Ядерные ангелы

Высокие сапоги Рыбачки забухали по асфальту следом.

На бегу я чуть обернулся:

– Что бы ни случилось, не останавливайся. Понял?!

Тяжело сопя, он кивнул.

– Никого не впускать, не выпускать, сдаемся! – проорал я, приближаясь к палачам у шлагбаума. Руки я не забывал держать высоко над головой.

Палачи настолько офигели от моей наглости, что не подумали даже открыть огонь. Небось впервые видели, чтобы преступники так торопились лишиться свободы, а то и жизни – резво, чуть ли не спотыкаясь. Один из офигевших – какой хороший человек, обожаю таких! – махнул охраннику стоянки, чтобы не поднимал шлагбаум. Пожав плечами, тот подчинился, чем разозлил водителя эвакуатора, здоровенного бородача в клетчатой рубахе, которую он, видать, ни разу не снимал и не стирал с того момента, как впервые надел лет двадцать назад.

Вертолет кружил над стоянкой. Через забор перелезло уже с десяток законников. Рыбачка и я спешили к шлагбауму. А бородач выбрался из своего эвакуатора и, размахивая монтировкой, принялся рассказывать о своих правах и о том, что чихать он хотел в серые пиджаки и подтирался он ими же. Зря он так. То есть нам это, конечно, на руку, а вот ему…

Крики бородача отвлекли часть слуг Закона, заблокировавших выезд со стоянки. Уж больно грозно выглядел здоровяк с куском железа – того и гляди, проломит кому-нибудь череп. На него навели оружие. Увы, пяток законников продолжали следить за спринтерами, что духу мчавшими к ним, то есть за мной и Рыбачкой.

«Мокрые» от геля волосы палачей были зачесаны назад. Такое впечатление, что эти парни только что из душа. Правда, один из них – бунтарь! – свой жидкий пушок зачесал влево с пробором. Вот он-то и очнулся первым.

– Стоять! – Бунтарь выстрелил поверх наших голов.

Его требование шло вразрез с моим планом.

Памятуя о наказе ни в коем случае не тормозить, Рыбачка заковылял быстрее. И правильно сделал. Внезапность – вот что нас спасет.

Выходка бунтаря неимоверно возбудила бородача – грохнуло ведь у него над ухом. Выпучив глаза, с криком «Вы чего это?!» он обрушил монтировку на ближайшую зализанную прическу, тут же окрасив пробор алым. Уронив автомат, ушибленный палач схватился за голову. На водилу, размахивающего железякой, тут же накинулись двое законников. Нет чтобы просто пристрелить, пока не покалечил себя или еще кого. Вот что значит эффект неожиданности!

Из будки выскочил охранник – что ж вы моего кума бьете, сволочи?! – и ввязался в потасовку, оттянув на себя последних палачей, не спускавших глаз с меня и Рыбачки. Да и чего на нас пялиться? Мы не вооружены, сдаемся, угрозы вообще не представляем – в отличие от бородача и его родственника.

Вот что значит – гражданские.

В палачи не берут тех, кто отслужил в армии. Это условие необходимое, но не достаточное…

Не о том думаю. Надо незаметно проникнуть в Танк, а Рыбачке… Просто отлично, что мы знакомы много лет. Гордей уже мысли мои читает, а потому могу пасть не разевать. Что весьма ценно, когда действовать надо быстро, почти рефлекторно.

Хрипло дыша, я взобрался на эвакуатор. Вернусь домой – начну бегать по утрам трусцой, в трусах и с «калашом» на плече. На кой я полез на пикап? Да потому что на его платформу погрузили мой любимый джип! Открыв дверцу, я проскользнул за руль Танка. Ключ в замок зажигания… Ну давай же, дружище, давай!

Отцепив крюк крана, Рыбачка занялся рычагами управления платформой. Гидравлика – ее жужжание не было слышно в той кутерьме, что творилась вокруг, – приподняла ближний к кабине край. Танк задом скатился на асфальт, едва не задавив первого подоспевшего преследователя из тех, что одолели ограждение. Движок рыкнул. Гордей запрыгнул в салон, беспардонно плюхнувшись измазанным в слизи задом на соседнюю сидушку. Вандал!

Потасовка у шлагбаума тут же прекратилась. Палачи не ожидали от нас такой прыти, поэтому замешкались, сразу не открыли огонь.

А миг иногда – это целая жизнь.

Оранжевый – очень приметный – Танк сорвался с места, снес шлагбаум и проехал метров пятнадцать, прежде чем нам пришлось полагаться на меткость стрелков. Загрохотали автоматы, очередью вынесло заднее стекло. Рыбачка и я одновременно пригнулись. Пальба беспорядочная, никто не догадался жахнуть по колесам, так что – не дай боже! – попадут еще случайно. А оно нам надо?..

– Жми, Край! Жми, ради святых моторов! Газку давай! – Рыбачка не мог усидеть на кресле, аж подпрыгивал. Дай ему волю, выбросит меня из машины на ходу и сам за руль усядется. Байкер хренов, алкоголик несчастный. Уже вытащил из бардачка флягу с вискарем и присосался. Не может потерпеть, пока выберемся из передряги.

Я глянул в зеркало заднего вида. Вертолет снизился и, вращая лопастями, сел прямо на дорогу за нами. Пригнувшись, его оббегали палачи. Дверца винтокрылой машины откатилась, и наружу выпал черный ком, который мгновенно распластался по асфальту живым нефтяным пятном, расплывающимся, меняющим очертания. Вот пятно достигло одного палача, второго, третьего…

Вывернув руль, я швырнул джип в переулок. Из-под колес метнулись в небо потревоженные голуби.

– Что это было?.. – прохрипел я.

– Где? – глотнув из фляги, Рыбачка блаженно откинулся на кресле.

Наверное, показалось. Столько всего случилось. Да и по голове меня очкарик сильно ударил. Точно – показалось. Я еще раз посмотрел назад, а потом джип выскочил из переулка на проспект, заставив с визгом притормозить пару авто. Никого следом. А ведь должна быть погоня. Палачи на «Вепрях» или хотя бы мотоциклах. На велосипедах, в конце концов, или скейтбордах. А то как-то несерьезно. Мы что с Рыбачкой зря устроили покушение?

Ну и бред лезет в голову. Наверное, всех палачей сейчас стягивают к Дворцу заседаний, операцию «Перехват» вот-вот объявят, если не уже.

Сбавив скорость, чтобы не привлекать внимание, на перекрестке свернул налево. Потом направо. Мелькали улицы, вдоль бордюров тянулись к небу каштаны и приглашали выбросить мусор мимо урны. Разок мои нервы не выдержали, показалось, что нас преследует красная «девятка». Утопил педаль газа, Танк промчался на красный под аккомпанемент клаксонов.

Свернув во дворы, покружил немного. Нашел тихое местечко, остановился.

Выскочив из Танка, вместе с Рыбачкой живо сменил номерные знаки. После чего я уже сам – Гордею такое доверить нельзя – принялся сдирать с джипа пласты оранжевой липкой пленки, обнажив родной черный цвет и знак радиационной опасности на капоте. Теперь, если не обращать внимания на разбитое стекло сзади, внешне мой Танк неотличим от тысяч тачек, колесящих по Киеву.

Вернувшись в салон, поспешили убраться с места перевоплощения.

Отхлебнув из фляги, Рыбачка включил телевизор, встроенный в приборную панель, и задумчиво уставился на экран, показывая тем, что дискуссия окончена.

– Оторвались вроде? – Я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. – Ну и отлично.

– А что толку? – Рыбачка не разделял моего оптимизма. Типа жутко недоволен тем, что зеленый монстр нас не сожрал, а палачи не пристрелили. – Из города нам теперь не выбраться…

Накануне Президент объявил призыв, снизив возрастной порог до четырнадцати лет. Так уж получилось, что моему сыну Патрику как раз столько исполнилось. Но в армии ему делать нечего. Он на мотоцикл копит, чтобы девчонок катать. И раз уж я по часам вычислил, что Президент наш – путник, следовало решить вопрос быстро и жестко. Это потом уже, на пресс-конференции, я понял, что все куда серьезней, ведь вот-вот разразится тотальная ядерная война.

Так что одним махом два дела сделали, завалив метаморфа!

– Что толку, говоришь? – Я подмигнул Рыбачке. – Дружище, мы с тобой не просто Президента грохнули, мы чужака разоблачили. Сейчас по всему миру такой вой поднимется! Столько ж людей видели, а главное – столько камер снимало его настоящую рожу.

Мы свернули в очередной неприметный переулок.

– Тихо что-то, – буркнул Гордей, глядя на экран телевизора. – Ни один канал ничего такого не передает. А есть же оппозиция, ей вообще в радость и без повода Президента в говно втоптать. Молчат все. Как и не было ничего.