Страница 8 из 14
Вскоре в кафе вошел, держа под мышкой черный шлем, здоровенный бородатый байкер в кожаном костюме и берцах. Макушку его прикрывала бандана с черепами, на шее болтался большой серебряный крест. Опустившись на стул напротив, он проговорил басом:
— Привет, чадо.
В работе с РПЦ, конечно, бюрократических проволочек было не меньше, чем с католиками. Но что мне здесь нравилось — люди проще и приятнее.
В отце Константине не было ни грамма официоза или занудства. Хотя жук тот еще. Он дотошно выспросил все подробности и мои соображения по поводу случившегося, потом произнес:
— Принято решение расследовать это дело. Ну да ты и сам понимаешь.
Я рассеянно кивнул. Не заинтересуйся убийством наверху — куратор не назначил бы встречу. Конечно, отдать распоряжение он мог и по телефону либо послать письмо на мыло. Суть — в благословении на свершения. Оно обязательно, это не простой ритуал. Чистильщики — глубоко верующие люди, благословение придает нам сил, самых что ни на есть настоящих, физических.
— Бабло на расходы тебе уже перевели, — продолжал отец Константин. — В остальном все как всегда.
В девятом году, когда важнейшая операция СКДВ[3] была провалена благодаря тому, что кто-то из чиновников Ордена сдал ее план упырям, я всерьез задумался. Мне совсем не хотелось работать с организацией, в которой появились предатели. Только вот убраться из Ордена живым шансов не было.[4] Чистильщик — это навсегда, до самой смерти.
Поэтому, когда на меня вышли представители РПЦ с предложением поработать у них, я не особенно надеялся, что это возможно. Но ребята обещали утрясти вопрос перевода и не обманули. К моему удивлению, вскоре Магистр сообщил, что я свободен от обязательств перед СКДВ. Так я и стал первым чистильщиком православной церкви. С точки зрения религиозности перевод меня не смущал — истинно верующий понимает, что Бог един.
Особой организации, которая занималась бы вопросами нечисти, в РПЦ пока не имелось, так что мне назначили куратора — отца Константина, который решал все вопросы напрямую с высшим духовенством. Я работал под видом частного детектива, отслеживал подозрительные случаи, а уж разбираться ли с ними — решала Церковь.
Сейчас Церковь в лице отца Константина крепко меня огорчила:
— И не горячись, чадо. Разведай все тихо и аккуратно, без шума. Предоставишь отчет — там решат, что дальше. Сам ничего не предпринимай. А то знаю я тебя, наворотишь…
Черт! Ведь так надеялся, что этот случай развяжет мне руки и станет началом войны. Не вышло…
— Благословите, батюшка, — покорно попросил я.
Отец Константин размашисто перекрестил меня — к удивлению официантки, которая принесла заказ, — поднялся и вышел. С улицы донесся рев мотора.
Быстро перекусив, я отправился осматривать место, где нашли тела. Это следовало сделать сразу же, но святые отцы, как всегда, протянули время, принимая решение. Сутки потеряли…
В машине решил проверить электронку. Интуиция опять не подвела: пришли два письма от осведомителя из полиции. В первом были хорошие новости. Тела опознали. Подростки с соседней улицы, увлекались самодеятельным диггерством. Это значительно облегчало мне работу — теперь можно было отследить контакты, найти свидетелей.
Открывая второе, я уже догадывался, что увижу. Найдено еще одно растерзанное тело. Теперь далеко от центра города — на Молодежной. Жильца пятиэтажки убили поздним вечером во дворе его дома. Судя по фото, почерк у убийцы был явно тот же.
Из истории рода Батори
Замок Эчед, сентябрь 1570 года от Рождества Христова
Полная луна лила нежный свет на замок, серебрила холодный камень. Ночь была теплой. Быть бы этой ночи благословенно тихой, спать обитателям Эчеда спокойно, когда б не крики, разносившиеся по гулким коридорам.
Агнешка с Пирошкой сидели в кухне под большим столом, согнувшись так, чтобы не видно было их среди корзин с овощами.
— Да когда ж притомится, проклятый? — прошептала Пирошка. — Когда уж натешится?
— Как натешится, так еще, гляди, и за новой девкой пойдет, — осадила ее Агнешка. — Ему что? Вон гладкий какой.
Худенькая Пирошка повозилась, устраиваясь удобнее: прутья, вылезшие из корзины, кололи ребра.
— На горе господа уехали…
Анна и Дьёрдь Батори впервые со времени восстания отправились в Эрдёд. Наученные горьким опытом, оставили в замке отряд вооруженных до зубов гайдуков. Каждый из воинов стоил десятка крестьян. Да только вряд ли мужичье вздумало бы снова бунтовать: слишком хорошо помнили прошлогоднюю расправу над непокорными.
Поехали хозяева без детей и с малым количеством прислуги — дела предстояли важные, домочадцы стали бы обузой.
Едва дождавшись, когда карета, окруженная верховыми, покатится по дороге, Иштван вышел на охоту. Как выходил всегда, стоило родителям хоть ненадолго покинуть дом.
Молодые служанки старались спрятаться заранее, никому не хотелось очутиться в лапах молодого господина. Пирошке с Агнешкой повезло, они уже полгода работали помощницами при кухне, а тут имелось много укромных уголков, чтобы схорониться. Вечером, расставив по местам посуду и подметя пол, они нырнули в убежище, где досидели до глубокой ночи. Теперь, прислушиваясь к воплям девки, которой не посчастливилось попасться на глаза Иштвану, они тихо переговаривались.
— Чего ж неймется ему? Чисто зверь бешеный!
— Все потому, что от одной крови рожден, — важно пояснила Агнешка.
— Как — от одной крови?
Вытаращив прозрачно-голубые, как родниковая вода, глаза, Агнешка таинственно прошептала:
— Госпожи Анны и господина Дьёрдя матери — родные сестры.
— Ну и что? — удивилась Пирошка.
— А то, что мне тятька сказывал: нельзя долго скотину одной крови случать — больная будет да слабая. А почитай, половина Батори между собою женятся.
— Так то скотина, — перебила ее простоватая подружка, — а то господа…
— Пирошка, да что ж ты дурная такая? Что скотине плохо, то и господам нехорошо. — Агнешка ненадолго задумалась, скребя в затылке, добавила: — И то сказать: иные господа хуже скотины…
— Да, — поежилась Пирошка. — Борка так и не оклемалась, ходит скрюченная.
— Так на ней места живого не было. Спасибо не померла…
— Знать бы, кого зверь на этот раз схватил.
— Завтра узнаешь. Уж ни с кем не спутаешь, — сердито фыркнула Агнешка.
Месяц назад старшие господа поехали с гостями на охоту, а Иштван поймал семнадцатилетнюю служанку. Всю ночь из покоев его доносились надрывные крики, а наутро Борка еле приползла в девичью. Окровавленная рубаха ее была изодрана в клочья, спина исполосована плетью до мяса. На другой день раны загноились, Борка долго недужила и сейчас еще не совсем оправилась. Так еще и ума бедная девка лишилась: вздрагивала от каждого шороха, начинала реветь, если кто на нее смотрел. А уж встретив Иштвана, и вовсе скрючивалась, закрывая голову руками. Молодой же барин только ухмылялся страху своей мимолетной любовницы.
— И некому ж пожалиться на демона, — прошептала Пирошка.
— Знамо дело, господам родная-то кровь всегда ближе, чем дворня.
Если родители замечали покалеченную девку, Иштван объяснял, что приказал ее выпороть за провинность. Опровергнуть слова господского сынка никто из челяди не решался.
— Вроде не кричит больше. — Пирошка прислушалась. — Выйти, что ли?
— Сиди, дурная! Или тоже плетей захотела?
— Спать охота…
— Так вот и спи! — Агнешка подала пример, свернувшись в клубочек между корзинами и закрыв глаза.
Пирошка повздыхала, повозилась и тоже задремала…
Эржебете не спалось. Лунный луч вкрадчивым котенком ластился к лицу, мягкой лапой касался глаз, нашептывал странные мысли. Едва забывшись, она тут же подскакивала на постели: во сне мерещился Черный человек. Он всегда приходил в полнолуние, усаживался рядом, гладил щеку холодной ладонью и говорил, говорил… Эржебета теперь знала обо всем, что ей суждено. И ждала, хоть не желала верить.
3
СКДВ, Священная конгрегация доктрины веры, она же бывшая Священная конгрегация священной канцелярии, она же бывшая святая инквизиция.
4
этих событиях вы можете прочесть в романе «Эффект искажения».