Страница 9 из 11
В 1 час дня Голицын выехал в заседание Совета Министров, как обыкновенно, по Караванной, и ничего не заметил на улицах. Заседание было деловое, о беспорядках никто не говорил. В 6 часов вечера возвратиться на Моховую тем же путём было уже нельзя, и Голицын поехал кругом.
В экстренном совещании в Мариинском дворце, при участии председателей Государственной Думы, Государственного Совета и Совета Министров, решено передать продовольственное дело городскому управлению.
Председатель военно-цензурной комиссии генерал Адабаш написал доклад Беляеву о том, что по приказанию Хабалова им сделано распоряжение не допускать в газеты речей Родичева, Чхеидзе и Керенского, произнесённых в Государственной Думе 24 февраля. Беляев положил на доклад резолюцию: «Печатать в газетах речи депутатов Родичева, Чхеидзе и Керенского завтра нельзя. Но прошу не допускать белых мест в газетах, а равно и каких-либо заметок по поводу этих речей».
Дубенский записывал в Ставке: «Тихая жизнь началась здесь. Всё будет по-старому. От Него (от царя) ничего не будет. Могут быть только случайные, внешние причины, кои заставят что-либо измениться… В Петрограде были голодные беспорядки, рабочие Патронного завода вышли на Литейный и двинулись к Невскому, но были разогнаны казаками».
Далее записано, что получены сведения о том, что Алексей, Ольга и Татьяна болели корью и что царя беспокоит доставка продовольствия на фронт: «в некоторых местах продовольствия получено на три дня. К тому же получились заносы у Казатина и продвинуть поезда сейчас невозможно».
В Царском Селе заболели корью царские дети и Вырубова. Тем не менее императрица принимала во дворце послов и посланников.
В субботу, 25 февраля, Хабалов объявил, что если со вторника, 28 февраля, рабочие не приступят к работам, то все новобранцы досрочных призывов 1917, 1918-го и 1919 годов, пользующиеся отсрочками, будут призваны в войска; утренние газеты вышли не все, вечерние вовсе не вышли.
Был убит пристав, ранены полицмейстер и несколько других полицейских чинов. В жандармов бросали ручные гранаты, петарды и бутылки. Войска проявляли пассивность, а иногда и нетерпимость в отношении действий полиции. Бастовало до 240 000 рабочих. В высших учебных заведениях были сходки и забастовки.
В девятом часу вечера у часовни Гостиного Двора стреляли из револьвера в кавалерийский отряд, который спешился и открыл огонь по толпе, причём оказались убитые и раненые. В этот день военный министр всё ещё рекомендовал Хабалову избегать, где можно, открытия огня, говоря: «Ужасное впечатление произведёт на наших союзников, когда разойдётся толпа и на Невском будут трупы».
Хабалов и Павленков провели весь день в квартире градоначальника. В 4 часа 40 минут Хабалов послал в Ставку Наштаверху секретную шифрованную телеграмму (№ 2813-486): «Доношу, что 23 и 24 февраля вследствие недостатка хлеба на многих заводах возникла забастовка. 24 февраля бастовало около 200 тысяч рабочих, которые насильственно снимали работавших. Движение трамвая рабочими было прекращено. В середине дня 23 и 24 февраля часть рабочих прорвалась к Невскому, откуда была разогнана. Насильственные действия выразились разбитием стёкол в нескольких лавках и трамваях. Оружие войсками не употреблялось, четыре чина полиции получили неопасные поранения. Сегодня 25 февраля попытки рабочих проникнуть на Невский успешно парализуются, прорвавшаяся часть разгоняется казаками, утром полицмейстеру выборгского района сломали руку и нанесли в голову рану тупым орудием. Около трёх часов дня на Знаменской площади убит при рассеянии толпы пристав Крылов. Толпа рассеяна. В подавлении беспорядков, кроме петроградского гарнизона, принимают участие пять эскадронов 9-го запасного кавалерийского полка из Красного Села, сотня лейб-гвардии сводно-казачьего полка из Павловска и вызвано в Петроград пять эскадронов гвардейского запасного кавалерийского полка. Хабалов». Протопопов со своей стороны телеграфировал Воейкову. «Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи о предстоящем якобы ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба взрослым по фунту, малолетним половинном размере вызвали усиленную закупку публикой хлеба, очевидно, в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве двадцать третьего февраля вспыхнула в столице забастовка, сопровождающаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй – до 160 тысяч, сегодня около 200 тысяч. Уличные беспорядки выражаются в демонстративных шествиях частью с красными флагами, разгроме в некоторых пунктах лавок, частичным прекращением забастовщиками трамвайного движения, столкновениях с полицией. 23 февраля ранены 2 помощника пристава, сегодня утром на Выборгской стороне толпой снят с лошади и избит полицмейстер полковник Шалфеев, ввиду чего полицией произведено несколько выстрелов в направлении толпы, откуда последовали ответные выстрелы. Сегодня днём более серьёзные беспорядки происходили около памятника Императору Александру III, на Знаменской площади, где убит пристав Крылов. Движение носит неорганизованный стихийный характер, наряду с эксцессами противоправительственного свойства буйствующие местами приветствуют войска. Прекращению дальнейших беспорядков принимаются энергичные меры военным начальством. Москве спокойно. М. В. Д. Протопопов».
Около 9 часов вечера Хабалов получил напечатанную на юзе[2] и переданную по прямому проводу в Генеральный штаб телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией. Николай».
Часов в 10 собрались начальники участков, командиры запасных частей, которым Хабалов прочёл телеграмму и сказал, что должно быть применено последнее средство: если толпа агрессивна, действовать по уставу, т. е. открывать огонь после троекратного сигнала; в остальных случаях – продолжать действовать кавалерией.
Хабалова царская телеграмма «хватила обухом». Он так расстроился, что когда вечером к нему позвонил Лелянов, он сказал ему: «Вы выдумали какой-то незаконный проект, совершенно несогласный с городским положением, я не могу на это согласиться». Дело в том, что заезжавший днём Протопопов сообщил, что «город выдумал какой-то революционный проект с продовольствием».
Весь день происходили заседания думских фракций, комиссий, бюро блока, центрального бюро Военно-промышленного комитета.
Вечернее заседание Городской Думы, где рассматривался вопрос о введении хлебных карточек, по докладу охранного отделения, «вскоре приняло характер памятных по 1905 году революционных митингов». На собрании говорили сенатор Иванов, члены Государственной Думы Шингарёв и Керенский, представители рабочих; ждали Родзянко, но он не мог приехать, будучи занят в Государственной Думе, где разбирался законопроект о расширении прав городских самоуправлений в области продовольствия.
В ночь на 26 февраля «было арестовано около 100 членов революционных организаций, в том числе 5 членов Петроградского Комитета Российской социал-демократической партии». На собрании в помещении Центрального Военно-промышленного комитета «были арестованы два члена рабочей группы, избегнувшие задержания во время ликвидации в минувшем январе месяце этой преступной группы».
Родзянко был у Голицына и просил его выйти в отставку. Голицын в ответ указал папку на столе, в которой лежал указ о роспуске Думы, и просил устроить совещание лидеров фракций, чтобы столковаться.
В 12 часов ночи началось совещание министров в квартире Голицына. Речь шла о том, что в понедельник в Государственной Думе предполагается ряд выступлений, которые могут заставить правительство закрыть Думу. Риттих говорил о том, что Кабинет не может поладить с Думой, потому что Дума не хочет ладить с ним. Покровский говорил, что с Думой работать нужно и её требования должны быть приняты. Оба министра, а также Кригер-Войновский в разных выражениях говорили о том, что Кабинету придётся уйти. Все, кроме Протопопова, Добровольского и Раева, были против роспуска Думы. Протопопов рассказывал об уличных событиях и находил, что беспорядки следует прекратить вооружённой силой. Приглашённый на совещание Хабалов доложил о событиях дня, о принятых им мерах, о плане охраны города и о полученной им от царя телеграмме. Беляев, Добровольский и Риттих высказались, что беспорядкам должна быть противопоставлена сила. Тут же по телефону из Городской Думы узнали, что отдано распоряжение об аресте рабочей группы, причём все удивились, почему Протопопов в такую минуту не справился с мнением Совета Министров. Вызванные Васильев и Глобачёв объяснили, что полиция застала публичное собрание человек в 50, задержала всех для выяснения личности и арестовала только двух, уже привлечённых к следствию по 102-й статье.
2
Здесь: буквопечатающий телеграфный аппарат; телеграф (устар.).