Страница 26 из 136
— Да, это пиратство, — спокойно признал Станислав Гагарин на совместном заседании военного совета флота и постоянно работающей с моряками делегацией депутатов из Симферополя. — А задушить молодую республику, ликвидировать флот, который является гарантом безопасности Украины и России, Грузии с Абхазией — это как? Оказание нам гуманитарной помощи?
Необходимо потребовать от Киева и Москвы, народов обеих республик решить политический вопрос — отправить в отставку антинациональные и оккупационные по сути режимы!
…На Украине вовсю бушевали страсти. Подавляющее, большинство малороссов поддерживало требования донбасских шахтеров выразить недоверие президенту Кравчуку. Шахтеров поддержали металлурги, рабочие других отраслей промышленности, транспортники.
Руховцы и примыкавшие к ним партии шовинистического толка помалкивали, ибо понимали: их попросту разорвут в клочки, буде они попытаются противиться истинно всенародному движению.
И что вообще было неожиданным для щирых националистов — Западная Украина безоговорочно поддержала восточные области республики. Бастовали полиграфисты Львова и горняки Явора, станкостроители Закарпатья и металлисты Ровно, акции гражданского неповиновения начались в Дрогобыче, Ивано-Франковске и в Тернополе, именно там, где, как полагали руховцы, располагалась их основная социальная и политическая база.
Восстал и захватил власть в городе гарнизон Одессы. Между временным Советом рабочих и армейских депутатов, представителями офицерского собрания, горкомом коммунистической партии и киевскими властями начались переговоры об особом, вальном статусе знаменитого города.
В России было относительно спокойно. Президентская и парламентская противоборствующие стороны настолько увлеклись конституционным процессом, что не заметили, как медленно, но верно поднимается давление в гигантском котле, именуемом Российской Федерацией.
Но когда стало известно о захвате танкеров с нефтью, произведенных с ведома крымского правительства и командования флотом, Москва пригласила симферопольцев и представителей моряков на переговоры в столицу России.
Едва делегация оказалась во Внукове, она тут же, у трапа авиалайнера, была арестована по приказу российского президента.
И тогда адмирал Нахимов объявил о блокаде всех черноморских портов, блокаде южных ворот оккупированной проамериканским режимом России.
Когда довольно крупный и вполне серый волк из кустов, окаймляющих лес, вышел на дорогу, я вовсе не удивился и, естественно, не испугался.
Не удивился потому, что находился на ближней от горного села Гукливое, что в Воловецком районе Закарпатья, полонине, и еще вчера слыхал разговор селян-горцев о волках, как законных, так сказать, владельцах окрестных буковых и смерековых, то бишь, еловых лесов.
Не испугался от того, что маю першее, как сказал бы мий малороссийский друже, средство от хищных зверей, оно и на злых собак действует бесповоротно, отнимает у них желание попробовать каково на вкус мое мясо. За недостатком времени и места не буду на сей счет распространяться, может быть, позднее опишу механизм, скажу лишь, что связано сие с повышением содержания адреналина в крови, коим я самостоятельно управляю, развертыванием особого биополя, направленным излучением мозга и еще кое-какими мелочами.
Волк был как волк, но я вдруг почувствовал, что сейчас он не ко времени заговорит по-человечьи.
Ситуация осложнялась тем, что следом за мною поднимался на полонину генерал Иван Мотринец. Михалыч нагнулся к придорожному откосу и щипал цветочки горного чабреца, который рос здесь в изобилии, и волка пока генерал не заметил.
Тем временем, волк, которому Мотринец не был виден тоже, раскрыл весьма авторитетную пасть, украшенную внушительными клыками, и отчетливо, вежливо и с достоинством произнес:
— Рад вас приветствовать в Карпатах, товарищ письменник!
— Здоровеньки булы, — отозвался я чуточку растерянным, но достаточно бодрым тоном. — Не ведаю, як вас кличут, пан волк…
— Разрешите представиться, — вытянулся по стойке «смирно» серый. — Оберштурмбанфюрер Эрвин Вольф, личный адъютант партайгеноссе фюрера!
Мне явственно представилось при этом, как щелкнули каблуки начищенных сапог, хотя щелкать моему собеседнику было, разумеется, нечем.
— Интересно познакомиться, — искренне сказал я.
Об Иване Мотринце, естественно, никем не предупрежденном, я вовсе не подумал.
— Имею для вас конфиденциальную информацию, — продолжил тем временем оберштурмбанфюрер Вольф. — Прошу следовать за мною!
С этими словами, четко зафиксированными в моем сознании, серый легко прыгнул через придорожную канаву и скрылся в кустах.
И тут приблизился генерал с пучком чабреца в руке.
— Какие проблемы, Станислав Семенович? — спросил он.
— Волк, — односложно ответил я, прикидывая, как мне развивать события дальше, и с напряжением выжидая, что оберштурмбанфюрер, не дождавшись меня, вот-вот вынырнет из кустов.
— Где? — хватко спросил Мотринец.
— На дороге, — ответил я, хотя на дороге никого уже не было.
И в этот момент Эрвин Вольф тем же легким прыжком обозначил собственное присутствие в реальном мире.
— Твою мать, — процедил сквозь зубы Иван Михаилович. — Пистолет оставил в хате!
— И слава Богу, — отозвался серый.
Слышал его, разумеется, я один.
Эрвин Вольф переместился, не ворочая шеей, как и положено волку, вправо и влево, осматриваясь и, видимо, прикидывая, что ему надлежит предпринять в неадекватных условиях.
— Спускаемся в деревню, Станислав Семенович, — предложил не допускающим возражения тоном генерал Мотринец, не отводя при этом глаз от оберштурмбанфюрера Эрвина Вольфа — видать, гипнотизировал его на собственный, милицейский манер.
— Хорошо, — передал мне телепатически адъютант фюрера, — исчезаю… Я найду способ увидеться с вами, партайгеноссе! Готовьтесь к серьезным испытаниям… За вами началась охота!
И Эрвин Вольф, мотнув нам сверху вниз клыкастой мордой, изящным пируэтом крутнулся на дороге и прыгнул в кусты.
После беседы со Збигневом Бжезинским в Яремче, мы втроём — Сталин, Гитлер и Станислав Гагарин — покинули виллу и направились к милицейскому жигулю, который столь фантастическим образом примчал меня в бывшую Станиславскую область из Трускавца.
Я глянул на собственные часы: на них так и значилось без пятнадцати двенадцать.
— Товарищ Гитлер останется пока в Карпатах, понимаешь, — сказал Иосиф Виссарионович. — Я просил его присмотреть за вами, Папа Стив. А товарищ Сталин последует, понимаешь, за паном профессором в Вашингтон. Посмотрю, как он будет внимать нашим советам и здравому смыслу. Увидимся уже в России, понимаешь…
Лейтенант выскочил из автомобиля и стал подле, открыв для меня правую заднюю дверцу.
— До побачення, как говорят ваши украинские братья, — проговорил Адольф Алоисович протягивая мне руку. — Как вы их нашли, щирых малороссов?
— Отличные ребята, без комплексов, — искренне отметил я. — Ничего другого, окромя антисепаратистских высказываний, я не слыхал. Немногочисленные, но паки горластые авантюристы вбили народу в голову: получит Украина независимость — возникнут кисельные берега, потекут молочные реки, а на смереках вырастут пряники.
Даже тут, в Западной Украине, где русофильство было не в чести, наступает отрезвление… Подробности готов доложить немного позднее. Еще будут встречи с творческими львовянами, военными товарищами журналистами, предстоят поездки в село.
— Замечательно, — просто сказал Гитлер. — Авось, удержим народы Союза от драки…
— Забавно, — проговорил Иосиф Виссарионович. — Полвека назад ты пытался натравить, понимаешь, эти самые народы друг на друга, а вот теперь…
— Прости, Йозеф, — улыбнулся фюрер. — Диалектика возвращенца с Того Света…
— А с другом моим ты быстро поладил, — продолжал Иосиф Виссарионович, и в голосе его я уловил ревнивые нотки. — И я рад этому… Общее дело, понимаешь…