Губкин

Безусловно, традиционная схема громоздка и не гарантирует от вольных допущений. Калицкий преостроумно выковыривает слабости в позициях своих оппонентов. Его удары метки.

Нефтепроизводящие породы? Они абсолютно гипотетичны. Никто не может толком даже объяснить, что они собой должны представлять. Поэтому даже сторонники существования этих пород путаются и противоречат друг другу. (Сталкивать лбами противоречия соперников — излюбленный прием Калицкого.) «Так, например, по отношению к нефтяным залежам палеогена Ферганы были выдвинуты в качестве нефтепроизводящих свит, с одной стороны, юра (Порфирьев и Васильев), развитая в Фергане в виде континентальной фации… а с другой стороны, палеоген (Колодяжный). Противоречие заключается в данном случае в том, что, по Порфирьеву и Васильеву, нефтепроизводящая толща (юра) залегает значительно ниже нефтеносной толщи (палеоген) и нефть мигрировала, следовательно, снизу вверх, а, по Колодяжному, нефтепроизводящая свита залегает над нефтеносными пластами палеогена и нефть мигрировала сверху вниз.

Противоречие заключается также в том, — продолжает Калицкий, — что происхождение палеогеновой нефти в данном случае приписывается двум совершенно различным системам (палеогену и юре)». Калицкий берет людей одного лагеря: Порфирьев, Васильев, Колодяжный — убежденные сторонники существования в Фергане нефтепроизводящих свит. Но первые два находят ее в одном месте, третий исследователь — в совершенно противоположном. Следует невысказанный вывод: можно ли, мол, считать подобные воззрения серьезными и вполне научными, если они позволяют делать противоречащие ДРУГ другу выводы?

Далее. Миграция нефти. Передвижение ее по земным пластам. «Если гипотетичны нефтепроизводящие породы или свиты, то само собой понятно, что и миграция нефти из воображаемых свит в реальные нефтеносные породы представляет собой чисто гипотетический процесс». Калицкий разбирает предположения о газообразной миграции, боковой, вертикальной — и ни одно не находит удовлетворительным. В миграции действительно много неясного, и Калицкий блестяще пользуется этим. Он колет направо и налево…

Разобрав все учения, господствующие в нефтяной геологии, и умело и едко вскрыв их прорехи, Калицкий считает себя вправе утверждать: «Гипотеза первичного залегания нефти не наталкивается на те затруднения, которые были указаны при разборе гипотезы вторичного залегания нефти. Гипотеза первичного залегания нефти обходится без допущения миграции значительных масс нефти из одной свиты в другую или из одного пласта в другой. Гипотеза первичного залегания нефти считает такого рода миграцию нефти явлением чрезвычайно затрудненным в естественных условиях… Гипотеза первичного залегания отрицает существование особых нефтепроизводящих свит, обособленных от нефтеносных и отстоящих от них на более или менее значительном расстоянии по вертикали. Она не нуждается в таком предположении… Гипотеза первичного залегания утверждает, что нефть образовалась в тех породах, в которых мы ее находим. Так как чаще всего такими нефтеносными породами являются пески и песчаники, то теоретические споры обострились на вопросе, могут ли песчанистые породы быть материнскими породами нефти».

Для Калицкого сомнений нет: могут.

Итак, гипотеза первичного залегания не нуждается, отрицает, утверждает…

По-видимому, каждая гипотеза должна смириться с некоторой долей допущений. Может быть, Калицкий и прав и его гипотеза нуждается в меньшем числе допущений, но вовсе без них она обойтись не может. Калицкий тут же замыкается в кругу своих допущений, вероятно даже не осознавая этого.

Всего прежде ему пришлось допустить всего один вариант нефтеобразования. Есть особый вид морской травы — зостера. Калицкий превосходно разбирался в ботанике и палеоботанике, и из бесчисленного количества растений, микробов и морских животных, теоретически способных при определенных условиях превращаться в жидкие углеводороды, выбрал один этот вид как наиболее подходящий для своей «первичности». Ибо только этот вид способен генерировать углеводороды, захороненные в песках. Заросли зостеры покрывают определенные участки морского дна. Здесь же и их, так сказать, кладбище и цех по превращению в нефть. Значит, искать нужно в подземных пластах такие места, которые в отдаленном прошлом были покрыты зостерой. В них должна быть нефть. Ясно и непосвященному, что это страшно сужает возможности разведки.

Затем. Есть немало закономерностей в нефтяной геологии, выявленных эмпирическим путем и толком, может быть, не объясненных до сих пор. Замечено было в некоторых районах сродство (парагенезис) нефти и серы: они вроде бы соседствуют под землей. Геологам это помогает при поисках. Но как объяснить соседство серы и морской травы? И Калицкий начисто отвергает подобный парагенезис. Случайность, говорит он. Так же поступает он с приуроченностью нефтяных залежей к соляным столбам (штокам), грязевым вулканам и даже антиклиналям. Связь нефтяных залежей и антиклиналей, замеченная еще великим «старым Абихом», как называл его Губкин, наблюдается почти повсеместно, что весьма облегчает поиски. Допустить эту связь — значит допустить миграцию (а это допущение Калицкий ставит в упрек гипотезе вторичного залегания), и он пытается опровергнуть эту связь своеобразным приемом «наоборот». По Калицкому, не антиклинали вбирают в себя нефть и способствуют сохранению ее, а нефть способствует образованию антиклиналей. Она как природная смазка; при боковом сжатии породы легче всего сминаются в складки там, где лежит нефть. (Надо сказать, что такое толкование вызвало прямо-таки улюлюканье в стане противников Калицкого. И право, больно уж надуманным оно выглядит.)

Вот что (в самых общих чертах и в примитивном изложении) представляет собой нашумевшая теория. Справедливости ради отметим, что она кое-что объясняла из того, что не в состоянии была объяснить противная теория (например, различие физико-химических свойств нефтей из разных пластов одного месторождения). Мало того. Некоторые ученые допускали, что она целиком справедлива для локальных участков земной коры. В иных местах нефть залегает ин ситу. На острове Челекен, допустим. Но какой же ученый не соблазнится распространить свою теорию на весь земной шар?

А теперь попытаемся меркою Калицкого измерить «нефтяные ключики» и сланцы Поволжья. Они где ныне лежат, там лежали и вечно. Они не «живая» нефть, а продукты ее разрушения. Когда-то, выходит, были богатые месторождения, потом погибли. Может быть, они связаны с залежами в нижележащих пластах? Нет. Такой связи быть не может вообще. Может быть, сохранилась нефть в других пластах — пусть с нашими ничем не связанных? Этого знать никто не может…

И так далее.

Затевать разведку, если верить выкладкам Калицкого, бессмысленно.

Риск, вкус к которому прививал у геологов Губкин, выходил слишком уж велик.

Никакой здравомыслящий финансовый орган, учтя это, денег на разведку не доверит.

«Нефть в Поволжье такая же авантюра Губкина, как и курское железо…»

Профессору С.М. Лисичкину, упорному и удачливому искателю архивов, посчастливилось разыскать несколько отчетов Калицкого Губкину, относящихся к девятнадцатому-двадцатому годам; оба они тогда вели, откликнувшись на нужду юного Советского государства в топливе, поиски его в центральных губерниях. Административно Калицкий подчинялся Ивану Михайловичу, председателю Главсланца; вот что он ему тогда писал:

«Если здесь будет встречена нефть, то, по всем имеющимся данным, это будет густая, лишенная газов нефть, большого удельного веса, с трудом притекающая к забою скважин. Заранее можно предвидеть, что скважины будут отличаться ничтожной производительностью».

Как Калицкий ошибался!

Продолжаю выписывать из книги Лисичкина «Очерки развития нефтедобывающей промышленности СССР»:

«Все попытки искать промышленную нефть в том районе Калицкий расценивал как бесполезное дело. В октябре 1919 г., находясь в Самарской губернии, в районе дер. Нижне-Кармальской, он докладывал И.М. Губкину: