Большая Сплетня

Почему не меня? Ну почему не меня!

ОНА

Фирозов входит в комнату. Головы склоняются еще ниже, демонстрируя прилежание, — начальник все-таки. Кому охота влететь под дежурный выговор: «В рабочее время вы позволяете себе...» Варианты: разговаривать по телефону, рисовать рожицы на полях отчета, болтать о модах, листать журнал, торчать в Интернете на порносайте, обсуждать служебные перестановки, смотреть в окно, чихать, морщиться, плакать о несложившейся жизни, вздыхать об умершей любви, дышать полной грудью, мечтать о свободном бесслужебном существовании, не работать над отчетами и документами, работать над отчетами и документами.

Выплеск начальственного рвения — понурый взгляд в пол — вынужденная улыбка, соперничающая своей бледностью с поганкой, — губы затравленно лепечут оправдания — усиленное погружение в бумаги — ненависть и презрение.

Презрение и ненависть! Ведь каждому ясно, что начальник, пошедший на понижение, как бы и не начальник вовсе. Как бы он ни выслуживался, как бы ни воспитывал персонал в духе обостренной ответственности и любви к конторе, но сквозь контуры невнятного будущего ясно рисуется его персональный конец. Существуют только два варианта — возвращение наверх, в крону разросшегося начальственного древа, на олимп бессмертных, или вылет из конторы, стремительный и безвозвратный, Третьего не дано. Но для рядового персонала все варианты одинаково равны, потому что и взлет и вылет одинаково их не касаются. Какая разница, кто будет на тебя орать по поводу пустяковой ошибки в отчете?

Впрочем, разница есть.

Блуждающий взгляд останавливается на мне.

— Лилеева, зайдите в мой кабинет!

Придавленные демонстративным трудолюбием взгляды быстро вспархивают от бумаг. В них вопрос: «А зачем?» Зачем вызывают: чтоб намылить шею или похвалить?

На подгибающихся ногах плетусь в кабинет. Все едино — воля, неволя, милость, немилость. Ни начальственная выволочка, ни руководящая похвала ничего не изменят в моей жизни. Они не сделают меня красавицей с идеальной фигурой, уверенной в своей неотразимости, не подарят мне богатого папочку, не дадут престижного диплома или высокооплачиваемой должности. Все будет одно и то же — через двадцать, тридцать, сорок лет: контора, шуршание бумаг, шорох остро заточенных карандашей, дым в курилке, сквозняк на лестнице, шаги по коридору, дождь по стеклу, калейдоскоп времен года, колесом летящих в вечность, жизнь, похожая на смерть, смерть, похожая на жизнь...

— Кажется, у вас сейчас не слишком много работы? — произносит Фирозов, тщательно пожевав губами. Слова пузырятся на губах капельками слюны. — Нужно собрать данные о компании «Стандард Ойл».

«У меня полно работы! — хочется заявить. — Мне некогда!» Мне нужно заварить адское варево под названием «Большая Сплетня», чтобы от души накормить им весь коллектив. Чтобы все едоки остались довольны. Чтобы не было жалоб на качество изысканного блюда.

Для этого нужны десятки шустрых поварят, не знающих главного рецепта, но служащие умелым подспорьем опытному кашевару. Нужны сотни ингредиентов — случайные взгляды, прикосновения, встречи, улыбки, вскользь брошенные фразы. Из этих свежайших продуктов шеф-повар, патентованный виртуоз, признанный мастер изысканной кухни, смастерит роскошное блюдо для всеобщего удовольствия. Чтобы после обеда у едоков не было изжоги или гадкого послевкусия, чтобы их не одолела медвежья болезнь и безвременные сожаления. Чтобы не посетило несварение желудка, похожее на ощущение неправдоподобия происходящего. Мне нужна добротная, хорошо состряпанная сплетня, еда стопроцентного качества. А тут какой-то «Стандард Ойл»...

Но я, конечно, произношу с повышенной боеготовностью:

— На что обратить внимание?

— Нужно оценить плюсы и минусы компании. Годовой оборот, чистые активы, перспективы развития. Инвестиционная привлекательность. Особо — плюсы и особенно — минусы. Но главное — перспективы.

Ага. Ясно. Дважды два — четыре. Волга впадает в Каспийское море. В пятиэтажном доме пять этажей. Кто-то хочет купить эту компанию. Кто-то хочет наложить на нее свою жадную, загребущую лапу.

— Поняла, — киваю, черкнув пару слов в блокноте. Рисую огромный плюс, а рядом с ним — минус в траурной рамке. Добавляю после паузы: — Эльза Генриховна будет довольна.

Фирозов испуганно косится на дверь, как будто опасаясь невидимого соглядатая. Тревожно сглатывает слюну.

— Да, конечно... Но только не стоит об этом говорить ей пока. Вам хватит недели? Отчет положите мне на стол. Или нет... Лучше я сам заберу его у вас. Можете идти...

Интересно, почему он испугался? Занятно!

«Стандард Ойл». Дивная компания с шикарным капиталом. Предназначена на убой кем-то богатеньким и прожорливым. Была государственной, приватизирована десять лет назад за смешные пять миллионов. За это время она превратилась в откормленного бройлерного цыпленка с бледной шкуркой и желтоватым жирком. Сочащегося мясным соком. Теперь этот цыпленок, по оценкам экспертов, стоит минимум в сто раз дороже. Неплохой привес для бройлерной птички!

Сама компания — лишь верхушка огромного айсберга, его мизерная надводная часть. Но даже эта надводная часть выглядит весьма внушительно: лицензия на разработку Кышканарского месторождения, активы стоимостью едва ли не полмиллиарда долларов, выпущена чертова прорва акций номиналом сто рублей, которые, между прочим, идут нынче по десять долларов, причем с хорошей годовой доходностью. Однако существует дисбаланс между активами и биржевой стоимостью акций — компания явно недооценена рынком. Кажется, есть за что побороться...

Хотя ценные бумаги «Стандард Ойл» не входят в котировочный лист Российской товарной биржи первого эшелона и не относятся к числу «голубых фишек», это ни о чем не говорит: бывает, что вполне привлекательные в инвестиционном смысле компании прозябают в третьем эшелоне только потому, что не желают рассекречивать свою отчетность.

Крупнейшие акционеры, если судить по данным прессы, — это государство (принадлежит двадцать процентов акций от уставного капитала), паевой инвестиционный фонд «Ярвекс» под управлением некоего Михайлова (двенадцать процентов), в собственности членов совета директоров компании еще десять процентов (по два процента на брата), у таинственной фирмы «F», зарегистрированной на Каймановых островах, восемь процентов, у Лернера, известного финансового магната, — пятнадцать... Остальные ценные бумаги распылены среди мелких акционеров. То есть, если договориться с крупными держателями акций, без хлопот можно овладеть контрольным пакетом. Только как с ними договориться?

Генеральный директор — Автандил Беридзе. Двадцать семь лет, образование — нефтяной техникум в городе Бузулуке. Личное состояние — прочерк. Руководит компанией четыре года. Значит, когда он занял ответственный пост, ему было всего двадцать три... Неплохая карьера! До этого он, если верить прессе, отслужил в армии, водил грузовик на нефтепромысле, а потом сразу шагнул в кресло генерального директора. Не обладая опытом или даже соответствующим образованием! Любопытно!

Впрочем, милейшему Автандилу есть чем похвастаться: за время его пребывания на посту генерального директора капитализация компании значительно увеличилась. Было выпущено три серии акций, которые на бирже расхватали, как горячие пирожки. Потом уже родились три дочки, три хорошенькие девочки с немалым капитальцем: «Стандард-добыча», «Стандард-синтез», «Стандард-сбыт». Три дочки неустанно трудятся на свою жирную мамашу, напаивая ее первосортным земляным молоком. Старшая из них занимается добычей сырья, средняя управляет нефтеперегонными заводами в разных городах, младшая ведет сбыт переработанной продукции — бензин и все такое. Три дочки — в них сила «Стандард Ойл», в них же ее слабость. Отними одну из них — и мамочка останется голодной. Без добычи нет переработки, без переработки нет сбыта, без сбыта нет денег. Каюк! Удобство работы превращает компанию в лакомую мишень. Впрочем, акции ее стабильно высоки, хотя и подупали в последнее время — из-за слухов о том, что на модернизацию производства компания взяла огромный кредит. Только непонятно, отчего встревожился рынок — ведь заем у прикормленного «Траст-банка» выглядит так, как будто жена одолжила у мужа сотню на обед или муж занял самому себе двадцать рублей на бутылку пятничного пива.