Страшный суд

И что получила моя родина?

Многочисленные войны, полтора миллиона французов только убитыми в европейских войнах, а это был цвет нации, лучшие мужчины Франции, родина после моего императорства оказалась отброшенной в экономическом и политическом отношениях вновь в Восемнадцатый век.

— Это сравнение историческое, сир, — промолвил Станислав Гагарин. — Вовсе не буквальное… Но что вы усмотрели специфического в Eltcin’ском 18 брюмера?

— Я обратил внимание на беспрецендентное вмешательство Запада во внутренние дела России. Европа и особенно Америка навязывают сейчас России то, что им выгодно, не хотят и на йоту считаться с желаниями и интересами русского народа. И это плохо кончится для самого Запада.

— Да уж, — сказал я.

— Более того, — продолжал император, — хочу напомнить русским людям, что западное вмешательство всегда идет во вред России. Возьмите хотя бы рыночную экономику, к которой Запад под разными посулами принуждает, маня морковкой кредитов или вообще пустых обещаний, уговаривает перейти Россию. При этом абсолютно не обоснованно утверждается: на это уйдет всего полтора-два года.

Но такие заверения — полнейший абсурд! Два века, два столетия понадобилось Франции, чтобы после кровавой революции создать нынешнюю рыночную экономику. Двести лет минуло — и экономика эта до сих пор плохо управляется…

А западная хваленая демократия? Она вовсе не устоялась, как твердят радетели забугорного образа жизни. Да и вообще: только полный идиот или продавшийся за доллары «демократ» не видит, какой режим насаждается в России под видом защиты «общечеловеческих ценностей».

Как француз замечу, что нынешнему правительству моего Отечества необходимо с опаской относиться к тенденции безмерного усиления Германии при полном непротиводействии этому со стороны Кремля. При подобной раскладке сил французам нужна по-настоящему сильная Россия, которая будет гарантом их собственной безопасности.

Бывший император Франции поднялся, подошел к большой карте Великого Союза, висевшей на стене, и провел тростью по Уральскому хребту, остановив ее, наконец, чуть южнее Екатеринбурга, на той невидимой на карте маленькой Сысерти, в которой мы пребывали сейчас.

— Надо закончить Гражданскую войну, — вздохнув, произнес Наполеон Бонапарт. — И с наименьшим ущербом для обеих сторон… А потом — упорный труд по восстановлению Державы. Если не произойдет вселенской катастрофы…

Спутники-ретрансляторы вышибли с космической орбиты баллистической ракетой СС-18. Тогда и началась настоящая Гражданская война, очаги сопротивления продажному режиму слились в полномасштабные фронты.

Когда мощная межконтинентальная ракета, вооруженная разделяющейся боеголовкой с частями индивидуального наведения, умеющими заходить на цель с разных румбов, вырвалась из глубокой шахты, вырытой на юге Красноярского края, и устремилась в космос, в истории России да и всего мира начался новый, последний отсчет.

Уничтожив спутники, передававшие программы Останкинской башни лжи и попцовского телевидения — в народе их давно именовали мерзким лжевидением и подлянкиной башней — на восточную часть Державы, Зауралье, Сибирь и Дальний Восток, ракета выполнила собственную историческую миссию и ушла в галактическое беспределье, положив тем самым конец беспределью сатанинскому.

На огромном пространстве, от Кургана и Тюмени до Владивостока и Камчатки с Курильскими островами, включая колымистый Магадан и чукотский Анадырь, разом погасли экраны дьявольских ящиков.

Не в сей же, разумеется, миг, не по щучьему велению, как в сказке, но довольно скоро очнулись новосибирцы и барнаульцы, иркутяне и читинцы с хабаровчанами от бесовского наваждения, прозрели зауральцы и сибиряки, амурцы и дальневосточники.

Создавались новые Советы, народные ополчения, области и края объявляли мобилизацию ресурсов и людской силы, армейские части целиком перешли на сторону народа, показав генералам-дачникам, генералам-коммерсантам большой бронированный кукиш, и не в кармане, а самым что ни на есть очевидным образом.

И никаких суверенитетов! Никаких самостоятельных республик… Сразу возобладала идея равноправия земель, входящих в республику Восточная Россия.

— Мы вынуждены пойти на то, чтобы именовать себя Россией Восточной до тех пор, пока наши братья, русские люди, томятся под засилием продавшегося Европе и Америке московского западного режима, — говорилось в обращении к народам Великой России, оглашенном на учредительном собрании в Новосибирске, там образовалась временная столица. — После победы истинно русских сил над агентами влияния и теми, одураченными телевидением и «демократической» прессой, кто поддерживает наймитов международного империализма, слово «Восточная» в имени Державы естественным образом отпадет.

После ряда взаимно неудачных боевых операций с обеих сторон, которые проводились с использованием мобильных подразделений, главный фронт определился по Уральскому хребту.

Екатеринбург оказался на осевой линии. Противники занимали позиции слева и справа от направления Химмаш — Уралмаш, причем, гигант химического машиностроения находился в руках бойцов Восточной России, а знаменитый УЗТМ удерживали сторонники «всенародно любимого», защитники ВОРа — временного оккупационного режима, наиболее глубоко отравленные ломехузами ядом телевидения, зомбированные или попросту купленные на заокеанские доллары индивиды.

Правительство Восточной России, которое возглавил толковый организатор-практик, бывший первый секретарь Канского горкома партии, вожак с Красноярщины, новое правительство не стремилось до поры к активным военным действиям, справедливо полагая, что жители-обыватели запада России рано или поздно одумаются и прозреют, очнутся, когда московский режим покажет им кузькину мать и загонит туда, где раки зимуют.

Боссы Западной же России, находившейся под эгидой ломехузных агентов влияния, которых называть подобным образом было уже нельзя, ибо влиять-то было уже не на кого, предатели находились у власти, активных действий против непокорного Востока не предпринимали потому, что вовсе не надеялись на подчиненное пока им российское офицерство, не верили в лояльность остального населения, пусть и оболваненного средствами массовой информации до полного социального идиотизма, ведь политические пройдохи-авантюристы прекрасно знали, как проводятся лживые сеансы опроса общественного мнения.

Постепенно на восточную сторону России правдами и неправдами проникали пассионарно мыслящие россияне, которых не одолел сатанинский ящик и которые рвались личным участием способствовать воссоединению Державы. Некоторым из них восточное правительство находило применение в административных органах и в армии, направляло их, в частности, воспитателями-пропагандистами, а имевших командный опыт и военачальниками в боевые части.

Но определенной части перебежчиков из западных земель рекомендовалось — после определенной подготовки — вернуться в родные края и вести там кропотливую, но такую важную ныне работу по вразумлению соотечественников.

Московский режим обратился за помощью к «цивилизованному миру», призвав западноевропейское общество и Вашингтон совместными усилиями образумить, смять, раздавить, стереть с лица земли сибирских и дальневосточных «национал-патриотов», «красно-коричневую шпану», «неокоммунистических боевиков», пообещав взамен безграничные концессии, отдав заранее почти задаром нефть и газ Тюмени, алмазы Якутии, лес Сибири и рыбу Дальнего Востока.

Обещаны были также земли под строительство американских военных баз в Приморье, на Сахалине и Камчатке, а также в ряде сибирских городов. Курилы, безоговорочно разумеется, передавались сладострастно потирающим руки самураям.

Завидущие и загребущие чувства взыграли у европейских Ротшильдов и заокеанского международного жандарма, ломехузы раздухарились, желание прикончить Россию одним щелчком взяло верх над голосами рассудка и здравого смысла, вмиг испарились из сознания исторические параллели, сладострастно заурчали у буржуинов капстран желудки — счас, счас мы ее, голубушку, схарчим за милую душу! — и в те немногие, оставшиеся за Россией морские порты вошли американские военные корабли с десантами морской пехоты. Калининград и Балтийск оккупировали — под видом дружеской помощи, разумеется! — натовские подразделения, состоявшие из солдат и офицеров феэргэвского бундесвера.