Волчонок

Дед достал флягу.

Отец покачал головой: не здесь.

Пожав плечами, дед сделал глоток.

Без одобрения глянув на Луция, Юлий тронул пульт связи. Миг, пока запрос обрабатывался, — и стена перед мужчинами растаяла, открыв палату с роженицей. Валерия кормила малыша грудью. Головка ребенка лежала на сгибе материнской руки; пальцами свободной руки женщина легко проводила по щеке сына, ближе к губам, стимулируя сосательный рефлекс. Она знала, что за ней наблюдают, — информателла оповестила роженицу, кто находится в «комнате свиданий» на первом этаже, — и нисколько не смущалась этим. Захоти Валерия Тумидус избавить себя от контактов с семьей, она бы сделала это без труда. Одно слово возражения — и связь мгновенно прервется.

«У нас рожают королевы!» — девиз Родильного дворца № 1 Управления здравоохранения Юго-Восточного админокруга города Нум, планета Октуберан. Стоимость услуг — продай звездолет, роди сына. Впрочем, семья Тумидусов жила в достатке. Они могли позволить себе солидный контракт на ведение беременности.

— Дорогая, — Юлий откашлялся, — я счастлив сообщить…

И замолчал.

Валерия тихонько засмеялась, стараясь не потревожить ребенка. Она знала, как муж умеет выражать свои чувства словами.

— Хорошая грудь, детка. — Луций отсалютовал невестке флягой. — Поверь старику, у меня большой опыт. Когда мой скромный сын уйдет, я расскажу тебе про одну крошку с Хиззаца. Высший разум, что мы вытворяли! Юлий, заткни уши, тебе рано слышать о таком. А может, поздно…

И подмигнул.

— Отец! — возмутился Юлий, багровея.

— Не смешите меня, — сказала Валерия. — Вы мешаете кормлению.

На щеках ее играли очаровательные ямочки.

— Я назову его Марком. — Юлий все не мог успокоиться. Поведение отца он считал возмутительным. — В честь моего деда.

— Марком Каем, — поправила Валерия. — Мы назовем его Марком Каем. У меня тоже есть дед, дорогой.

— В честь живых не называют, — возразил Юлий. Он полагал себя тактичным, но прямым человеком. — Хотя… Пусть будет по-твоему. Марк Кай Тумидус — звучит неплохо. Как ты думаешь, отец?

— Отлично звучит, — согласился Луций. — Я уже люблю этого парня. Я любил бы его, даже если бы его звали Диджестив Карпалахендра. У нас был эквилибрист-эксцентрик с таким именем.

— Папа!

— Что — папа? Ты не любишь эквилибр, Юлий?

Валерия снова засмеялась. Приподняв ребенка, она дождалась, пока маленький Марк не срыгнет, вытерла ему рот и снова уложила рядом с собой.

— Кого он у тебя оторвал? — деловито осведомился Юлий.

— Восемнадцатого, — ответила Валерия.

— Ты уверена?

— Разумеется, дорогой.

— Я распоряжусь, чтобы восемнадцатого пометили.

— Конечно, дорогой.

Не прерывая визуальной связи с палатой, Юлий достал уником. Пальцы его тронули сенсоры. Вскоре в голосфере всплыло лицо дежурного по 2-й городской энергостанции. Дежурный жевал — вызов застал его во время обеденного перерыва.

— Это я, — сказал Юлий. — У меня родился сын.

— Мои поздравления! — Дежурный вытер рот салфеткой. — С вас причитается!

— Велите пометить раба номер восемнадцать, принадлежавшего моей жене Валерии Тумидус. Теперь он принадлежит моему сыну Марку Каю Тумидусу. Остальные распоряжения я сделаю позже.

Дежурный наклонился вперед:

— Ресурс восемнадцатого исчерпан на восемьдесят семь процентов. Имейте в виду.

— Насколько его хватит?

— Около двадцати месяцев в обычном режиме использования. В режиме «экстра» — три месяца. В экономичном режиме…

— Достаточно. К тому времени я позабочусь, чтобы мой сын обзавелся свежими, более энергоемкими рабами. На курсах молодых отцов меня предупреждали об этом…

Юлий не был молодым отцом. Младенец Марк, первенец четы Тумидусов, родился поздним ребенком. В остальном Юлий, главный инженер 4-го окружного энергокомплекса, куда входила и 2-я городская станция, сказал правду. Мужчина-помпилианец и без курсов отлично знал, что своего первого раба ребенок отрывает у матери во время родов. В утробе дитя воспринимает себя и мать как единый организм, а рабов матери — как своих собственных. Клеймо плода — итог эволюции помпилианской расы, пси-орган, дающий возможность превращать свободных людей в рабов, в безвольный придаток хозяина, — дремлет, подавленное материнским клеймом. Если беременная женщина страдала тяжелыми неврозами или была психически неуравновешенна, случалось даже, что клеймо матери целиком поглощало клеймо плода и ребенок рождался рабом. К счастью, такие чудовищные отклонения были редкостью. Наблюдение опытных врачей за течением беременности позволяло предвосхитить трагедию и заранее принять необходимые меры. В обычной ситуации при отсечении пуповины — разрыве прямого контакта с матерью — младенец в состоянии стресса, нуждаясь в рабах, как в воздухе или питании, хватался за тех рабов, что принадлежали матери, и отрывал одного, присваивая его себе. Процесс этот был болезненным для роженицы, но не слишком. Главное, что мать сразу определяла, какого именно раба присвоил себе ее малыш.

Первый вдох, первый рывок клейма. Это называлось «хватательный альфа-рефлекс». Для помпилианца — естественный, как рефлексы вздрагивания, зевания или кашля.

Слабый, испуганный ребенок хватался за слабого раба. Ресурс добычи, как правило, был исчерпан на семьдесят−девяносто процентов. Запасы внутренней свободы, перерабатываемые на станциях Великой Помпилии в энергию, у «детских» рабов не могли быть велики — иначе младенец с едва проснувшимся, вышедшим из-под материнской опеки клеймом не справился бы с объектом захвата. По мере взросления сына или дочери родители приводили к детям более энергоемких рабов — тренируя юные клейма, выводя их на полную мощность.

Приводить к подросткам свободных, не знавших рабства людей начинали с тринадцати лет. Иногда раньше, если на то были рекомендации врачей и психологов.

— Дежурный прав, дорогой, — вмешалась Валерия. — Доктор Целия сказала мне, что клеймо нашего сына чуточку недоразвито. Нет повода для беспокойства, сказала она. Большинство сильных клейм в начале жизни проявляет себя точно так же. Доктор Целия рекомендует провести повторный захват, выбрав раба с ресурсом в районе семидесяти — семидесяти пяти процентов. Это стимулирует…

— Я понял, — перебил жену Юлий. Ему не понравилось, что Валерия вслух признала правоту дежурного, а значит, ошибку Юлия. — Когда можно провести повторный захват? Так, чтобы не повредить тебе и нашему Марку?

— Доктор Целия говорит, когда угодно. Как только раб будет здесь, она придет контролировать захват. Доктор Целия — опытный врач, я в ней уверена.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Отлично.

— А наш сын?

— Спит. Он такой милый, когда спит!

— Может, лучше провести повторный захват, когда он проснется?

— Доктор Целия сказала, что это непринципиально. Поступай как знаешь, дорогой.

— Хорошо.

Юлий повернулся к сфере. Голова дежурного была повернута к нему затылком. Тарелка грибного супа с тефтелями занимала дежурного много больше, чем проблемы новорожденного Марка Кая Тумидуса.

— Я выведу наружу своего раба номер тридцать пять! — раздраженно бросил Юлий. Его всегда раздражало, когда кто-то ел в его присутствии. То, что дежурный находился на другом конце города, ничего не меняло. — Предупредите, чтобы его выпустили без проблем. Какой у тридцать пятого ресурс? По-моему, семьдесят два процента…

— Семьдесят один с половиной, — уточнил дежурный, скосив глаз на уником. Речь его была невнятной из-за набитого рта. — Не беспокойтесь, я распоряжусь. Я могу закончить обед?

— Приятного аппетита. Благодарю за содействие.

И Юлий отключился.

— Таким тоном, — вмешался Луций, помахивая наполовину опустевшей флягой, — желают сдохнуть от пищевого отравления. Надеюсь, у него крепкий желудок. Юлий, сын мой, не нервничай по пустякам. Валерия, солнышко, как он сделал тебе сына, этот зануда?

— Сделал, и неплохо, — засмеялась Валерия.