Страница 54 из 82
— Моя мать умеет исцелять больных и воскрешать мертвых, но все ее трюки отказываются работать, когда дело касается меня. А отец… — недоговорив, лорд Эрменвир лязгнул зубами — это Балншик схватила его за шиворот и рывком поставила на ноги.
— В сердце моего господина, — объяснила она, — сражаются доброе и злое начала. Это и делает его экстравагантным, непредсказуемым, грубым. Находиться под его высоким покровительством, дорогие мои Дети Солнца, весьма и весьма выгодно, однако горе тому, кто тронет хотя бы волосок на его глупой маленькой головке! Надеюсь, вам понятно?
— Не обращайте на нее внимания, — махнул рукой лорд Эрменвир. — Охранять меня — ее работа. Я, например, совершенно уверен, что вам и в голову не придет выдать меня моим врагам. С вашей стороны это было бы весьма опрометчивым, поступком, а вы кажетесь мне разумными людьми.
— Что вы, милорд, конечно мы этого не сделаем! — поспешно сказал Смит.
— Можете на меня положиться, милорд, — с достоинством поддержала миссис Смит. — Я не причиню вам зла. Мне было очень приятно услышать, что хоть кому-то повезло в браке, и ваши отец и мать живут в любви и согласии, и я не причиню вам зла только по этой причине, а вовсе не потому… — миссис Смит бросила на Балншик свирепый взгляд, — что испугалась твоих угроз, девка!
Балншик улыбнулась, обнажив сверкающие, крепкие зубы.
— Мне семь тысяч лет, мадам, — сказала она.
— Что ж, я чувствую себя так, словно мне тоже семь тысяч лет и ни днем меньше, — вздохнула миссис Смит. — Так что давайте на этом закончим и останемся друзьями.
— Вы столь же мудры, сколь искусны в приготовлении изысканных кушаний, — галантно сказал лорд Эрменвир. — И можете мне поверить, вы не пожалеете об этом своем решении. А сейчас прошу меня извинить. Кажется, падает роса, становится холодно, а это вредно для моих легких.
— Пожелайте всем спокойной ночи, господин, — подсказала Балншик, подхватывая молодого лорда.
— Пока! — бросил Эрменвир и помахал им своей трубкой.
Смит без сил опустился на землю. Его трясло.
— Ну, и что нам теперь делать? — пробормотал он.
— Ничего, — небрежно ответила миссис Смит, снова поднося к губам заветную фляжку. — Покуда мы будем держать рот на замке, нам ничто не грозит.
Неясные страхи терзали Смита всю ночь, но, проснувшись утром, он обнаружил, что ничего не изменилось, и все идет по-прежнему. Лорд Эрменвир и Балншик вернули себе нормальный человеческий облик, и ни тот, ни другая словом не обмолвились о событиях прошедшей ночи. Миссис Смит подала завтрак, рычажные споро разобрали лагерь, и повозки снова вернулись на дорогу. Все это было настолько знакомо и буднично, что, взобравшись на свою лежанку из мешков с мукой, Смит невольно задумался, уж не во сне ли он разговаривал с Балншик и лордом Эрменвиром о Владыке Черной Горы.
В тот день они миновали последние деревья Большого Леса и наконец спустились на равнину. Трудные подъемы и опасные спуски, на которых приходилось тормозить, остались позади, и повозки, казалось, не катились по глубоким колеям, а летели, едва касаясь земли и с легкостью преодолевая милю за милей. То слева, то справа вставали окруженные полями высокие башни и крепостные стены городов; другие дороги пересекали их колеи, а время от времени путники встречали то пыльные повозки торговцев, с дребезжанием тащившиеся по направлению к Большому Лесу, то караваны, большие и маленькие, направлявшиеся в далекие края. Дети Смитов махали и тем, и другим с одинаковым воодушевлением. Но главное, с каждой милей все ближе становились окружавшие Сэлеш седые холмы — единственные возвышенности, нарушавшие геометрическую прямизну серебристо-стальной линии горизонта.
Одну из последних ночей путешествия они провели на придорожной станции, хотя она оказалась столь большой и роскошной, что едва ли заслуживала такого названия. Здесь была лавка, где продавались сладости, свежие фрукты, выпечка и вино; здесь было целых три колодца с купальнями, так что путешественники не стояли в очереди, а так же небольшая, потрепанная палатка, где за небольшую плату путешественник мог приобрести карту района, на которой красными чернилами было отмечено точное местонахождение станции. Все это приятно само по себе, но настоящее удовольствие Смит испытал вечером, когда переменившийся ветер принес с моря запах соли и гниющих водорослей. Этот запах был знаком ему с детства, и он почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.
Как и большинство приморских городов, только с трех сторон Сэлеш окружала крепостная стена. Сложенная из белоснежного песчаника, она начинала сверкать, точно сахарная, когда густые туманы расходились, пропуская солнечные лучи. Впрочем, сверкал не только камень: по стене прохаживались туда и сюда часовые в до блеска начищенных доспехах, которые при каждом движении рассыпали во все стороны солнечные зайчики. Насколько было известно Смиту, планировка города напоминала морскую раковину: все его улицы начинались в порту и веером расходились в разные стороны.
Когда караван приблизился к городским воротам, они уже были открыты, однако Бернбрайт старательно вывела на трубе сигнал прибытия, прервавшись лишь затем, чтобы предъявить стражникам пассажирскую ведомость. Когда один из стражников сделал Смиту знак проезжать, Бернбрайт с торжествующим воплем запрыгнула на мостик ведущей тележки рядом с Пином и взмахнула в воздухе маленьким кулачком.
— Ура! Мы все-таки доехали! — прокричала она. — Я — самая лучшая и самая быстрая сигналыцица в мире! Удар моей левой ноги убивает демона! Да здравствует Город Пылающей Горы!
— Сядь и заткни пасть, — приказал ей Пин, который, впрочем, тоже довольно ухмылялся. Направив караван по широкой улице, круто спускавшейся к морю, он как будто случайно время от времени прикасался к тормозам, и тогда из-под колес летели горячие красные искры, похожие на огни праздничного фейерверка. Наконец Пин свернул на Канатную улицу, и караван въехал в просторный крытый двор сэлешского грузового депо.
Во дворе было шумно и многолюдно, поскольку как раз перед этим в Сэлеш прибыл другой караван. Вдоль сводчатых галерей выстроились грузчики — играя мускулами, они ожидали найма. Отдельную галерею занимали сигналыцицы в коротких красных камзолах; они стояли, прислонясь к столбам, или сидели небольшими группками и сплетничали. Приказчики расхаживали туда и сюда вдоль тележек, отмечая что-то в товарных накладных и наблюдая за разгрузкой.
Спустившись на землю, Смит столкнулся с семейством Смитов.
— Ну вот, наконец-то доехали! — проговорил он, не зная, что еще сказать.
— Наконец-то, — согласился отец семейства. — И я должен сказать… Дети, стойте здесь и никуда не отходите!.. Я должен сказать, что хотя мне приходится много путешествовать, я еще никогда не видел такого отважного и смелого караван-мастера! Оба моих сына сказали, что желают походить на вас. Не так ли, дети?
— Не-а, — сказал один из мальчуганов и покачал головой. — Его же все время ранят!..
— Папа! — пискнула девочка, дергая отца за полу сюртука. — Вон тот дядька украл наш сундук!
— Нет-нет, Мифа, это наш носильщик! Стой! Перестань лягать этого доброго человека!.. Надеюсь, вы нас извините, господин?.. В общем, спасибо вам, Смит.
Смиты ушли, а караван-мастер остался стоять у повозки. Мистер Амук, легко спрыгнув на землю, вскинул на плечо свой мешок, кивнул Смиту и растворился в толпе.
— Ну вот, наконец-то мы прибыли в тихую гавань, — заметил лорд Эрменвир, выглядывая из своего паланкина и зевая. — Старый, добрый Сэлеш Морские Ворота, живое напоминание о невинных детских годочках! Я отлично помню, как мы с братьями закапывали друг друга в песок, обгорали на солнце, любовались голыми купальщицами! Мне, карапузу, очень нравилось подойти к какой-нибудь леди сзади и похлопать по попе. Трехлетнему малышу подобные шалости обычно прощаются, — добавил он и ностальгически вздохнул.