Контрразведчик

— Но мы отклонились, — заметил Леденев, — от «несчастного случая» отклонились.

— Да, — сказал Алексей Николаевич. — Врач «скорой помощи» определил наступление смерти от удушья, судебно-медицинский эксперт после вскрытия подтвердил заключение… Дай мне свою московскую сигарету, Юра.

— Бросил я, — виновато улыбнулся Леденев и развел руками. — Прости.

— Ладно, — сказал Корда. — А я вот слабак, не могу решиться.

Он достал пачку сигарет и закурил.

— Родителей у Бойко не было, — продолжал рассказ Корда. — Тетку известили о случившемся телеграммой, а пока суд да дело, вскрыли квартиру, чтоб опечатать вещи до передачи родственнице. И тогда-то выяснилось! Один из работников милиции заметил на полу под столом открытый конверт с нашим адресом. Это его насторожило. Он стал разбирать бумаги на столе, но ничего стоящего не нашел. Тогда он заглянул в мусорное ведро. И там обнаружил три смятых листка. Все три были началом заявления опять-гаки к нам. Но дальше слов: «Я, такая-то…» — заявительница не пошла. Тут уж осмотр квартиры превратился в тщательный обыск, который дал нам главное: копии секретной документации из закрытой лаборатории комбината Трубежникель.

— Режиссер интересуется проблемами производства никеля, — заметил Леденев. — Странное любопытство.

— Более чем странное, — сказал Алексей Николаевич. — Такие странности бьют по шее твоего покорного слугу в первую очередь… Словом, приняли мы этот «несчастный случай» к своему производству, а для полного набора повторная судебно-медицинская экспертиза авторитетно заявила, — у них все заключения, разумеется, авторитетны, — что в данном случае имело место убийство. Марину Бойко утопили.

Корда прервал рассказ и закурил снова.

Леденев молчал. «Видимо, Алексей Николаевич с трудом привыкает к самостоятельной работе, один сейчас несет ответственность за все происходящее на участке. А это совсем иное дело по сравнению с тем, когда ты работаешь в аппарате и ответственен лишь за те дела, которые ведешь сам», — подумал он. Ему-то никогда не приходилось бывать в положении Корды, и как знать, в каком состоянии застал бы его, Леденева, вот такой московский товарищ… Ведь расследование зашло в тупик, и не знаешь, что готовятся предпринять те, против кого они должны сейчас выставить щит. «Хорошо, что Василий Пименович послал сюда именно меня, — решил Леденев. — С незнакомым человеком Николаичу было бы куда трудней».

— Я хотел бы взглянуть на оба заключения и побеседовать с экспертами-медиками, — сказал Юрий Алексеевич.

— Сделаем, — кивнул Корда. — Ну, что еще? Мы выявили все окружение Марины Бойко. Конечно, у нее было много знакомых на комбинате. С ее приходом во Дворец культуры приобрел популярность народный театр. Спектакли Бойко высоко оценили в Каменогорске, были разговоры о поездке в Москву… Мы установили ее связи с работниками секретной лаборатории. Хорошо была знакома Бойко с заместителем завлаба, инженером Травиным. Игорь Киселев ревниво утверждал, что к Травину Марина была более благосклонна, нежели к нему.

— Инженер Травин?

— Да, Михаил Петрович Травин. Его не было в Трубеже в день убийства. Он прилетел сегодня в одном самолете с тобой.

— Уж не сидел ли я рядом с ним?

— Точно. Мы ведем его от самой Москвы. Мой сотрудник ведь летел с вами.

Леденев рассмеялся.

— Значит, и меня «вели» тоже? Лихо! А что, есть против Травина нечто серьезное?

Корда покачал головой.

— Пока одна логика, так сказать, гипотетические посылки. Он имеет доступ к материалам и был близок с погибшей. Это все. Одним словом, профилактика.

— А Киселев?

— За ним пока ничего нет. Держим под наблюдением Киселева. Парень крепко переживал смерть Марины Бойко, а может быть, и притворялся. Пару раз напился, за это его даже от показательных соревнований отстраняли. Сейчас как будто успокоился.

— Попытки связаться с Бойко, письма, телеграммы в ее адрес?

— Почти ничего. За исключением одного. Труп ее обнаружили во второй половине дня. Отправили в морг для вскрытия, а квартиру опечатывать пришли утром. Когда пригласили в понятые старшего по подъезду, он рассказал работникам милиции, что около двух часов ночи к нему прибежала соседка просить унять подвыпившего мужа. Это из квартиры этажом выше. Он утихомирил буяна и, отправляясь домой, на площадке у дверей Бойко увидел молодого человека, который был как будто пьян. Кепка, надвинутая на лоб, очки и черная бородка. На вопрос, что ему здесь надо, парень пробормотал неразборчивое в отвел и спустился, пошатываясь вниз. Как ни странно, но старший по подъезду ничего еще не знал о смерти Марины Бойко, а к визитам мужчин к ней в этом доме привыкли…

— Думаешь, пришли за документами? — спросил Леденев.

— Допускаю. А почему бы и нег? Мы пригласили старшего по подъезду в милицию, мы всех по этому делу приглашали, только устроили так, чтоб он видел тех, кто бывал у Марины, но ни в ком он не опознал ночного «гостя».

— Борода — примета довольно условная, — сказал Юрий Алексеевич. — Помнишь, как прятал свое обличье под бородой убитый Морозом Бен, когда пытался проникнуть в Палтусову губу?

— Ну как же, — отозвался Корда. — Тогда нам сразу подставили мнимого убийцу, и улик было вдоволь, истинных и ложных. А тут — ничего.

— Так уж и ничего, — сказал Леденев, — ты уж больно мрачно смотришь на вещи, Алеша. Выше голову! Начнем все сначала, поищем кончик, который надо потянуть, чтоб клубок размотался. Не размотается — с другого конца потянем. Главное — спокойствие, Алеша, пусть «они» волнуются, «им» все равно труднее, нежели нам.

— Разве что этим утешимся, — усмехнулся Алексей Николаевич. — Ты сейчас на пляж поедешь?

— Думаю пойти туда, поглядеть натуру.

— Нам вместе появляться пока не стоит. «Они», конечно, знают меня в лицо. Я буду в отделе, ты вернешься и позвонишь мне из гостиницы.

Леденев хотел ответить, что это ему подходит, но не успел.

Звонил телефон.

Юрий Алексеевич поднял трубку и передал Корде.

— Спрашивают тебя, твои, должно быть, парни.

— Да, — сказал Корда. — Так. Понятно. Так. Понял.

Леденев с тревогой смотрел на вытянувшееся лицо начальника горотдела, его глаза, которые сузились, стали жесткими, свинцового блеска.

— Хорошо. Сейчас буду.

Корда отнял трубку, странно посмотрел на нее, осторожно опустил на рычаг, со всхлипом, судорожно вздохнул.

— Ну, товарищ из Центра, — тихо сказал он, — придется нам прокатиться вместе. На пляже убит Игорь Киселев.

«На пляже и убивают тоже»

Его убили ударом ножа в сердце.

— Точный удар, — сказал судебно-медицинский эксперт, осмотрев тело Игоря Киселева. Профессионально сработано, чисто.

— Вы меня утешили, Василий Кузьмич, — буркнул Корда. — Когда?

— Смерть наступила порядка двух часов назад. Дело тут ясное, по моей, разумеется, части. Ну, а подробности сообщу позднее, когда позволите забрать труп для исследования. Вопросы ставите обычные: другие травмы, яды, алкоголь?

— Пока да.

— Корда повернулся к Леденеву.

— Думаю, что можно увезти труп.

— Конечно. Только…

— Я уже распорядился. Вывезут незаметно. Об этом никто не знает, кроме наших, начальника спасательной станции и того старика.

Он подозвал молодого сотрудника.

— Действуйте, Кирюшин, действуйте так, как я сказал вам. Где эти люди?

Они на турбазе, рядом, Алексей Николаич. Находятся в отдельных комнатах, ребята из угрозыска присматривают за ними.

— Хорошо.

Труп Киселева аккуратно завернули и вынесли к машине, которую подогнали к сараю, где хранился спасательный инвентарь и произошло убийство. До этого сарай тщательно обследовала оперативная группа, но ни орудия убийства, ни каких-либо следов, могущих навести на преступника, не было найдено.

Леденев и Корда остались вдвоем.

— Что скажешь, Юрий Алексеевич? — спросил начальник горотдела.

Леденев развел руками, медленно оглянулся вокруг.