Страница 27 из 35
С изображениями богов, принимавшихся простым народом за самые божества, были связаны разнообразные суеверия, чрезвычайно напоминавшие пестрый культ образов святых католической церкви.
Насколько распространена была вера в то, что боги действительно обитают в местностях, посвященных их культу, яснее всего доказывают обряды, в которых выражалось поклонение этим богам.
Самый простой религиозный акт — принесение жертвенных даров. Кто обязан был богам благодарностью или желал снискать их благорасположение, тот приносил в их храмы все самое дорогое и ценное; ремесленник — свои инструменты, земледелец — первые плоды своего поля, женщины — свои украшения, воины — свое оружие, победитель — часть своей добычи; жертвенными дарами бывали даже люди, большею частью рабы.
К жертвенным дарам относились также и жертвы: растения, плоды, вино, мед, молоко и животные, преимущественно домашние.
Древний греческий культ вначале знал даже человеческие жертвы, как это свидетельствуется легендой о критском Минотавре. Прославленный легендами и поэзией Гомера царь Агамемнон принес свою собственную дочь Ифигению в жертву богине Артемиде в Авлиде. С наступлением более гуманной эпохи, когда нравы смягчились, Эврипид, в своей гениальной трагедии «Ифигения в Авлиде», заставил богиню удовольствоваться оленем вместо молодой девушки; Ифигению же она сделала своей жрицей в Тавриде. То же произошло и с еврейским преданием; в позднейшей обработке рассказа о принесении в жертву Исаака последний был заменен бараном.
У Гомера еще находят каннибализм, в форме принесения жертв покойникам. Так, в честь своего умершего друга Патрокла Ахилл убил двенадцать молодых троянских пленников. В Афинах еще и в позднейшую эпоху, когда город посещался голодом или чумой, мстительным богам смерти приносились в жертву юноши или зрелые мужи. Но, с течением времени, страшные жертвоприношения прекратились.
Вместо людей в жертву стали приноситься животные. Как совершавшие жертвоприношения, так и жертвенные животные украшались венками. Прежде чем животное убивали, со лба его срезали шерсть, и в качестве первой жертвы бросали ее в огонь. Затем голову животного обсыпали ячменем, а жертвенник обрызгивали кровью. На нем сжигали внутренности и бедра животного. Остальные части поедались приносившими жертву на веселом пиршестве в сообществе жрецов. В начале и в конце трапезы несколько капель вина из кубка выливалось на землю в виде возлияния. Жертвоприношение было наивной сделкой с богами, не нуждавшимися в человеческих дарах. Им отдавались те несъедобные части, которые не годились для жертвователей. В этом отношении богов было легче удовлетворить, чем их земных представителей.
Все важные события в общине и в семье — рождение, брак и смерть — сопровождались жертвоприношениями. В особенно торжественных случаях устраивались гекатомбы — жертвоприношения из ста и более животных. Смотря по цели их, жертвоприношения делились на просительные, очистительные и примирительные.
Наряду с жертвами, самым угодным богам религиозным актом была молитва. Грек приписывал ей непобедимую чудесную силу, заставлявшую богов внимать мольбам и удовлетворять желания людей. Молящийся не углублялся в сокровенные тайны небытия, не возвышался над мирскими интересами. С непокрытой головой и воздетыми к небу руками он молил богов о ниспослании ему всякого благополучия на этом свете. Свои молитвы он часто сопровождал свирепыми проклятиями и бранью, которые должны были побудить подземных богов к отмщению злодеям.
Немаловажную роль в греческой религии играла мантика прорицания. Свойственное человеку желание поднять непроницаемую завесу будущего, корыстное стремление некоторых лиц воспользоваться этой человеческой слабостью, чтобы достичь высшего почета и власти или же просто обогатиться, повсеместно вызывали и поддерживали веру в таинственное искусство предсказания и пророчества. В древности эта сила приписывалась отдельным одаренным ею свыше людям, которые считались избранниками управлявших мирами богов, эта вера укреплялась, с одной стороны, сознанием невозможности собственными силами прозреть темное будущее, а с другой — низким уровнем знаний о природе и ее явлениях, неясностью религиозных представлений и незначительным нравственным и духовным развитием.
Греческая мантика основывалась на таких же суеверных предпосылках и воззрениях и являлась потребностью масс. Религиозное искусство толкователей и прорицателей, вероятно, являясь естественным следствием наблюдений над внутренностями жертвенных животных, постепенно превратилось в сложную систему толкования снов, птичьего полета и различных явлений природы и т. д. Вся жизнь нации наполнялась благочестивыми суевериями.
Высшими учреждениями для предсказаний будущего были оракулы, которые в пору своего наиболее блестящего расцвета оказывали на государственную и частную жизнь Греции весьма широкое и решительное, нередко весьма благотворное влияние.
Самым знаменитым и наиболее посещаемым оракулом был дельфийский оракул Аполлона. Бог света и мудрости сообщал слабому человеческому сердцу, особенно женскому, способность проникать в неизменные законы бытия, воспринимать божественные откровения и затем давать таинственные ответы на поставленные вопросы; хитрые, опытные, высокообразованные жрецы облекали затем эти ответы большею частью в стихотворную форму.
В течение многих веков дельфийский оракул умел с удивительным постоянством сохранять свое почетное положение и быть средоточием не только религиозной и духовной, но и политической жизни Греции. Из святилища Пифии вышла идея общей родины и общности происхождения эллинского народа. Она обуздала дикие страсти греческого народа непреодолимой силой гуманности и пыталась внушить грекам идею международных соглашений. Следуя задуманному плану, она искусно руководила многочисленными общинами и поселениями. Как золотым кольцом охватили греческие колонии богатые берега Средиземного моря, являясь для невежественных варваров блестящим центром образованности и культуры, а для собственного народа — мощным рычагом, поднимавшим промышленность, торговлю и общее благосостояние.
По мере того как греческие боги, олицетворенные в человеческих образах, принимали все более и более возвышенный характер, облагораживался и характер самих греков, и более возвышенными становились их нравственные, умственные и художественные идеалы. Чтобы быть достойным своих богов, проникнутых чисто человеческими страстями, необходимо было лишь обуздывать собственные стремления и страсти, подчинять их власти разума и, уподобляясь богам, облагораживать свои человеческие стремления и чувства.
Нравственная задача эллина не заключалась ни в безусловном подчинении своей телесной природе, ни в полном умерщвлении ее. Он должен был равномерно развивать все стороны своего духа и гармонически сочетать их в своей деятельности. Одаренный свободной волей и живым сознанием собственного достоинства, он не должен был, однако, злоупотреблять этими дарами, восставая против богов или оскорбляя других людей.
Грек хорошо чувствовал важное значение такого самоограничения. Представляя своих богов подобными существами, он служил им не под мучительным гнетом страха и мрачного аскетизма; грек радостно совершал свое богослужение, сопровождающееся светлыми празднествами и поэтическими обрядами, не в умерщвлении плоти, а в гармоническом развитии идей добра и красоты, в здоровом усовершенствовании всего человека, и духа, и тела — он видел свою религиозную задачу.
Такое отношение между богами и людьми создало те гражданские добродетели, которые еще в героическую эпоху отличали греков от всех остальных народов, высокие формы семейной жизни, обязанности pietas, святое право гостеприимства, великодушие по отношению ко всем молящимся о защите, к угнетенным и нищим, уважение к дружбе, любовь к отечеству. Такой народ — народ, который мог выделить из своей среды Сократа, Платона, Софокла, — должен был отличаться глубоким нравственным чувством, хотя бы и не в таком смысле, как мы это теперь понимаем.