Валентин и Валентина

Что это я? Что я пишу? Боже мой, какую чушь я сейчас представила…нет, конечно, эта методика помогла мне успокоиться, но все же. Нет, нужно зачеркнуть написанное, вырвать страницу – что это я? Блин. Е- мае…

Так. Перечитала. Думаю.

О-о! Да, мое подсознание намекает мне, что кажется, я готова к романтическим отношениям?!

Ни фига себе, вот это новости! Ну, Миша спасибо тебе! Оказывается, нужно оттяпать пальцы своему будущему воздыхателю, чтобы до тебя дошло: что можно было попробовать чуть-чуть романтики? Ам???…»

В комнату Валентины забежала София и шумно закрыла за собой двери:

– Тебе лечиться нужно! Срочно! Сейчас же! Что ты вытворила на этот раз?! Скажи мне?! Лиза пьет валерьянку в гостиной и сказала мне, что ты все сама расскажешь! На кухне врачи и бледный как мел Миша! Меня не пустили к нему…Что – ты – сделала??? – по слогам сказала последнюю фразу София.

– Ты знаешь, София, последнее время ты постоянно кричишь на меня. У тебя сразу портиться настроение стоит мне переступить порог комнат, – сказала Валентина, дописывая последние строки в дневнике, – не знаю как ты, а лично меня раздражает твое капризное поведение. Смени тон, и спроси меня в более спокойной форме.

Сестра смутилась:

– Я же переживаю за тебя.

– Знаю. – коротко ответила она, небрежным движением вытерев слезы со щек.

– Так что же случилось? – София села рядом со стулом Валентины на пол.

– Ничего особенного. – сказала Валентина, – Прекрасный воскресный день: Лиза смотрела новости, мы с Мишей сидели за пианино. Он поцеловал меня, а я отбила ему несколько пальцев крышкой фортепьяно, так как не выношу, когда меня целуют в шею.

София прижала длинные пальцы к губам и истерично хохотнула:

– О, да! Воскресенье!

Валентина поднялась из–за стола и, закрыв дневник, прошла на кухню к Мише. Молодой человек двадцати лет сидел на стуле. Он спокойно ждал, пока врач монотонным голосом даст указание, как обращаться с перебитыми пальцами. Светлые волосы его были взъерошены, нижняя губа покусана до крови. Он с интересом поглядел на Валентину, когда она зашла на кухню и, дождавшись, когда уйдет врач, подошла к нему:

– Это мой дневник. В качестве извинения за то, что изуродовала тебе пальцы, – Валентина села рядом в кресло и вырвала оттуда несколько листов, – я не могу тебе показать всю тетрадь, там много личного, но несколько листов с моими мыслями могут объяснить мое ненормальное поведение.

– Зачем он мне? – но листы он забрал.

– Ты добрый человек открытый, веселый, неглупый, а еще славный, – негромко ответила девушка, – однако я не могу поцеловать тебя в ответ или обнять, или просто быть с тобой. Когда–то давно меня сильно обидели. Я пока не готова к отношениям. Почему – ответы в этих строках дневника.

– Дневник – это душа пишущего человека. Нет, не могу его принять, – Миша протянул ей листы обратно, – я не знаю, что у тебя произошло и не хочу знать…и меня с детства приучали, что нельзя раскрывать чужие секреты. Дневник – твоя жизнь, твои мысли, твои чувства. Будет нечестно читать даже его малую часть.

– Мне нравятся твои слова, – улыбнулась Валентина, – ты умеешь быть милым и рассудительным одновременно.

– Ты тоже необычная девушка, я давно заметил это, – в ответ улыбнулся юноша, – у меня предложение? Давай все забудем? Как будто не было этого дня. Просто начнем наше знакомство заново? М, заключим мир. Как на счет октябрьского отпуска в парке Бичсайд Стенд? Мы все – я, ты, Лиза, София. У меня в Косте живет тетя. Отказы не принимаются, так как на побережье шикарные дикие пляжи. Ты сможешь написать прекрасные пейзажи и хорошо отдохнуть в настоящей дикой природе Америки. Я ездил туда однажды, там так…

– Волшебно, – Валентина медленно кивнула:

– Весь октябрь я свободна. У Лизы отпуск в начале октября. Эм, а София. София! – крикнула она сестру.

– Да, слышу я, – София стояла в дверном проеме, – хм, отпуск…не знаю, мне нужно поговорить с шефом. Я ничего сейчас не могу сказать наверняка. Однако мне нравиться слово Америка.

– Я тоже согласна провести каникулы в Америке. Правда если ты, Валентина, подорвешь самолет, когда очередной мужчина прикоснется к тебе – я получу разрыв сердца, – Лиза аккуратно прошла мимо Софии на кухню.

– О, дорогая прости. Простите меня все, – Валентина прижала холодные пальцы к горячим щекам, – я очень хочу стать нормальной. Я понимаю, что иногда сильно перегибаю палку. Простите меня. Обещаю, что отпущу все свои кошмары. Осталось совсем чуть–чуть. Я уверена, что поездка в Америку изменит многое. Это будет особенный отдых и все наладиться, все будет отлично.

– Когда же оно, наконец, наступит твое «все будет хорошо», – Лиза уселась во второе кресло и тяжко вздохнула.

– И еще, – Валентина хитро улыбнулась, – прежде чем ехать в парк Бичсайд Стенд я хочу попросить…

– Куда – куда? – Лиза откинулась в кресло, – Вы серьезно собрались в Орегон?

– А какие – то проблемы? Если что мы можем придумать план путешествия и не только ограничиться парком. Это легко устроить. Можно взять машины на прокат или придумать много интересных вещей, – пожал плечами Миша.

– Нет, конечно, – засмеялась Лиза, – пляжи Орегона это мечта. Дикая природа, солнце, океан, песок, скалы – это же великолепно! Миша – ты волшебник из страны Оз! Это рай…

– Похоже, она не слышала начало диалога, – заметила София Валентине.

– Похоже, на то, – кивнула сестра.

– Это надолго, – хохотнула София, – бедные уши Миши. А ты что хотела сказать?

– Просто хотела предложить, лететь с пересадкой в Лондоне, а потом посетить всего на день или два Нью–Йорк. В начале октября отеле «Plaza» состоится встреча Пауло Коелье с поклонниками, а еще актеры дадут интервью о будущем фильме по книге бразильского писателя. – на губах Валентины появилась мечтательная улыбка, – его книги великолепны. Я бы хотела увидеть Пауло настоящим, а не со снимка на фото.

– О–о, что это ты? Признаешься в любви? Ты думаешь о мужчине? – хохотнула София, толкнув плечом сестру, – Такая мечтательная улыбка на ваших губах леди. М–м, смотри мне еще будешь кричать от восторга, и протягивать блокнотик, чтобы тебе расписались там.

– Фу, – поморщилась Валентина, – «Вероника решает умереть» – одна из моих любимых книг, но…фу – фу! О чем ты говоришь София. Нет, конечно, я не буду себя вести, как тупая фанатка. – обе сестры поглядели с опаской на Лизу. Лиза была занята беседой с Мишей и не слышала разговор девушек. Конечно, слово «тупая фанатичка» не относилась к большой и светлой платонической любви Лизы к Валентину Харту. Валентина имела в виду тех, женщин, которые были готовы растерзать своего любимца, только бы ни одна женская особь, (и желательно мужская тоже), не подошла к нему на расстоянии вытянутой руки. Они лелеяли себя мечтами, что когда–нибудь звезда пленительного счастья обратит на них внимание. Глупое, никчемное желание, если бы звезда и снизошла со своего звездного пути ради встречи с одной из них, то, скорее всего встреча носила бы «одноразовый характер». Однажды автограф в тетрадки, однажды короткое «привет», однажды мимолетная встреча в ночном клубе, однажды много алкоголя и секс на заднем сидении машины или переднем, неважно. Важно то, что на следующий день он или она не вспомнили о существовании человека, с которым бы мимолетный флирт.

Лиза объясняла десятки гигов на своем ноутбуке музыки, фото, видео, фильмов, документального кино о Валентине, что он ее муз. Брюнетка имела довольно интересное хобби – писала стихотворения и уже несколько лет входила в союз писателей РФ, после того, как ее сочинения вошли в сборник и заняли первое место в одном престижном конкурсе в Москве. И, правда, строки обретали какой–то скрытый подтекст о любви, силе, красоте, дружбе, когда она хоть глазочком прикасалась к своему музу. Из столицы приезжал даже журналист и деликатно поинтересовался, кто вдохновляет поэтессу. Лиза же строго настрого запретила домашним и подругам говорить, кто был и остался ее вдохновителем. На вопрос она хитро улыбнулась и сказала, что ее секрет останется при ней.