Генму

Найт испуганно заморгал, неуверенно оглянулся. Несколько мальчишек сдавленно прыснули со смеху.

— Каков пошляк, вы не находите, господа? — Бофи всплеснул руками.

Заметив, что наказанные мальчишки закончили работу и собрались унести грязную воду, он приподнял руку и щёлкнул пальцами:

— Стоп! Мне кажется, жидкости можно найти более полезное применение. У нас тут кое-кто перегрелся.

Потом он молча кивнул в сторону черноволосого. Тот нахмурился.

— Чего?! Да только попробуй!

Он дёрнулся, но был настолько крепко привязан, что не сдвинулся с места.

Мальчишки понурили голову. Они не очень-то хотели ссориться с этим новеньким.

— Ну давайте, устройте нашему герою-одиночке освежающий душ! — засмеялся Бофи. И наказанные подчинились.

На беспомощного черноволосого обрушился грязный поток. Одежда и простыни мигом вымокли, а ругательства не прекращались потом несколько минут. Черноволосый так буйствовал, что аж кровать слегка постукивала ножками по полу. Нашлись и такие, кто злорадно хихикал.

— Так на чём мы остановились? — повернулся Бофи к Найту.

Тот быстро сел к нему на постель.

— Знаешь, ты похож на самочку, послушную, тихую, хорошую самочку, — заговорил Бофи томным голосом. — Ты знаешь, для чего нужны самочки?

Найт закусил губу и решительно встал. Бофи расхохотался.

— Да не только для того, что ты подумал, ещё и для массажа! Разомни-ка мне плечи.

С этими словами он лёг на живот. Найт прижал к его тёплой коже чуть дрожащие ладони и принялся разминать крупные, твёрдые мышцы. Бофи даже заурчал. Найт постепенно расслабился и показал то, чему научила его мать.

Женщин в Оазисах обучают различным премудростям, далёким, правда, от политики, науки или бизнеса, поэтому всё, что смогла Лилия передать своему сыну, — это любовь к искусству и умение делать массаж. Бофи блаженно жмурился и, казалось, забыл о том, что он должен всеми здесь командовать. Найт помалкивал и продолжал разминать его плечи, пока в казарме не раздался резкий звуковой сигнала, объявлявший о начале тренировок.

Найт вздрогнул, Бофи усмехнулся и встал.

— Молодец. Уважаю твою любовь к дисциплине.

— А… м… можно я всё-таки на другую кровать лягу? Солнце… Оно… Я… Мне нельзя так много солнца… — сбивчиво пробормотал Найт, смиренно опустив лицо.

Бофи взял его за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Детка, да ты что же, думаешь, что я настолько могу размякнуть от простого массажа? Когда я скажу, тогда кровать и сменишь.

Открылись двери. На пороге стоял Литий. Оглядев казарму, он сказал:

— Ну, познакомились-подружились уже? Вот и чудно… О, это ещё что?! Делейт Лебэн, ну-ка объяснись!

— Нарушение устава Академии! — взвизгнул привязанный к кровати чернявый мальчишка, которого назвали Делейтом Лебэном. Он снова дёрнулся, но безрезультатно.

— Утихомирили зачинщика драки, сэр, — вышколенно сказал Бофи.

— Вот так и знал, что с ним проблемы будут, — вздохнул куратор. — Ладно, новички за мной. Остальные — в третий зал.

— Эй! А меня развязать? — крикнул Делейт.

Но его никто не слушал. Двери закрылись, когда спальню покинул последний из мальчишек.

— Мать вашу! — сипло орал Делейт. — Я не виноват! Я не нарушал ничего! Эй! Да чтоб вас всех!

Но вскоре он понял, что надрываться бесполезно, и угрюмо затих на своей мокрой, липкой и грязной постели.

Глава 3

В этом году в Академию поступило в три раза больше курсантов, чем в прошлом. Несколько десятков тысяч мальчишек из разных семей, с разными способностями поступали на то или иное отделение в разном возрасте, в зависимости от будущей профессии. Здесь были и аутичные восьмилетки, которым предстояло посвятить свою жизнь наукам Синтеза, — будущие генные инженеры, кибертроники, роботроники и прочая «элита». И ехидные девятилетки с внимательными, цепкими глазами — будущие координаторы, программисты, операторы различных сложных машин. И десятилетние мальчишки, которым суждено вступить во взрослую жизнь уже не вполне людьми, а наполовину машинами, — будущие киборги. И деловитые, плутоватые одиннадцатилетки, только что поступившие на отделение наук Управления, — будущие политики и бизнесмены. И бесчисленное множество двенадцатилетних мальчиков, которым удалось пристроиться на все остальные, менее престижные отделения.

Большинство было сразу после Интернатов, но попадались и «безродные», подобранные добрыми людьми на улицах или пришедшие в Академию добровольно и успешно сдавшие тесты.

Генерал Агласис Шибта научил Найта правдоподобной легенде, в которой никто не сомневался. Альбинос без биокарты и без диплома об окончании Интерната не вызвал подозрений. Наверняка какая-нибудь не слишком породистая женщина родила его по недосмотру, да и выбросила, словно мусор, пока её оплошность не заметил хозяин. Альбинос каким-то образом смог выжить на улицах и наконец решил «стать человеком».

Никто не понимал, почему двенадцатилетнего мальчика, да ещё не самых выдающихся физических и умственных качеств, приняли на Боевое отделение, а не определили на какой-нибудь малозначимый курс, по окончании которого ему светила бы разве что грязная, монотонная и низкооплачиваемая работа. Слухи поползли сразу. И подозрения зародились в головах тех, кто умел внимательно смотреть и делать логические выводы.

Бофи Талофф заинтересовался альбиносом, как забавной зверушкой. Найт производил впечатление слегка отсталого, но преподносил сюрприз за сюрпризом.

На обязательном медосмотре перед тренировкой Найт очень быстро, «по-солдатски» снял робу, аккуратно и ловко сложил её ровным прямоугольничком и повесил на спинку стула. На тренировке беспрекословно подчинялся приказам инструктора, хотя толком не мог выполнить ни одного упражнения, в то время как прочие курсанты постоянно норовили побезобразничать. А когда все курсы отправились в столовый блок Академии, Бофи окончательно утвердился в мысли, что Найт — никакой не подзаборный найдёныш. Многие мальчишки его возраста держали ложку в кулаке, а этот альбинос — как надлежит, пальцами, аккуратно обхватывал губами, не открывая рта слишком широко и не втягивая жидкую протеиновую смесь с шумом и бульканьем. Где же мог генму научиться таким манерам и дисциплине?

Мальчишки из пятого блока, к которому относилась казарма Найта, с хихиканьем и шепотками поглядывали на альбиноса и Бофи.

Но не стоило терять время на ерунду, надо было всё съесть, ведь следующий и последний за день приём пищи только через восемь часов, а никаких кусочков припрятать никто не позволит: на выходе стоят дежурные и проверяют. Впрочем, унести с собой что-либо и тихонько слопать потом под одеялом в принципе невозможно. Всё выдаётся в уже открытых тюбиках и легко может оттуда вытечь, выдав запасливого курсанта.

После обеда мальчишки разошлись по классам на лекции, видео- и мнемокурсы согласно направленности своего отделения и возрасту.

Перед ужином, на малой вечерней тренировке, курсанты разных отделений и возрастных групп, но до четырнадцати лет, снова оказались вместе. Нагрузка, впрочем, не была одинаковой для всех. Если будущие программисты и прочие химики с нейрохирургами всего лишь слегка размялись, то будущие киборги пахали вовсю. От них не отставали мальчики с Армейского отделения, которым предстояло пополнить ряды государственной армии, но при этом сохранить тело почти человеческим.

Старшие курсанты Боевого и Армейского отделений занимались на специальных полигонах. Для прочих «физкультура» после четырнадцати лет заканчивалась в пользу увеличивающейся интеллектуальной нагрузки, и они посещали тренировочные залы исключительно по желанию и в личное время.

К концу дня у Найта разболелась голова. Слишком много впечатлений, шума, незнакомых людей, информации, да ещё и недавно вшитая биокарта даёт о себе знать. Мальчик не чуял под собой ног от усталости. Всё, что он хотел, это упасть сейчас на свою казённую кровать и уснуть мёртвым сном.