Большая Сплетня

Розовые слизни окунулись в бокал и удовлетворенно повлажнели. Растянулись в резиновой ухмылке:

— Дождь, вечный дождь! «А наше северное лето карикатура южных зим...» Вы ведь, Лида, тоже умная женщина. Да?

Утром мы оба делаем вид, что разговора в кафе не было, ничего не было!

Фирозов закрылся в своем кабинете. Я нехотя стучу согнутыми пальцами по клавишам компьютера. Зеваю.

Звонок по внутреннему телефону. Безапелляционный голос секретарши:

— Лилеева? Данные по «Стандард Ойл» вы готовили? Отнесите их Эльзе Генриховне. Быстро!

Хватаю папку. С грохотом отодвигаю стул. Вскакиваю. Сажусь. Опять вскакиваю. Роняю папку. Поднимаю папку. Поднимаю стул. Роняю стул.

Удивленные глаза сослуживцев провожают меня до двери.

— Александр Юрьевич! — Внутренне задыхаюсь, внешне — предельное спокойствие. — Есенская требует от меня данные по «Стандард Ойл».

На дне мелководных глаз плещется тревожный вскрик. Но вслух лишь звучит тусклое:

— Так в чем же дело? Несите!

Гремят шаги по коридору — словно стучит огромное, нарывающееся тревогой сердце. В мягком ковролине приемной звуки умиротворенно стихают.

— Моя фамилия Лилеева. Секретарша — взнузданная любезность.

— Хорошо, посидите пока...

Проваливаюсь в глубокое кресло. Неумолимо тикают часы, начав обратный отсчет перед взрывом...

Рыбья Кость знает про меня все. Она и про Дану Якушеву знает, и про Ромшина, все-все-все знает! Наверное, читает в глазах, телепатически ловя случайные сигналы. Чем оправдаться перед ней?

— Проходите!

Рыбья Кость безмолвно возвышается в кресле. Спина прямая, как будто на металлический шест насадили голову витринного манекена.

Невнимательно листает папку.

— Кто-нибудь еще это видел? — спрашивает не строго, с любопытством спрашивает. И вроде бы равнодушно.

— Да, мой начальник, Фирозов.

— А еще кто?

Вот оно! Вот вырытая яма, которая... в которую...

— Думаю, об этом можно узнать у него самого, — отвечаю с честной, унтер-офицерской уклончивостью. Мои глаза твердят: «Я рядовой солдат, вашбродь, ничего не знаю, в разведку не хожу, агитаторов не слушаю. Пуля — дура, штык — молодец!»

И пуля-дура пролетает мимо.

— Что вы думаете об этой компании? — прикрывает Железная Леди ладонью папку.

Какая разница, что я... Я, может, думать вообще не умею, поскольку это не входит в мои должностные обязанности!

— Хорошая компания, устойчивое положение. Выгодное вложение средств. Правда, в последнее время чувствуется небольшая недооценка рынком, из-за чего акции занижены.

— Как вы считаете, Лидия Дмитриевна, стоит ли рекомендовать «Стандард Ойл» нашим клиентам в качестве верного источника дохода?

Ей известно мое имя! И отчество! С ума сойти!

— Конечно! Дивиденды по итогам года составили пятнадцать процентов от номинала за акцию... Кроме того, биржевые котировки будут подниматься и дальше, учитывая падение производства в Европе и снижение процентных ставок в США, отчего свободные денежные средства с традиционных мест вложения начнут перебрасываться на развивающиеся рынки, в том числе и в нашей стране...

— Спасибо, я буду иметь это в виду... Один наш клиент... — нажим безынтонационного голоса, — очень важный клиент... намерен избавиться от крупного пакета бумаг компании... Сейчас он ждет момента, выгодного для продажи.

Зачем она говорит мне это? Мне, пешке в разыгрываемой невидимыми игроками партии? А что, если это партия в поддавки?

— Продолжайте собирать информацию. Докладывайте ее мне лично. В любое время. У вас есть номер моего сотового телефона? Звоните! До свидания!

На подгибающихся ногах выхожу из приемной. Что это значит? Ума не приложу!

ОН

Ее отец — властность, многажды помноженная на уверенность. Породистость, помноженная на холеность. Доброжелательство, помноженное на равнодушие. Мой страх, помноженный на его всесилие. И все это мелется на мясорубке короткого разговора.

Его сиятельство «папулечка» снисходительно улыбается, любовно оглядывая дочь.

— Даночка мне все объяснила, — кивает он, — в общих чертах.

В воздухе реют уютные по своей сугубой семейственности улыбки. Моя улыбка самая широкая, хотя и несколько кривая. Улыбка Даны — беглая, как каторжник. Улыбка ее отца — тяжелая, основательная. Едва обозначив ее, он привычно стирает гримасу одним движением лицевых мышц. Сосредоточивается. Подбирается.

— Итак, я понял, что ваш друг работает в «Стандард Ойл»? — спрашивает, разминая сигарету.

— Папуля, ты же обещал, — возмущается Дана, кивая на сигарету. — Четвертая за сегодняшний день!

— Ах да... Но пока еще я не закурил, котенок! — Обращается ко мне с притворной жалобой: — Вечно она за мной следит!

Ласково поглядывает на дочь. В глазах — нескрываемая любовь. Улыбка сочится нежностью.

Наверное, они обожают друг друга — отец и дочь. Еще бы! Разве можно не любить Леди Ди? Я лично этого не представляю.

— Мой институтский приятель, — запоздало отвечаю на вопрос, — работает менеджером в отделе инвестиций...

— Не бог весть какая шишка! — усмехается Якушев.

— Путь рыцаря можно узнать у его слуги, — сердито замечает Дана.

— Ну тогда, молодые люди, узнайте у этого слуги, не согласится ли он время от времени беседовать по душам о своем рыцаре... Естественно, за приличное вознаграждение!

В моем мозгу выстраивается перспектива: я свожу Галактионова с Якушевым, после чего обо мне благополучно забывают, навсегда сбросив с парохода современности... Якушеву я больше не нужен, Леди Ди тоже. Неделя — и я опять прозябаю в забвении, вернувшись на исходные позиции, с которых с такими усилиями вырвался! Большая Сплетня корчится в агонии, вызванной приступом информационного голода, а я донашиваю свой бешено дорогой костюм и ищу новую работу, потому что на этой мне ничего не светит...

— Не выйдет! — отвечаю уверенно. — Его отец — председатель совета директоров. Не в интересах сына действовать против своего родителя. Если, конечно, он вообще догадается, что на кого-то работает...

— Понял! — кивает Якушев. Оглядев меня с ног до головы, шутливо обращается к дочери: — А ведь твой протеже не дурак, Даночка. Совсем не дурак!

Смущенно опускаю глаза. Боковым зрением вижу — Леди Ди улыбчиво приподнимает уголки губ.

— Папусик, не стану же я подсовывать тебе кого попало!

— Надеюсь, солнышко... Кстати, какую должность вы занимаете в фирме? — обращается ко мне Якушев.

— Пока никакой.

Вопросительное молчание.

— Должность, — объясняю, — это необходимость играть по правилам, которые установил не я. Меня это не устраивает. Лебезить перед начальником, надеясь в отдаленной перспективе, лет через десять, занять теплое местечко. Все время оглядываться, шарахаться, бдить... Общаться не с тем, с кем хочешь, а с тем, с кем нужно...

— Собираетесь всю жизнь просидеть в клерках, молодой человек?

Больная мозоль! Он топчется на моей болячке, как на танцполе.

— Нет! Но и делать карьеру, двигаясь с черепашьей скоростью, тоже не хочу. Предпочитаю сразу перепрыгнуть через пролет служебной лестницы!

Якушев, усмехнувшись, замечает дочери:

— Лапуля, а этот стервец далеко пойдет, попомни мои слова! У него есть кураж, и это здорово!

Леди Ди чуть заметно розовеет. Опускает ресницы.

— Для начала, Игорь, необходимо раздобыть реестр компании «Стандард Ойл» — у кого из акционеров сколько на руках акций, какой серии выпуска, какого номинала. Варианты: реестр находится в самой компании, что допускается законом, если число акционеров менее пятисот, или отдан на хранение официальному реестродержателю... Необходимо через реестродержателя определить адреса титульных владельцев акций, то есть тех, кто владеет более чем одним процентом акций, и войти с ними в контакт. А потом уже действовать...