Страница 15 из 93
Между тем на заводе Марсель зарекомендовал себя превосходным литейщиком, и его скоро перевели во второй, а затем и в первый разряд.
Каждое утро ровно в семь часов он входил в ворота сектора «О» и каждый вечер после ужина отправлялся на вечерние занятия, которые вёл инженер Трюбнер. Геометрию, алгебру и черчение он одолевал с одинаковым усердием, и его необыкновенные успехи поражали учителя. Спустя два месяца после поступления на завод Шульце молодой рабочий Шварц заслужил репутацию самого способного и толкового работника не только у секторе «О», но и во всем Стальном городе. Рапорт, представленный о нем в конце квартала его непосредственным начальником, заканчивался следующей официальной характеристикой: «Шварц (Иоганн), двадцати шести лет, литейщик первого разряда. Считаю своим долгом обратить внимание высшей администрации на этого молодого человека, который обладает исключительными способностями и выделяется как своими теоретическими знаниями, так и практической смёткой и ярко выраженной изобретательской жилкой».
Однако, чтобы привлечь к Марселю внимание высшей администрации, понадобился совершенно необыкновенный случай; случай этот не замедлил представиться, но обстоятельства, сопутствующие ему, оказались весьма трагическими.
Как-то раз утром в воскресенье Марсель, прислушавшись к бою часов, с удивлением обнаружил, что уже пробило десять, а его маленького друга Карла все ещё нет. Он спустился вниз спросить госпожу Бауэр, не знает ли она, отчего запоздал Карл, но госпожа Бауэр сама была в страшном беспокойстве: мальчик должен был прийти из шахты по крайней мере два часа тему назад. Марсель, видя её в таком смятении, решил пойти узнать, что случилось, и направился к шахте Альбрехт.
Дорогой он встретил кое-кого из шахтёров и спросил, не видели ли они маленького Карла, но, получив от них отрицательный ответ и пожелав им Gluck auf, что значит буквально «счастливо вернуться наверх» (обычное приветствие немецких углекопов), отправился дальше.
Часов около одиннадцати он подошёл к шахте Альбрехт. В это воскресное утро здесь не было той оживлённой сутолоки, какая обычно бывает у входа в шахту в рабочие дни. Одна только молоденькая «модистка» (шахтёры так в шутку прозвали сортировщиц) болтала с табельщиком, которому даже в праздничные дни полагалось дежурить у шахты.
— Не заметили вы, поднялся из шахты маленький Карл Бауэр, номер сорок одна тысяча девятьсот два? — спросил его Марсель.
Табельщик заглянул в свой список и отрицательно покачал годовой.
— А другого выхода из шахты нет?
— Нет, это единственный. Второй, северный выход ещё только строят.
— Тогда, значит, мальчик внизу?
— Очевидно, — отвечал табельщик, покачав головой, — но это странно. По воскресеньям там остаются только пять дежурных сторожей.
— Нельзя ли мне спуститься — узнать, не случилось ли там чего?
— Без разрешения нельзя.
— А вдруг его там завалило? — сказала молоденькая «модистка».
— Ну что там может завалиться в воскресенье? — невозмутимо ответил табельщик.
— Но всё-таки ведь надо узнать, что с ним такое, — продолжал настаивать Марсель.
— А вы обратитесь к мастеру машинного отделения, вон там в будке, если только он ещё здесь…
Мастер, к счастью, оказался на месте. В праздничном костюме, в туго накрахмаленном, точно сделанном из жести воротничке он возился с каким-то отчётом. Человек отзывчивый, серьёзный, он тотчас же откликнулся на просьбу Марселя.
— Мы сейчас вместе посмотрим, что там случилось, — сказал он и тут же распорядился, чтобы дежурный механик приготовил машину для спуска.
— А вы не захватите с собой приборы Галибера? — спросил Марсель. — Может быть, они нам пригодятся.
— Пожалуй, вы правы… Никогда нельзя знать, что может случиться под землёй.
Мастер достал из шкафа два одинаковых резервуара, похожих на сифоны, в которых на улицах Парижа продают прохладительные напитки. Это сосуды со сжатым воздухом, оканчивающееся резиновой трубкой с роговым наконечником, который зажимают зубами. Сосуд накачивают воздухом при помощи специальных мехов. С этим запасом воздуха, зажав нос деревянными щипчиками, можно безнаказанно находиться в отравленной вредными газами атмосфере.
Надев на спину приборы, мастер с Марселем вошли в бадью, канат стал сматываться с барабана, и спуск начался. При слабом свете маленьких электрических фонариков они медленно углублялись в тёмное подземелье.
— А у вас, видно, нервы крепкие, — заметил мастер. — Новички обычно побаиваются спускаться, сидят, как кролики, жмутся на дне бадьи.
— Ну, что вы, — отвечал Марсель, — чего ж тут бояться. Правда, мне раза два-три уже приходилось спускаться в рудники.
Наконец они очутились на дне шахты. Сторож, дежуривший на площадке, сказал им, что не видел маленького Карла.
Они отправились в конюшню. Лошадям, по-видимому, наскучило стоять в одиночестве — так, по крайней мере, можно было заключить по тому радостному ржанию, каким встретил их Блер-Атоль. На стене висел брезентовый плащ Карла, а в углу, рядом со скребницей, лежал его учебник арифметики.
Марсель сейчас же заметил, что безопасной лампы Карла в конюшне нет, и, следовательно, мальчик находится где-нибудь в глубине шахты.
— Может, конечно, случиться, что его где-нибудь засыпало, — сказал мастер, — но это маловероятно. Зачем ему понадобится идти в рабочие забои в воскресенье?
— А может, он пошёл охотиться за букашками, — сказал сторож. — Он за ними куда хочешь пойдёт.
Подошедший в это время конюх подтвердил эти предположения. Он видел, как Карл рано утром, часов около семи, пошёл с фонарём в шахту. Недолго думая, решили приступить к поискам. Созвали свистками дежурных сторожей, взяли большой план шахты, распределили маршрут и, вооружившись лампами, углубились в боковые галереи и ходы.
Через два часа все разветвления шахты были пройдены, и все семь человек сошлись на центральной площадке. Нигде не было обнаружено никаких признаков обвала, но и никаких следов маленького Карла.
Проголодавшийся мастер высказал предположение, что, может быть, мальчик как-нибудь незаметно давно уже поднялся наверх и сидит преспокойно дома, но Марсель уверял его, что этого не может быть, и настаивал на продолжении поисков.
— А вот это что такое? — внезапно спросил он, указывая на плане место, отмеченное пунктиром, подобно тому как географы на картах отмечают ещё не исследованные земли в Арктике.
— Это брошенная выработка. Начали было разрабатывать, да оказался очень тонкий пласт, — объяснил мастер.
— И там есть заброшенные ходы? — вскричал Марсель. — Ну, значит, там и надо искать.
Он сказал это с такой уверенностью, что никто не стал возражать, и все вместе направились к заброшенному участку.
Они вскоре достигли устья галереи; судя по мокрым, обомшелым стенкам хода, здесь уже давно не вели никаких работ. Некоторое время они не обнаруживали ничего подозрительного. Внезапно Марсель остановился и спросил:
— Никто из вас не чувствует тяжести в ногах? Слабости или дурноты? У меня вот уже несколько времени, как кружится голова. Здесь явно ощущается присутствие углекислого газа. Вы разрешите мне зажечь спичку? — обратился он к мастеру.
— Конечно, мой друг, зажигайте.
Марсель вынул из кармана спичечницу, зажёг спичку и, наклонившись, поднёс её к земле. Пламя тотчас же погасло.
— Так я и думал, — сказал он. — Газ этот, будучи тяжелее воздуха, стелется по земле. Здесь не годится оставаться, — я, конечно, имею в виду тех, у кого нет прибора Галибера. Может быть, мы с вами вдвоём осмотрим этот участок? — обратился он к мастеру.
Тот согласился. Отослав остальных, они взяли в рот наконечники своих приборов и, зажав нос деревянными щипчиками, пошли дальше по заброшенной галерее.
Через четверть часа им пришлось выйти оттуда, чтобы возобновить запас воздуха, после чего они снова продолжали свои поиски.
Наконец после третьей передышки их усилия увенчались успехом. Они увидели в глубине тусклый голубоватый свет безопасной лампы. Ускорив шаги, они направились туда.