Страница 2 из 35
Объектом религии в ее первобытной и грубой форме является все, что привлекает к себе взоры человека, стоящего на уровне анимизма: цветы, камни, раковины, перья, живые существа.
Из неодушевленных предметов особенное поклонение вызывали камни. Метеориты, упавшие на землю в раскаленном виде, легко возбуждали благоговение. Они становились фетишами. Памятниками такого фетишизма, бесспорно, является, например, камень в Вифлееме, освященный согласно библейскому сказанию, Иаковом, который на нем отдыхал; черный камень в Каабе, в Мекке, и тот, который замурован в мечети Омара в Иерусалиме. Даже в XI веке от Рождества Христова английская церковь все еще вынуждена строгими эдиктами бороться с продолжавшимся культом камней.
Еще в большей степени повсюду было распространено поклонение деревьям. Деревья и целые рощи обоготворялись как божества или обиталища богов — культ, распространенный в особенности среди первобытных германцев. В древней Греции веления богов распознавались в шелесте священного дуба в Додоне и в журчании священного источника, протекавшего у его основания. Чьи чувства могли бороться с очарованием шелеста листьев, грозного шума, подымаемого бурей, когда стонали ветви и ломались целые сучья? Фантазия первобытного человека охотно одушевляла такой бушующий лес.
Как мы уже сказали, вода, в особенности источники, почиталась, как нечто божественное. Так, устремленный куда-то поток считался у древних персов настолько священным, что они страшились чем‑нибудь запятнать его чистоту.
Кто желал совершить особенно благочестивое деяние, тот строил мосты через реки и ручьи, чтобы таким образом предотвратить прохождение их вброд. Персидский царь
Ксеркс, отправляясь в 480 г. до Рождества Христова в Грецию, дошел до Геллеспонта и увидел, что понтонный мост разрушен ураганом. Разгневанный Ксеркс приказал высечь волны плетями — наказание, которое, очевидно, предназначалось богу моря.
Поклонение животным тоже весьма древнего происхождения, в особенности культ змей, который еще и в наши дни процветает в Индии и в могущественном негритянском государстве Дагомее. Мы знаем, что и Моисей однажды не устоял перед искушением воздвигнуть медное изображение змеи, которое считалось народной святыней и впоследствии хранилось наряду с ковчегом завета и другими сокровищами в иерусалимском храме, откуда лишь много веков спустя изгнал его богобоязненный Иезекииль.
Для темных народных масс, однако, оставалась непонятной духовная сторона аллегорического культа природы. Отвлеченные представления понимались дословно, невидимое принимало образ и форму, облекалось в плоть и кровь. Развивалась мифология.
Имя прилагательное, определявшее силу явления, превращалось в собственное имя божества: имя, в свою очередь, создавало представление о существе, которое сейчас же относилось к женскому или мужскому полу, в соответствии с грамматическим родом вошедшего в употребление названия (в образовании мифов большую роль играли языки, которые различают грамматический род, как арийские и семитские), и пробужденное воображение продолжало уже работать дальше, сочиняя божественный роман.
Культ солнца уже перестал удовлетворять; вскоре стали возникать сомнения в том, что дневное светило является первопричиной всех вещей, так как развитие и рост всего существующего продолжается и ночью.
Явилось поклонение бесконечному, вечно движущемуся небу и плодоносной земле. Небо, мощное и величественное, которое повелевало ветрами и облаками, громами и молниями, люди представляли себе существом мужского рода в противоположность женственной, созидающей в тиши, восприемлющей земле. Из союза их произошел целый ряд богов, и каждому из них, в свою очередь, была приписана особая генеалогия. Таким образом возникли сперва семьи богов и затем целые поколения их; во главе этих последних был поставлен такой бог, который казался самым могущественным из всех сил природы.
Но безграничная народная фантазия не удовлетворилась этим. Она дошла наконец до полного воплощения в человеческом образе первоначально божественных существ. Антропоморфический бог получал новую человеческую генеалогию, но вместе с тем, превратившись в героя, переходил в область легендарной поэзии.
Когда воображение придало божествам вполне человеческие черты, создавшиеся мифы сделались вдохновителями искусства. Поэзия, музыка, живопись, скульптура и архитектура соединились, чтобы при помощи слова, красок, резца и молотка воплотить идею божества в человеческом образе. Там, где внешнее воплощение религиозной идеи достигло высшей степени совершенства, ее внутреннее содержание немедленно отступило на задний план. Изображение бога само делалось божественным. Люди хотели видеть своего бога, говорить с ним. Как произведение искусства он становится уже собственностью общины. Ему строят храмы, окружают его символами и ритуалам, и фетиш готов. Негр, который грубо и безвкусно делает себе фетиш из чурбана, и Фидий, резцу которого принадлежит Зевс, одинаково хотели олицетворить своего бога.
Громадное значение в создании и развитии религии играли, конечно, жрецы. Сначала обязанности жреца возлагались на старейшего в роду, но, по мере того как жизненный строй принимал большую устойчивость, звание жреца становилось наследственным, и, наконец, складывалось отдельное сословие или каста жрецов. Когда же складывался жреческий класс, религия выигрывала в своем развитии, благодаря спекулятивной деятельности служителей культа, направленной как на догму, так и на обряды.
Между тем с течением времени первоначальное ядро божественного и героического эпоса, олицетворение сил природы изглаживалось из памяти потомков, и вымыслы начали принимать за действительность. Только в кастах жрецов сохранили истинный смысл древних мифов, который и превратился в более высокое теологическое учение, доступное только посвященным. Таинственность, которою окружали себя служители храмов, в значительной степени усиливала то почтение, с каким относился к ним народ, и обеспечивала их сословию прямое влияние на все общественные и частные дела. Давно уже известно, что только таинственные и загадочные вещи, особенно если они окружены соответствующей, такой же таинственной обстановкой, оказываются в состоянии произвести прочное впечатление на нерассудительную толпу.
Поэтому у всех древних культурных народов — у египтян, персов, индусов, евреев, греков и римлян — мы находим тайные общества, которыми руководили жрецы. Но, прежде чем заняться исследованием этих тайных обществ, бросим еще один взгляд на тайные общества у первобытных народов.
И здесь тайные союзы организуются специалистами этого дела, жрецами или шаманами. Шаманы — это волшебники и чародеи. Их деятельность выражается в том, что они излечивают болезни, занимаются предсказаниями, предвещают погоду, вымаливают урожаи, отвращают общественные и частные бедствия. У всех первобытных народов болезни, смерть, необычные явления природы и т. п. приписываются злым чарам, против которых шаманы должны бороться, пуская в ход свои таинственные заклинания. Их деятельность проявляется в общении с богами и душами умерших с целью получить через них откровение относительно будущего.
Чтобы произвести глубокое впечатление на невежественные умы подвластного им населения, шаманы во время своих священнодействий облекаются в самые фантастические костюмы и при помощи волшебного барабана, волшебной трещотки или волшебного рога доводят себя до такого нервного возбуждения, что с ним делаются судороги, кончающиеся серьезными повреждениями. По единогласному утверждению наблюдателей первобытных народов, шаманы, очевидно, поддаются самообману: они верят в действенность своего искусства. Однако несомненно, что до известной степени в их заклинаниях играют роль и сознательный обман, и грубое фиглярство. По справедливому замечанию одного известного историка культуры, такие явления неразлучны с самым духом шаманства.
«Во все времена и у всех народов представителям религиозного культа угрожала опасность, вследствие сознания чрезвычайной важности и возвышенности их задач, незаметно для себя увлекаться довольно сомнительными средствами Для достижения успеха».