Страница 16 из 57
Тут еще в довершение всего разбился ее сотовый телефон, стресс наложился на стресс, но… произошло вовсе не то, чего Максим ожидал. Это Маргарита его испугалась. Так, словно у него в один момент вместо обычных зубов выросли клыки оборотня.
И тогда он понял: надо ее успокоить и рассказать о себе все.
— Вот, выпей пока водички и приди в себя.
Маргарита покорно пригубила стакан. Максим обнял ее за плечи, но когда Маргарита попыталась высвободиться, прижал к себе еще крепче.
— У меня была жена…
— Она меня любила, — брякнула Маргарита и тут же спохватилась: — Прости, я нечаянно.
— Думаю, она меня не любила. Просто пора пришла, подруги стали выходить замуж, вот и Анюта захотела того же… Незадолго до моей встречи с Анной вышла замуж моя старшая сестра, я не собирался так быстро жениться, но Анюта поставила условие: или идем под венец, или расстаемся. Я сдался. Моим родителям пришлось как следует напрячься, чтобы сыграть еще одну свадьбу. Я возражал против какой бы то ни было пышности, потому что зарабатывал немного, по крайней мере принять участие в свадебных расходах не мог. Но мама… она непременно хотела, чтобы «все как у людей». Как у людей у нас была, пожалуй, только свадьба. А потом начался кошмар.
Максим сжал плечо Маргариты так сильно, что она вздрогнула.
— Извини, моя хорошая, оказывается, и через пять лет после развода я не могу успокоиться… В общем, когда нас с тобой не выпустили из квартиры, я подумал, что вот сейчас ты закатишь истерику, начнешь кричать, а может, и биться в судорогах…
— Ты имеешь в виду, перед милиционером? — поразилась Маргарита.
— Зачем перед милиционером? Передо мной.
— Но это же он не выпускал нас из квартиры, а не ты.
— Какая разница! Главное, милиционер — посторонний, а я теперь вроде как свой.
— Ну ты даешь! — Маргарита даже цокнула языком. — Мы с тобой, конечно, провели ночь, но это разве повод подозревать, что у меня едет крыша?
— Я знаю, крыша едет у меня, — вздохнул Максим. — Я так запуган, что теперь от каждой женщины или девушки жду именно такого ответа на стресс или просто раздражение.
— Может, она была больна? — задумчиво проговорила Маргарита.
— Это и вправду своего рода болезнь — начальная форма истерии. Надо или стараться держать себя в руках, или пить транквилизаторы. Анюта не хотела ни того, ни другого. Лекарства… Бывшая жена считала, что они вредят здоровью, а сдерживаться она просто не привыкла… Ладно, проехали! Чего это я расплакался перед тобой? Я всего лишь хотел оправдаться, чтобы ты даже мысли не допускала, будто я жалел о нашей с тобой ночи или не радовался, что тебе придется у меня задержаться.
— Хорошо бы не до утра, — задумчиво проговорила Маргарита, — а то мне придется сразу писать заявление на увольнение по собственному желанию. Мой шеф… он ввел жесткую дисциплину. Не в том смысле, что сиди на месте и не вставай, нет. Если надо, он нас и домой отпускает, и в магазин, но все бухгалтерские отчеты должны представляться в срок и без ошибок. У него такие требования к работникам всех служб: или работай как следует, или уходи.
— Мне кажется, ты в вашей фирме не простой бухгалтер, — задумчиво проговорил Максим..
— Не простой, — согласилась Маргарита. — Зам главного. Только дело не в этом…
— Наверное, и в этом тоже. Ты не можешь показывать подчиненным дурной пример. И сказать, что ты попала в оцепление, тоже не можешь… Знаешь, Рита, у меня идея: в соседней квартире должен быть телефон.
— Но нас даже не выпускают на лестничную клетку.
— Обойдемся. Я пройду к ним через лоджию. Я вовсе не хочу, чтобы из-за меня — или из-за того, что мы с тобой встретились, — у тебя были неприятности.
— Что ты сказал — через лоджию?
До этого момента они сидели на диване, обнявшись. Причем Максим во время разговора потихоньку подтащил Маргариту к себе, так что теперь она сидела на его колене, прижимаясь спиной к его груди. Но при словах Максима она опять попыталась высвободиться.
— Ничего в этом опасного нет. Надо всего лишь перебросить ногу через ограждение…
— Как это ты собираешься перелезать с одной лоджии на другую, когда жильцам вообще запрещено появляться на балконах? А вдруг в соседнем доме у них снайперы? А вдруг хозяева той квартиры решат, что ты и есть сбежавший второй бандит?
— Бандит! Его давно уже и след простыл! И что они мне сделают?
— У них вполне может быть охотничье ружье. А бандит вполне может отсиживаться в какой-нибудь квартире, где нет хозяев. К примеру, как раз у нас за стеной. В той квартире, куда ты сам хочешь лезть. Со вчерашнего дня оттуда не доносится ни звука.
— У нас в доме хорошая звукоизоляция. И вообще ты все это нафантазировала. Я перелезу и позвоню, например, твоему брату…
— Об этом не может быть и речи! Я категорически против. Если ты вздумаешь полезть, я просто повисну на тебе, как бульдог, и ни за что не разожму зубов. В смысле рук…
— Неужели тебе меня жалко?
— Почему — неужели? Просто жалко. И страшно за тебя. И я считаю, что никакая карьера не стоит такого риска!
— Мне отчего-то очень приятно это слышать. Когда люби… когда женщина тебя так ценит…
Маргарита смутилась; она вовсе не хотела, чтобы ее слова прозвучали как признание.
— Я хотела сказать, что карьера — дело наживное. Как я думаю.
Максим, слегка отодвинув локон, поцеловал ее в шею за ухом и еще крепче прижал к себе.
— Маленькая моя, как ты смотришь на то, чтобы мы еще немножко полежали? — хрипло выдохнул он ей в самое ухо. — Раз уж я для тебя дороже твоей карьеры.
Маргарита прижалась щекой к его груди, пока он опять нес ее на руках в спальню, слушала, как мощными толчками бьется его сердце, и отчего-то ей хотелось плакать.
Их роман… он с самого начала был обречен. И теперь, когда она поняла, что Максим… далеко ей не безразличен, когда она поняла, что могла бы в его объятиях пролежать всю жизнь… Если бы можно было сейчас, немедленно, взять и уйти, она бы так и сделала. Позже это будет сделать куда труднее.
Когда в следующий раз они решили подняться с постели, то, отдернув штору, увидели, что день заметно пошел на убыль. Маргарита на цыпочках подкралась к двери, хотя Максим уверял, что стоящим на площадке — если они все еще стояли — ничего не будет слышно, и заглянула в глазок. Милиционер — на этот раз какой-то другой — все еще топтался на площадке.
— Шоу, — вздохнула она, идя на кухню, — словно нас с тобой специально так надолго поместили в эту квартиру. Только не за стеклом, а за бронированной дверью. Проверка совместимости характеров, вот что это.
— Надолго и мне бы не хотелось здесь задерживаться, — проговорил Максим, но тут же поправился: — То есть я с удовольствием пожил бы с тобой где-нибудь на необитаемом острове. И чтобы никто из нас никуда не торопился… Я хочу сказать, что и у меня цех будет простаивать, если я в понедельник не дам им задание. К тому же в пятницу объявился такой перспективный покупатель. Если завтра я не смогу с ним встретиться, сделка сорвется… Наверное, я говорю ерунду, но что поделаешь, это и есть моя каждодневная жизнь.
— Значит, и твоя карьера под угрозой? — покачала головой Маргарита.
— У меня под угрозой больше чем карьера, — вздохнул Максим, — у меня под угрозой дела.
Он задумался, глядя на руки Маргариты: она ловко мыла кофейные чашки и вытирала их полотенцем.
— Странно, — снова заговорил он, — я так хотел, чтобы нам никто не помешал, даже мобильник оставил дома, но вот сбылась мечта идиота, нам не просто никто не мешает, судьба прямо-таки заставляет нас быть наедине. Если не считать автомобильных сирен, мегафонов и пистолетных выстрелов, мы в полной изоляции от остального человечества, но это не мешает нам обоим постоянно вспоминать о работе. И даже чувствовать некий дискомфорт от того, что от этой самой изоляции…
— Хочешь сказать, что мы должны были бы благодарить судьбу, а вместо этого на нее жалуемся?
— Именно. Думаю, когда все кончится, мы об этом пожалеем.