходилось принятие ни одного мало-мальски важного решения. (Прежде чем посадить Ральфа под арест, Алекс, например, так же первым делом отхлебнул из фляги: канистра, предназначенная для пополнения ее содержимого, составляла большую часть командирского багажа.) Впрочем, будь сейчас разведчик на месте карателя, и он, пожалуй, не отказался бы глотнуть чего-нибудь крепкого: еще бы — когда все твои подчиненные, как по команде, вдруг теряют способность двигаться.
Десантник, однако, самообладания не потерял. Не спеша завинтил крышку. Вернул флягу на место. Огляделся. Пошел вперед. Один! Что там ни говори, а в смелости этому Майеру не откажешь…
Ральф сосредоточился на мыслях командира.
«Так, это, конечно, кузница…»
Чувства десантника обострились до такой степени, что, когда он дотронулся до стены строения, то немедленно отдернул руку — застарелый ужас его обитателей ожег, точно огнем.
«Дерьмо…»
Этим коротким, но достаточно емким (с точки зрения карателя) замечанием Майер, видимо, выразил свое отношение к существовавшим здесь когда-то проблемам. И Ральф во второй раз невольно восхитился его потрясающей способностью воспринимать информацию: за несколько секунд десантник узнал немногим меньше, чем разведчик после двухчасового пребывания на территории поселка. Но если до его жителей, которым вдруг присмолило куда-то пропадать, Алексу не было никакого дела, то почему именно здесь — в таком месте — вздумалось прятаться разведчику «Sunrise», интересовало до чрезвычайности. О человеке, способном одновременно удерживать в неподвижности семерых специально подготовленных десантников, Майер старался вообще пока не думать. Так же как и о том, что делать, если обострившаяся почти до невероятия чувствительность потом не придет в норму.
Сейчас, например, он мог с уверенностью сказать, что Ральф бродил среди этих развалин не только сегодня ночью, но и примерно месяц назад. А человеку, который прошел здесь вчера, было очень плохо: он то и дело останавливался (трава в нескольких местах была заметно примята), чтобы отдышаться. Алекс не рискнул приблизиться: даже на расстоянии шага чужая боль казалась нестерпимой. Впрочем, несмотря на то, что неизвестный еще совсем недавно болел — почти умирал — именно он в данный момент силой своей мысли удерживал на месте сразу семерых десантников.
«Дьявол, ну что за уроды: надо додуматься — сжигать дом, в котором…» — на этот раз десантник даже испугался: обгоревшие развалины находились слишком далеко. Зато враг был совсем рядом — еще сто… сто пятьдесят ярдов, и… Рука сама собой потянулась к кобуре.
«Ближе… еще ближе… все — вот он этот дом…»
«Убери пистолет…» — прозвучало в мозгу. Хотя, конечно, не прозвучало — так всего лишь говорят…
Алекс повиновался. Он не собирался стрелять: просто с оружием всегда как-то спокойнее. Надежнее… Не сбавляя темпа, десантник продолжал идти вперед. Обогнул стену. Сидевший на пороге разведчик поднялся навстречу.
«Один…»
— Как и ты.
Это уже вслух. И улыбка… Извечная улыбка… Чтобы не растерять остатки хладнокровия, Алекс перевел взгляд на дверь — потемневшую, покрытую плесенью…
Смотреть на противника было не обязательно: все равно любое его движение Алекс почувствует на мгновение раньше… Тело! Противника всегда выдает его же собственное тело: можно спрятаться за ментальным барьером, можно даже остановить мысли совсем, но остановить едва уловимые вибрации — трепет живого тела — не удавалось еще никому…
Внезапно десантник точно споткнулся — одновременно произошел сбой в его мыслях, поэтому Ральф поторопился покинуть чужое сознание. Глаза его расширились — то ли от удивления, то ли от страха, — а когда Алекс, наконец, снова обрел способность говорить, можно было подумать, он забыл, ради чего мчался ночью через лес.
— Где это?
— Там, — сразу догадавшись, о чем идет речь, кивнул в сторону «ворот» Ральф.
Дрожащая рука десантника потянулась к заветной фляге.
— Проклятая страна… — Глоток — и пальцы уже привычно завинчивали пробку.
— Надо же! А я-то ведь пригласил тебя сюда развлечься, — усмехнулся разведчик.
— Тронут. Боюсь только, ты не очень оригинален: последние пятнадцать лет почему-то слишком многие заботятся о том, как бы я вдруг не заскучал.
То ли он был пьян, то ли… Ральф заставил себя опять войти в сознание Алекса — чтобы не гадать, а знать точно. И разведчика чуть не вывернуло от всех этих хитросплетений, которые роились в голове десантника.
— Да и ты, я смотрю, не остаешься в долгу.
Алекс почувствовал: сейчас Ральф ударит — не просто почувствовал, а даже успел закрыться. И все равно с трудом удержался на ногах. Дальше, единственное что оставалось — по возможности прикрывать голову и живот…
— Запомни, если мне понадобится оправдаться, я обойдусь без тебя — это во-первых. Во-вторых, ты обязан мне подчиняться по уставу, и ты подчинишься. Не захочешь добровольно — заставлю. Всего десять минут — и ты будешь смотреть мне в рот. В-третьих…
Ральф понимал, что с каждым словом пропасть между ним и Майером все увеличивалась. И хотя разведчик и не собирался когда-нибудь наладить отношения со своим бывшим однокурсником, знать, что тебя кто-то боится и ненавидит, было неприятно. Странно, Ральф никогда прежде об этом не задумывался, но похоже, он совершенно не переносил, когда его не любили, и оттого всегда инстинктивно старался понравиться. Однако, как известно, правил без исключений не бывает: Алекса он с удовольствием отделал бы так, что тот несколько дней бы не смог подняться. Только многолетний опыт карателя да его уникальная способность считывать информацию заставили Ральфа остановиться. И сейчас он, превозмогая отвращение, выговаривал все эти условия, угрозы…
— Встать!
Почерневший от времени дом на фоне мрачного осеннего неба и заметно увядшей травы «крутанулся» перед глазами, и десантник покачнулся. Осторожно ощупал челюсть: не сломана, зубы — на месте. Видать, он пока нужен, если Ральф решил особенно не усердствовать. Точно: и ребра целы — значит, действительно, нужен. Впрочем, стоящий рядом разведчик напоминал готовую в любой момент распрямиться пружину. М-да, заманчивая перспектива — провести энное количество времени в обществе…
Если бы Алекс говорил, он бы, что называется, прикусил язык, но остановить мысль было невозможно, и Ральф, конечно, прочитал ее до конца — вон какая у него появилась «милая улыбочка». Впрочем, скрывать-то здесь, собственно, нечего: они друг друга ненавидят, и оба прекрасно это знают. Михаэль Хюттнер опять оказался сильнее. Опять или, вернее, как всегда. Подчиняться ему — что могло быть унизительнее? Хотя еще ужаснее, если придется исполнять его приказы неосознанно. Он ведь запросто может превратить в зомби — разве он не на это намекал, говоря: «всего десять минут, и ты будешь смотреть мне в рот»? Пожалуй, ничего Алекс так не боялся, как насильственного изменения сознания — того, в чем преуспели за последние тридцать лет темные братья Канды. Ральф же, то бишь Михаэль Хюттнер, был сыном едва ли не самого опасного из них. Затем еще этот Дэвид… Что за дела у разведчика «Sunrise» с главой Темного Братства?
— Я могу задать вопрос? — спросил десантник, вытирая кровь, продолжавшую струиться из носа на верхнюю губу.