Контрразведчик

— А где же сосед? Надо его позвать.

— Конечно, конечно, — согласился Миронов, приоткрыл дверь и позвал:

— Эй, земляк, заходи!

«Земляк» повернулся, увидел заставленный стол, сунул погасший окурок в пепельницу, вошел в купе, присел на полку и стал снимать туфли. Затем, не вымолвив ни слова, он забрался наверх, пододвинул чемодан к изголовью, лег, не снимая костюма, кепка тоже продолжала оставаться на голове, и отвернулся к стене.

Миронов и Леденев вновь переглянулись, Сергей Николаевич безнадежно махнул рукой и жестом пригласил Юрия Алексеевича сесть поближе к столу.

Они пили пиво, закусывали барабулькой и вели неторопливый дорожный разговор. Впрочем, больше рассказывал Миронов. Леденев узнал, что Сергей Николаевич много лет живет в Понтийске, работает начальником отдела техники безопасности Управления тралового флота, жену его зовут Еленой Федоровной, сын и дочь — двойняшки, им по семнадцать лет, закончили в этом году школу и поступили в рыбный институт. Тут же была извлечена на свет семейная фотография, и Юрий Алексеевич мог засвидетельствовать, что Игорь и Марфа очень похожи на отца.

— Надеюсь, будете нашим гостем в Понтийске, — сказал Миронов. — Возьму вас с собой на рыбалку, в подшефный совхоз съездим, там винограду вдоволь поедите, прямо с лозы… У вас, небось, в Поморске за таким продуктом не разгонишься…

— Самолетами и к нам возят, — возразил Леденев. — Ну, конечно, все больше детям идет, взрослые без винограда обходятся…

— Тяжеловато вашему брату, — вздохнул Сергей Николаевич. — Вы ведь военный? Уж если в «Волну» едете, то…

— В этом ведомстве, — уклончиво откликнулся Юрий Алексеевич. — Хороший санаторий?

— «Волна»? Самый лучший в нашем округе. И место хорошее, и врачи известные. Сердчишко отказывает?

— Да, небольшой ремонт надо, и профилактика не повредит.

— Это точно. У меня жена — врач, так я только и слышу от нее, что хворь легче предупредить… Ну, в «Волне» вас сделают в лучшем виде. Вообще в нашем городе сам воздух целебный. Говорят, что еще до нашей эры, когда в этом краю колония древних греков была, то и тогда в Понтийске курорты существовали. Из Афин на гребных судах больные прибывали и санаторный курс проходили. А ведь в те времена пересечь Черное море посложнее было, чем нынче на Луну отправиться. А плыли… Вот какие знаменитые у нас места!

За окнами посинело, в купе стало темнее, и Леденев, задернув штору, включил свет. Миронов продолжал расхваливать свой город, перечислял его достоинства и примечательные места, Юрий Алексеевич вставлял фразу-другую, а их сосед так и не повернул головы. Не отозвался он и на вопрос проводницы по поводу постели.

— Дал жене телеграмму, — говорил Миронов, — чтоб встретила. Везу всем подарки, люблю дарить… А у вас в Поморске как дела в рыбной промышленности? У вас флот большой… Но вы не связаны, конечно, с рыбаками?

— Как не связаны? — сказал Леденев, улыбаясь. — А рыбу в магазинах разве не покупаю?

— Кстати, мы под рыбку сейчас еще по стакану, — подхватил Миронов. — Ба! Да ведь уже последняя бутылка!

Он открыл ее, разлив пиво, отпил половину из своего стакана и полез в карман пиджака.

— Вы уж извините, Юрий Алексеевич, что я ваше пиво выдул, — сказал Миронов, доставая бумажник, — сейчас побегу в ресторан и куплю еще.

Сергей Николаевич открыл бумажник, пошелестел кредитками. Леденев поднял взгляд и увидел, как их молчаливый сосед смотрит сверху на бумажник Миронова. Юрий Алексеевич встретился с ним глазами, и парень отвернулся.

— Может быть, и мне с вами, — проговорил Юрий Алексеевич. — Вместе и принесем.

— Не стоит, — отозвался Миронов — Чего нам обоим по вагонам болтаться. Оставайтесь. Я ваше пиво ополовинил, мне и нести, моя очередь.

Из купе вышли они оба. Сергей Николаевич направился по коридору в сторону вагона-ресторана, а Леденев остался у окна, чтобы выкурить сигарету. Когда он решил пойти на место, из купе вышел их попутчик. Юрий Алексеевич посторонился, пропуская его, и принялся наводить порядок: пустые бутылки опустил вниз, рыбные кости и крошки хлеба завернул в бумагу. Вскоре он справился с этим и сидел в одиночестве, просматривая газеты, купленные еще утром в Москве.

Через полчаса он вновь вышел в коридор, закурил и, затягиваясь дымом, смотрел, как коротали время обжившие вагон пассажиры.

«Сосед где-то застрял», — подумал Юрий Алексеевич. Он вспомнил, что в поезде едут сослуживцы Миронова и, наверное, Сергей Николаевич заглянул в их вагон. Дело естественное, но Леденев почувствовал некую обиду от того, что его оставили в одиночестве.

Через некоторое время Юрий Алексеевич решил заглянуть в ресторан. Захлопнув дверь пустого купе, он миновал служебное помещение, где два бравых морячка с буквами «ЧФ» на белых форменках атаковали молоденькую проводницу, и потянул на себя дверь, ведущую в тамбур.

В тамбуре стояли молодой солдат с девушкой. Они даже не шевельнулись, когда Леденев прошел мимо них.

Он помнил, что от ресторана его отделяет два вагона. Юрий Алексеевич миновал первый, уже притихший, — время близилось к одиннадцати часам, — потом прошел на площадку второго вагона. Там была распахнута наружная дверь, за которой летела мимо невидимая в ночи земля, Леденев ругнул про себя нерадивую проводницу, захлопнул дверь и повернул запор.

В ресторане Леденев внимательно оглядел столики, но попутчика своего не обнаружил.

Работники ресторана торопились свернуть свою деятельность. Директор, худой мужчина средних лет, скуластый и горбоносый, в белой поварской куртке, щелкал на счетах и перебирал пачку документов, видимо, накладные. Официантки торопили клиентов с расчетом, буфетчица поначалу не хотела ничего отпускать, но потом сдалась на уговоры и выдала Леденеву три бутылки «Рижского», а высокому седому пассажиру, что подошел к буфету вместе с Юрием Алексеевичем, разрешила унести с собой бутылку сухого вина.

Юрий Алексеевич спрятал две бутылки в карманы брюк, третью оставил в руке, расплатился и повернул к себе, машинально отмечая в памяти седого пассажира.

«Пропал попутчик», — подумал Леденев, возвращаясь в свой вагон.

Исчезновение Миронова почему-то не обеспокоило Юрия Алексеевича. Он снова подумал, что находившийся на легком взводе Сергей Николаевич встретил кого-нибудь из земляков и засел в чужом купе.

Когда Леденев вошел к себе, в купе горел лишь синий ночник. Молчаливого парня еще не было. Леденев разделся, открыл бутылку пива, выпил стакан и принялся укладываться, не заперев дверь, чтоб припоздавшие соседи могли без помех вернуться к своим полкам.

Уже среди ночи сквозь сон ему послышалось, будто кто-то вошел. «Вернулись», — подумал Юрий Алексеевич и снова уснул. Спал он крепко, без сновидений, до самого утра, когда его разбудил голос проводницы: «Кто будет пить чай?» — и ответ: «Оставьте два стакана».

Леденев открыл глаза и увидел, что солнце заливает купе, напротив сидит парень в клетчатой рубашке, а на столике дымятся два стакана с чаем.

— Доброе утро, — сказал Юрий Алексеевич, поднимаясь, и услышал в ответ нечто среднее между «здравствуйте» и «привет».

Он быстро встал и увидел, что постель над ним, принадлежащая Миронову, не разобрана.

— Вы соседа нашего не видели? — спросил Леденев. Теперь его второй попутчик был без кепки, и Юрий Алексеевич внимательно оглядел его крупную и коротко остриженную голову.

— Нет, — ответил парень, — может быть, отстал…

Он выглянул в коридор и увидел очередь в туалет. Ждать бы пришлось не менее получаса. «Надо сказать проводникам про Миронова», — подумал Юрий Алексеевич и тут заметил, что поезд сбавляет ход, а за окнами пробегают строения. По всему было видно, что идет к большой остановке. Это не преминула подтвердить проводница, уже другая, не та, что любезничала вечером с матросами, менее симпатичная и постарше.

— Стоянка десять минут, — сказала она, проходя мимо очереди жаждущих умыться. — Туалет закрываю, граждане.

Юрий Алексеевич вернулся в купе, где коротко остриженный парень пил чай и ел печенье, обмакивая его в стакан. А поезд все тянулся и тянулся пригородами и наконец остановился перед зданием вокзала. Здание было легкое, современное — после войны в этих краях не осталось ни одной целой железнодорожной станции.