Страница 69 из 90
— Кто это тебя так, сэр Алекс?
Массируя щёткой бока Сокки, я ворчливо ответил:
— Не обращай внимания, Аурелия. Это мелочи жизни. Просто мне и моей невесте однажды пришлось сразиться с одной хищной магической тварью. Поверь, той твари досталось куда больше, чем мне.
— Неужели тело твоей невесты тоже всё в шрамах? — удивлённо спросила девушка — Да, не завидую я ей.
— Представь себе, она в том бою не получила ни одной царапинки, — девочка моя, — она у меня не только отважная, но ещё и очень ловкая. Так что все удары чудовища достались мне.
Девушка-птица быстро спросила:
— Как и его магическая сила? — я не стал отвечать на этот вопрос, но Аурелии и так всё было ясно — Теперь я понимаю, почему ты сумел так хорошо преуспеть в магии воздуха. Хотя с другой стороны в магии воды ты тоже необычайно силён, сэр Алекс.
Вручив девушке ещё одну щётку, я отправил её на другую сторону и, переводя дух, очень уж она меня возбуждала, спросил:
— А ты владеешь магией воздуха?
— Смешной вопрос, — откликнулась девушка-птица, — как я могу ею не владеть? Не волнуйся, я разбираюсь в воздухе получше твоего.
Усмехнувшись, я не преминул насмешливо сказать:
— Нисколько в этом не сомневаюсь, Аурелия, но мне всё же хотелось бы знать, насколько глубоки твои познания? Ты умеешь вдыхать жизнь в убитых людей, животных и растения.
Девушка мигом взлетела над конём и удивлённо спросила:
— Неужели такое возможно? Насколько я знаю, лишь считанное число магов умеет это делать. Все остальные используют магию земли и лишь некоторым это доступно с помощью воды.
Поняв, что мне удалось доказать своё превосходство, как мага, я достал ещё пять щёток и заставил их энергично, но в то же время нежно массировать тело Сократа. Улыбнувшись, я ответил:
— Один из тех воинов, которых вышиб из седла Сокки, умер раньше, чем я начал исцелять его раны. Если ты помнишь, водой его напоили водой уже живого. Да, я знаком с этими заклинаниями воздуха и если ты захочешь, то и тебя кое-чему научу, но позднее.
Искупав коня, мы искупались сами и выбрались на берег, точнее просто вылетели из речки и приземлились на оттоманки. Через несколько минут мы были одеты и даже облачены я в юшмань, а Аурелия в лорику. После ужина я вооружил её кинжалом с багряно-алым клинком и мы легли спать пораньше. На следующий день мы были в Калценоро и заночевали в отличном номере самого лучшего постоялого двора города. До него ещё не докатилась весть о том, как рыцарь-маг Алекс Дьябло подшутил над жадным бароном.
Хотя постоялый двор был самым лучшим, а сам город богатым, мне не понравилось ни одно, ни другое. В городе было слишком много людей, которых иначе, как ворами и разбойниками, не назовёшь. Если у тебя пытаются срезать суму даже тогда, когда ты едешь верхом на коне и по тебе сразу видно, что ты рыцарь-маг, это очень сильно настораживает. Более того, тот вор-маг, причём весьма нехилый, так злобно глянул на меня, когда я перехватил его заклинание, что мне захотелось переломать ему все кости, но я сдержался. Наверное зря, так на постоялом дворе на меня сразу же стали смотреть, как на жертву. Так что мне пришлось срочно предпринимать меры.
В конюшне я наотрез отказался от услуг конюхов-магов и сразу предупредил их, что приближаться к моему коню, это верная смерть, но всё же посадил к нему на луку седла сокола. Видя, что я рыцарь-маг при деньгах, передо мной и Аурелией сгибались в три погибели, но, потребовав самый лучший номер, я не поленился осмотреть штук пять, прежде чем вернулся в тот, который мне показали четвёртым, но заказывать ужин не стал. Сокки охраняло целых три десятка чёрных удавов-големов, так что за него я был полностью спокоен, но и нам следовало ждать ночных воров. В номере было две спальные, но я сказал девушке-птице, что мы будем спать с ней в одной кровати в самой большой. Она обрадовалась.
Мы приняли ванну, поужинали, я оставил в меньшей спальной комнате на кровати двух големов воздуха, наши точные копии, разбросал по всему номеру полторы сотни маленьких чёрных червячков и мы забрались на большую, высокую кровать с балдахином. Аурелия с первых минут повела себя совершенно неспортивно и получила от меня по рукам раз двадцать, прежде чем повернулась ко мне спиной. После полуночи к нам в номер полезли прямо через окна и двери воры, но големы были начеку и сразу же их проглатывали, как это и положено удавам. Воры не шумели, удавы вели себя ещё тише, так что спать нам ничто не помешало. Правда, под утро девушка птица всё же прильнула к моей груди и даже закинула на меня ножку, но я положил ей на плечики руку и она на этом остановилась.
Наутро в номере лежало девятнадцать чуть подёргивающихся чёрных коконов. Мы спокойно умылись, оделись, позавтракали и направились к конюшне. Перед воротами конюшни лежало одиннадцать чёрных коконов, мимо которых я прошел абсолютно равнодушно. Собрав оставшиеся магические артефакты, я вывел Сократа и мы поехали на конный рынок. Он находился неподалёку от порта, огороженного высокой каменной стеной, но в ней имелось множество дверей и ворот, открытых настежь. Конный рынок находился на пологом берегу и был огромным. Лошади стояли в загонах, между которыми пролегли широкие проезды. Народу было довольно много, над рынком стоял плотный гомон людских голосов и конского ржания. От разноцветных одеяний рябило в глазах, а от сияния доспехов, тучи развеялись и светило яркое солнце, глазам так и вовсе было больно.
Мы проехали уже множество загонов, но нигде я не увидел пока коня, достойного скакать рядом с Сокки стремя в стремя. Я уже и не надеялся, что нам повезёт, когда увидел такого коня, что чуть не свалился на землю. Это была точная копия Сократа, но боже мой, как же бедняге туго пришлось. Кроме этого жеребца с кровавыми рубцами на шкуре и разбитой в кровь мордой, в загоне не было больше ни одной лошади. Конь был избит, но не сломлен. Он стоял шатаясь, бил по земле неподкованным копытом и зловеще храпел. Мой Сокки при виде него жалобно заржал и измученный конь встрепенулся. Успокоив Сократа, я надел Всевидящее око и поехал к загону, возле которого прохаживался здоровенный, бородатый верзила, облачённый в магические доспехи. Подъехав поближе, я громко крикнул:
— Эй, ты, животное, сколько стоит твой конь, я его покупаю.
Бородатое мурло зверски осклабилось и заявило:
— Рыцарям такие кони не по карману.
— Животное, не тебе оценивать глубину моих карманов, — одёрнул я садиста, — назови цену, возьми с меня плату и удирай отсюда, как можно быстрее, иначе я оторву тебе то, чем ты так недоволен.
Конокрад, которого свали Улерс Крыса, позеленел от злости, насупился и назвал цену, словно плюнул мне в лицо:
— Десять тысяч декаров. Это морской конь и он достоин короля.
— Подставь шапку, животное, и как только я отсчитаю тебе ровно сто монет, убегай, иначе я с корнем вырву твои мужские недостатки и вобью их тебе в глотку. — прорычал я, давясь гневом.
После этого я принялся бросать в шапку негодяя, посмевшего поднять на коня, который был скован магией, руку, монеты достоинством в сто декаров. Магическое заклинание конокрада я из его тупой башки уже выудил. Как только сотая монета упала в шапку, я спросил:
— Цена за коня уплачена, животное?
— Уплачена полностью, — растеряно ответил Улерс Крыса и добавил, — конь ваш, синьор рыцарь. Можете забирать. — Я дал Сократу шенкелей и мой конь взвился в воздух в высоком прыжке, но тут же мне в спину ударил насмешливый крик конокрада — А сейчас я посмотрю, как ты, богатенький рыцарь, будешь забирать его!
Не поворачиваясь к подонку, я громко сказал:
— Зря ты не убежало, животное.
Подняв вверх руку с повёрнутой назад ладонью, я крепко сжал пальцы и магическим ударом вырвал конокраду гениталии, после чего они вырвались из штанов наружу и, выбивая ему зубы, влетели вместе с ними в глотку и оказались в желудке. Улерс Крыса взревел, как медведь, и упал на колени. Набежавшая толпа моментально выбила у него из рук шапку с золотом и хорошенько потопталась по нему. Освободив коня от магических пут, я принялся исцелять его. То, что конокрад истекал кровью и был уже при смерти, меня хотя и не волновало, всё же расходилось с моими планами.