Совсем не прогрессор

Титаренко хмыкнул и с выражением зачитал вслух: «Лары способны держать земную жизнь под контролем, но не способны разумно ею управлять. Представьте остров, населенный полудикими жителями. Посреди — гора, откуда простреливается любой уголок. И вот на этой горе угнездился потерпевший кораблекрушение моряк с пулеметом, заставивший туземцев признать себя королем. Что касается силы — он и в самом деле может в любой момент перестрелять всех поголовно. А вот дальше-то что?»

— Лары — это кто? — закрывая свое дело и отправляя его в соответствующую папку, поинтересовался Сашка.

— Ты такой наивный или придуриваешься?

Капитан с интересом посмотрел на сидящего за столом парня. Любопытный тип. Одновременно вполне доброжелательный, готовый помочь и постоянно настороженный. Ощущение, что ждет от окружающих подляны. Не выслуживается, вполне способен с чувством глубокого достоинства послать по известному адресу. Не злоупотребляет, но может. А где-то там, в глубине, затаился еще и реальный убийца. Если даже половина баек про спецназ Погранвойск вранье, к крови приучен и лучше на дороге не становиться. И ведь люди нюхом чуют. Сплошное уважение от окружающих. Совершенно ему не требуется рвать на себе тельняшку, выпучив глаза, доказывая непомерную крутость. Место добровольно уступают. Да мне-то что. Я хирург, а не психотерапевт.

— Я практичный, — скривившись, объяснил Сашка. — Мало ли что там в тексте. По отдельному абзацу судить нельзя. Выдерут кусок и делают из мухи слона. В ту или другую сторону, не суть важно. Лишь бы собственные мысли приписать под видом критики. Я подозреваю, писатель ни на что не намекал и честно клеймил язвы капиталистического общества. Кто автор?

Титаренко показал первую страницу.

— А! Детгиз. Сказки для взрослых. Терпеть ненавижу фантастику.

— И за что такое отношение? — усаживаясь поудобнее, заинтересовался Титаренко. — Сказки для взрослых иногда совсем неглупы. «Маугли» или «Незнайка на Луне». Или хоть «Заселенная планета». Брось, — сказал, посмотрев внимательно, — не устраиваю я очередные тесты. Никому они больше не требуются. Могу по секрету сообщить, ты у нас официально признан здоровым. Стандартная контузия без последствий. У каждого второго побывавшего в госпитале в деле присутствует. А что еще не поперли, сам прекрасно знаешь причину. Все лучше, чем болтаться, как это самое в проруби, последние дни перед приказом. В части тебе делать уже нечего, а в других местах непременно найдут работу похуже и грязнее. Я прав?

Сашка промолчал. Возражать глупо. Ему и здесь совсем неплохо.

— Просто обсудим вопрос литературы. Что новому поколению интересно. Чем, например, фантастика не угодила?

— Потому что бессмысленная выдумка, — отрезал Сашка.

— Так любая художественная книга чистая выдумка! Она потому и художественная! Не документальная. Никогда не жили герои Толстого или Онегин с Ленским, но нам интересны их побуждения и действия. Ну какой интерес читать: пошел на работу, выточил сто деталей, пообедал в столовой, вернулся домой, лег спать. В книге необходим конфликт. Плохой начальник поступил несправедливо, подчиненный не утерся, а принялся доказывать свою правоту…

И не надо ухмыляться! Нашелся критик. Даже столь дешевый поворот разыграть можно по-разному. Хороший писатель и про привычное умудрится интересно рассказать. Но конфликт для книги необходим. Выйти за рамки обыденности. Вышел за дверь, а там труп. Прямо у порога. Или инопланетяне прилетели. Война началась, в конце концов! Перелом в обыденности. Человека выбило из стандартной жизни. На фоне происходящего вокруг него идет развитие. Персонаж поставлен в непривычные условия и вынужден меняться.

— А читатели, — ехидно порадовал его Сашка, — обычно откликаются очень странно. Они не реагируют на происходящее, позевывая и рассуждая о подражательстве. Уже было все это. И труп и война.

— А вот показать движение души, да еще захватывающе, — задача писателя. Пишут об одном, идеи схожи, но один рассказывать умеет, а второй нет. И это не объяснишь. Вкусы у всех разные. Мне нравится одно — соседу прямо противоположное. Вряд ли есть много людей, которые любят любую фантастику только потому, что это фантастика. Или любые детективы только потому, что это детективы. Писатели разные, и книги у них серьезно отличаются. Нельзя не любить фантастику вообще или детектив в принципе. Просто попалась тебе книга, не вызывающая интереса, и ты решил — весь жанр одинаков.

— Если я читаю… хм… производственный роман (в широком смысле производственный), — возразил Сашка, — то могу достаточно четко представить взаимоотношения людей. Даже нет там подробностей — сразу глаз режет нереалистичность. Не столь важно, на заводе происходит, в уголовном розыске или еще где. Мелочи, требующиеся для сюжета, не совпадающие с моими представлениями, можно и пропустить. Или просто я не в курсе иных тонкостей. Ничего страшного. Присутствует на месте происшествия работник прокуратуры или нет, для сюжета роли не играет. Не справочник читаю. Фантастика — штука совсем иная. Даже не вспоминая определения Ефремова, данного в статье «Наука и научная фантастика»: «…Мечта о приложении научных достижений к человеку, к преобразованию природы, общества и самого человека составляет сущность настоящей научной фантастики»…

— Интересная у тебя все-таки память, — пробормотал Титаренко, — запросто наизусть цитатами шпаришь. Ладно, не обращай внимания. Это я так. Почему-то я уверен: страницы с описанием природы ты пропускаешь.

— Красоты стиля, — пренебрежительно сообщил Сашка, — обычно вызывают зевоту. Куча народу пропускает мимо, нетерпеливо пролистывая, стремясь выяснить, когда начнется действие. «Шел дождь» и «стояла осень» для человека с фантазией достаточно. Он прекрасно представит себе струйки дождя, стекающие по оконному стеклу. Разве машина мчится и для понимания ситуации ремарка: «дворники не справлялись».

— И мимо прошел человек, одетый в шляпу. А что? Если не хватает фантазии представить его не голым, ты паршивый читатель.

— Не надо доводить до абсурда. Умеет увлечь писатель — и шляпы не заметишь.

— Ага, — обрадовался Титаренко, — на столе стояла ЭВМ…

— На столе может стоять только экран. Правда, в иных книгах вероятны странные люди, устанавливающие и ЭВМ, будто в стране отсутствует стандарт, но это в основном говорит исключительно о знаниях автора. Пользуется редко.

— Под столом, — согласился врач. — Идет длинный монолог о программах, таинственных языках и допустимости неких действий. Мудрые читатели моментально сделают вывод: «Какой умный писатель!» На самом деле он изучал информатику два раза в неделю в школе, где в классе стояли три стареньких модели на тридцать лбов, и имеет очень смутное представление о данном предмете. Но это легко вычисляется и пропускается мимо. Для сюжета совсем не требуются подробности. Так?

— А разве нет? В большинстве случаев специалист (милиционер, программист, военный) при желании обнаружит кучу нестыковок и неправильностей. Но основная масса этих вещей не замечает, и ничего ужасного в мелких ляпах нет. Но проконсультироваться у профессионала можно? От тебя не убудет, а скривившихся заметно меньше. Ну вот, — вспомнив, с чего началось, и подобрав перебитую мысль, продолжил Сашка. — Советский фантаст (и любой западный, напечатанный у нас) норовит не рассказать об этом вашем конфликте и изменениях психологии. Нет, он рисует утопию или антиутопию будущего. Обязательно с сатирической направленностью, а во втором случае и назойливым морализаторством. Не претендую на знание всей современной фантастики, но не видел еще ни одного непротиворечивого мира. Выдуманное общество тоже существует по хорошо знакомым нам законам. Или необходимо четко обозначить разницу, а дальше, хочешь — не хочешь, оно развивается согласно тем законам, какие сам автор и назначил. А не как ему в голову треснуло после тяжкого перепоя во время творческого застоя. Есть же обычный реализм и человеческая психология.