Страница 14 из 150
Они снова отправились на северо-запад. Субдирдир говорил не переставая. Рейш находил его болтовню забавной и нередко поучительной. Траз делал вид, что ничего не слышит. Скоро они подошли к полосе невысоких холмов. Юноша подстрелил какого-то плоскотелого грызуна, разложил костер, поджарил свою добычу на вертеле, сделанном из толстой ветки, и они вкусно пообедали.
— Вы действительно едите человечину? — спросил Рейш.
— Конечно. Это самое нежное мясо. О, не бойтесь! Дирдиры и мы, их подопечные, никогда не были особенными гурманами, в отличие от часчей.
Они карабкались по склонам, шли под деревьями с мягкой голубовато-серой листвой и пухлыми красными плодами, которые Траз объявил ядовитыми. Наконец пересекли холмистую местность и остановились на вершине последней возвышенности. Под ними расстилалась Мертвая степь — серая, плоская и безжизненная, покрытая зарослями колючки и изредка — более светлыми пятнами травы паломников. Внизу, у ног, пролегала дорога с двумя широкими колеями. Она шла с юго-востока, огибала подножие холмов, проходила под ними, потом примерно в трех милях к северо-западу сворачивала у нагромождения утесов, похожих на каменные башни, которые поднимались за взгорьем. Эта дорога пересекала степь в северо-западном направлении; другая вела на юг через проход между склонами, третья уходила на северо-восток.
Траз взглянул вниз, на крутой спуск.
— Посмотри-ка сквозь твой инструмент, — сказал он Рейшу.
Адам вытащил сканскоп и осмотрел склоны.
— Что ты видишь? — спросил Траз.
— Постройки. Их немного. Это даже не селение. На скалах укрепления с пушками.
— Должно быть, крепость Касабир, — пробормотал Траз. — Там останавливаются караваны с грузом и расположены склады. Пушки — для защиты от зеленых часчей.
Субдирдир возбужденно взмахнул руками.
— Возможно, там есть даже какой-нибудь постоялый двор. Пошли! Я умираю от желания выкупаться! Никогда в жизни не был таким грязным!
— А как мы заплатим? — спросил Рейш. — У нас нет ни денег, ни товаров.
— Не бойся! — гордо заявил их новый знакомый. — Моих цехинов хватит на всех. Никто еще не обвинял нас, Вторую расу, в неблагодарности. Вы хорошо мне послужили. Даже мальчишка получит обед, достойный цивилизованного человека, наверное, первый раз в жизни.
Траз надулся и приготовился дать достойную отповедь наглецу, но, видя, что Рейш насмешливо улыбается, тоже мрачно усмехнулся.
— Нам лучше убраться отсюда, это опасное место, здесь бывают зеленые часчи. Видите следы? Туда они приходят и подстерегают добычу. — Он указал на юг, где на горизонте появилась неровная серая полоса. — А вот и караван.
— В таком случае, — заметил Анахо, — нам следует поторопиться, чтобы добраться до постоялого двора и снять комнаты прежде, чем все будет занято. Мне не хочется провести еще одну ночь под открытым небом.
При таком ясном воздухе, как на Тчаи, трудно правильно рассчитать расстояние в обширных ровных пространствах степи, и к тому времени, как трое путешественников спустились с холма, караван уже проходил по дороге; друг за другом, покачиваясь и кренясь на шести десятифутовых колесах катились шестьдесят или семьдесят огромных повозок, высоких и очень тяжелых на вид. Одни приводились в движение машинами, другие тащили огромные неуклюжие серые твари с маленькими головами, состоящими, казалось, из больших глаз и хобота.
Стоя у обочины, Адам и его спутники наблюдали за тем, как идет караван. Перед одним из фургонов на конях-прыгунках гордо гарцевали три разведчика-иланта, высокие, широкоплечие, узкобедрые, с резкими чертами лица. Их кожа отливала желтым; черные, как вороново крыло, волосы, связанные в тугой пучок, поднимавшийся над головой, словно твердое перо, блестели от лака. Длинные черные плащи увенчаны человеческим черепом с отломанной нижней челюстью, так что волосы воинов возвышались над белой гладкой костью. Вооружены они были длинными гибкими саблями, такими же, как у людей Эмблемы, за поясом у каждого торчало по паре пистолетов, в правый сапог засунуто два кинжала. Проезжая мимо путешественников на своих высоких прыгунках, они мельком оглядели их, но не удостоили дальнейшего внимания.
Мимо с грохотом катили грузовые открытые повозки. Некоторые завалены тюками и свертками, на других стоят клетки с людьми — мужчинами, женщинами, детьми, сидящими вперемешку. Они смотрели сквозь прутья тупым взглядом. На каждой шестой повозке установлена тяжелая пушка, вокруг них хлопотали серолицые люди в черных кожаных куртках и шлемах. В руках они сжимали пистолеты с коротким, расширяющимся к концу дулом, очевидно стреляющие реактивными зарядами. У другого оружия с длинным тонким стволом имелся резервуар — очевидно огнеметы, решил Адам.
— Тот самый караван, который мы встретили у брода, — сказал он Тразу.
Юноша мрачно кивнул.
—Если бы нам удалось захватить его тогда, я, возможно, не потерял бы Онмале. Но я не жалею. Носить ее — такое тяжелое бремя! По ночам она мне что-то шептала...
На дюжине тяжелых повозок стояли трехэтажные сооружения из почерневших досок — передвижные домики с куполообразными крышами, балконами и крытыми верандами. Рейш смотрел на них с завистью. Как удобно путешествовать в таких хоромах по степям Тчаи! На одном из этих тяжеловесных экипажей виднелся дом с зарешеченными окнами и дверьми, окованными железом. В фасаде имелась затянутая толстой проволочной сеткой терраса — настоящая клетка. Сквозь прутья выглядывала молодая женщина необычайной красоты: тоненькая и хрупкая, с кожей золотистой и чистой, как песок на морском берегу. Темные волосы доходили ей до плеч; глаза сверкали, как светлые топазы. На ней была маленькая розовая шапочка, темно-красный жакет, помятые шаровары из белого полотна. Когда повозка проезжала мимо Рейша и его спутников, она мельком взглянулся на них, и Адама поразила сквозившая в глазах незнакомки тоска. Экипаж покатился дальше. С противоположной стороны на пороге открытой двери стояла высокая мясистая плосколицая женщина с ежиком полуседых волос на коротко остриженной голове; ее глаза сверкали фанатическим блеском. Охваченный любопытством, Рейш принялся расспрашивать Анахо, но ничего не добился. Субдирдир был в таком же недоумении, как и он.
Путешественники прошли вслед за вереницей телег внутрь крепости, на широкую площадь. Старший караванщик, невысокий суетливый старик, выстроил повозки в три ряда: грузовые поближе к складам, за ними те, где стояли клетки с рабами и, наконец, военные с пушками, жерла которых повернуты в сторону степи.
Неподалеку находился постоялый двор, двухэтажное глинобитное строение с покатыми стенами. Внизу размещались кухня, таверна и общая комната для проезжающих; наверху —маленькие комнаты, выходящие в коридор. Путешественники нашли хозяина, коренастого человека с серым, как пепел, лицом, в черных сапогах и коричневом переднике, на первом этаже. Высоко подняв брови, он скептически оглядел облаченного как кочевник Траза, Анахо в его живописных лохмотьях некогда элегантного костюма дирдиров, Рейша в брюках и куртке со шнуровкой, какие носят только на Земле, но без всяких возражений предоставил им помещение и даже согласился подыскать приличную одежду.
Комнаты оказались небольшими, всего восемь на десять футов. Там имелась кровать, — деревянная рама с натянутыми вдоль и поперек кожаными полосами, поверх которых наброшен плоский матрас, набитый соломой, — и стол, где стояли таз и кувшин с водой. После изнурительного пути по степи такие удобства были для Адама почти роскошью. Он вымыл лицо и руки, побрился и разложил свою новый наряд, привычный для жителей планеты Тчаи — широкие брюки из коричнево-серого холста, белую рубашку из грубого домотканого материала и черный жилет. Выйдя в коридор, он посмотрел из окна вниз, на площадь. Каким нереальным казалось ему сейчас прошлое! По сравнению с этой экзотической пестротой Земля представлялась скучной и бесцветной, но ничуть не менее желанной. Однако отчаяние и чувство одиночества мало-помалу теряют свою остроту, признался себе Адам. Его нынешняя жизнь полна опасностей, но предвещает массу приключений. Рейш старался отыскать среди повозок, стоящих на противоположной стороне площади напротив его окна, домик с решетками на окнах. Без сомнения, девушка, сидевшая внутри, — пленница. Почему в ее глазах такая безысходная тоска? Какая судьба ее ожидает?