Битва за любовь

— Нет. Я бы не согласилась, даже если бы он и предложил.

— Как глупо… — кратко сказала Люси. — А маленький мальчик? Он оформил что-либо документально, или он просто наследник?

— Понятия не имею. Но может быть, вам будет небезынтересно узнать, что доктор Селье говорил мне о Леоне? У него железная конституция.

— Вы начинаете сердиться. Я ведь только поинтересовалась. Долг богатого человека позаботиться о будущем своего имущества. Абсолютно здоровые люди умирают иногда в среднем возрасте. — Она подошла к зеркалу в позолоченной раме и стояла перед ним, разглядывая себя. — Вы не боитесь, что я могу повлиять на Леона не в вашу пользу, когда мы поженимся?

— Зачем вам это нужно?

— Ну, вы ведь меня не любите и будете ревновать — ведь все привязанности Леона отныне сосредоточатся на мне. И потом, я буду хозяйкой здесь во всем, а это вам, безусловно, не понравится, вы будете протестовать. Но я этого, конечно, не потерплю.

— Но пока-то еще вы не жена Леона, ведь так?

— В качестве его жены я едва ли стала бы разговаривать с вами так, как сейчас. Но вы должны видеть, что нам пора достичь понимания в вопросе наших взаимоотношений. Вы слышали, что сказал Леон: этот праздник будет иметь отношение ко мне?

— Он не совсем так это сформулировал.

— Я знаю Леона. У него все не так, как у других. Но я его изучила. Он бы не сказал мне, что этот праздник будет связан отчасти и со мной, если бы у него не было веской причины. И я могу догадаться, что это за причина.

Кэтрин была утомлена и даже расстроена:

— А я думала, вы решили, что он сделает вам предложение на яхте во время круиза. Должна сказать, что для женщины, претендующей на глубокое знание влюбленного мужчины, вы говорите слишком неуверенно.

Люси повернулась и остановила свой темный, неулыбающийся взгляд на украшении, стоящем в маленькой нише как раз над головой Кэтрин.

— Вам нужно еще очень долго учиться, чтобы понять вашего свекра. Он не такой, как все прочие люди, и потому он подходит к решающим событиям своей жизни тоже не как все. Но как я уже сказала, я знаю Леона. Я не ожидаю предложения во вторник.

Кэтрин смотрела на красивые черты удлиненного лица, которое в этот момент было лишено всякого выражения.

— Какое же другое значение может иметь для вас этот вечер?

Люси слегка дернула плечом, оборвав этот выразительный жест:

— У него, без сомнения, сложился некий план. Он планирует все. Во вторник он подготовит почву для предложения. Он подарит мне бриллиантовое ожерелье.

— Ах, ожерелье… — невыразительно повторила Кэтрин.

— Оно уже доставлено сюда. Вы знаете об этом? Оно здесь, в этом доме. Разумеется, меня это очень интересует, и сегодня утром я телефонировала своему человеку… своему знакомому в ювелирной фирме. Он сказал, что они отправили его Леону. И он сказал мне еще одну вещь. На платиновой застежке этого колье выгравированы мои инициалы.

— Тогда вы, вероятно, правы; он подарит вам его во вторник.

Люси взяла свою сумочку, расшитую старинными монетами:

— Если Леон собирается вечером работать, мне незачем тут оставаться. Вы позаботитесь, чтобы мне приготовили комнату к вечеру вторника?

— Я скажу мадам Брюлар.

— Она не должна выходить на восток — я совершенно не переношу солнца ранним утром. — Она улыбнулась: — Может быть, во время морского путешествия мы с вами начнем ценить и понимать друг друга. Если вы не будете жадничать, у нас обеих будет всего в избытке. До свидания.

Только когда послышался удаляющийся шум автомобиля Люси, Кэтрин смогла глубоко вздохнуть, чего ей давно хотелось. Когда она поднималась к себе, у нее дрожали колени и в глазах мутилось. В первый раз после приезда в Понтрие она почувствовала себя полностью побежденной.

Глава 9

Во вторник, несмотря на предстоящие большие хлопоты, весь персонал виллы сиял улыбками. Но к вечеру воцарилась атмосфера покоя и ожидания. Тимоти за день выбился из сил и очень обрадовался, когда ему позволили поужинать в его игровой комнате, тем более что шеф-повар успел изготовить особое блюдо специально для него. Это был разноцветный заяц, изготовленный из рубленых фруктов в зеленом желе, у которого даже уши стояли торчком, пока Тимоти не съел их.

Уложив сына в постель, Кэтрин приняла ванну и потом начала одеваться. Сегодня ей предстояло явиться в одном из творений модельеров Ниццы, и так как Леон однажды сказал: «Белое вам идет», — она надела платье из белого кружева, отливающего серебром.

Было еще только полвосьмого, когда она сошла вниз. Гостей ожидали не раньше восьми. Праздник должен был длиться всю ночь.

Главным магнитом салона был буфет, установленный вдоль главной стены. Кэтрин приблизилась к нему с благоговейным трепетом, боясь, что от ее шагов может что-нибудь нарушиться в этой изумительной картине. Это было какое-то чудо! В центре в глубине стояла трехфутовая модель «Франсетты», а по бокам и перед ней — коллекция всяких достопримечательностей — все, изготовленное шеф-поваром из фруктов, овощей и мяса. На каждом блюде была карточка, где паутинным почерком было выведено название этого творения: Падающая башня Пизы, башня Мон-Шевалье в Кане, замок Шато в Антибе, дворец Лоншам в Марселе. Каких только памятников архитектуры там не было, а между ними стояли парочки забавных фигурок, изготовленных из бисквитов, печенья, фисташек и вишен, миндаля, оливок и коктейльных палочек. Каждая парочка изображала французских парня и девушку, осматривающих эти архитектурные шедевры. Кэтрин заливалась тихим смехом, рассматривая их, — они были так красивы и похожи на настоящих куколок, что она пожалела, что Тимоти не видит их.

Леон неслышно подошел к ней по ковру.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал он. — А вот эти кулинарные полеты фантазии вызывают у меня желание запастись таблетками от печени. Слава Богу, мое дело только все это обеспечить, а не поедать.

— А вам действительно нравятся такие приемы?

— Раньше — да, а теперь уже меньше, конечно.

— Но ведь вы любите общество?

— Конечно люблю. Перестаньте пытать меня своими вопросами. — Он кивком указал на дверь, ведущую в малый салон. — Мы будем принимать их там, а когда места не хватит, они будут переходить сюда.

Он открыл дверь и поманил ее в маленький салон.

— Давайте-ка подкрепимся. Я вам смешаю простой джин с вермутом, без всяких там ухищрений. Мальчик хорошо спит?

— Да. Он не проснется; так набегался, что сразу уснул.

— Я и сам немного устал. С самого утра играл в гольф.

— Но зачем? Вы ведь знали, что сегодня это событие…

— Затем, что я так хотел, — ответил он воинственно. — Когда я играю в гольф, я больше абсолютно ни о чем не думаю, только об игре. Так что занимайтесь своими собственными делами, — добавил он.

— Но вы сказали, что устали… — она взяла у него бокал, подождала, пока он не нальет себе, и провозгласила тост: — За ваше здоровье!

Все-таки Люси не суждено было быть самой первой гостьей. Ей пришлось ждать, пока за ней заедет «кадиллак», и ехать в нем с двумя другими гостьями, которых захватили по дороге.

Она была в черном платье, колье из аквамаринов тонкой работы и таких же серьгах. Встав рядом с Леоном, она так и не оставила этого места, встречая всех других гостей. Трудно было оторвать глаза от этой интригующей группы из трех человек: Леон, с седыми волосами и совершенно белыми висками, широкоплечий, в безупречно сидящем белом смокинге; женщина в черном и более молодая — в белом. Даже если бы они специально все планировали, невозможно было бы достичь лучшего эффекта, чем эти две женщины, взаимно оттеняющие друг друга.

Этюд в черных и белых тонах со штрихом аквамарина и красного тициана.

Было уже полдевятого, когда приехали Селье с Марсель Латур. Как ни странно, эту тройку дополнял четвертый — Хью Мэнпинг.

— Вот и ваш английский кузен, — сладко сказала Люси. — Вы уже достаточно поработали — и идите, идите с ним. Погуляйте.