Страница 62 из 73
Вечером водили грека по траншеям, и он места турецких контрмин показал.
Гордон, узнав все это, просил повременить со штурмом, но царь и слышать об этом не хотел.
Штурмующих разделили на три колонны. Первая из полков Бутырского и Тамбовского должна была захватить угловой бастион, лежащий напротив позиций Гордона; вторая колонна из охотников дивизии Головина должна была штурмовать укрепления, примыкавшие к реке; третьей колонне, состоявшей из казаков, предстояло подойти к Азову на судах и ворваться в нижнюю часть города со стороны реки. Стрельцов же просто хотели вывести в траншеи, чтоб они составили вторую линию и резерв. «Ночью Государь отправился в казацкий табор разделять труды и опасности с мужественными донцами».
Гордон сказал охотникам речь, чтоб вели себя, как прилично воинам, но в успех штурма он не верил. Офицеры неопытны, одни самонадеянны, другие уже заметно унылы, и на штурм собрались без лестниц и фашин.
На рассвете ударили зорю, и войска пошли на штурм…
Впрочем, кто пошел, а кто и нет.
Стрельцы занимать траншеи не торопились. Оно и понятно — царь уехал к донцам, гонять и бить некому. Зато те, что служили у Лефорта, припомнили потом своему генералу, что «чин их московских стрельцов подвел он, Францко, под стену безвременно, и ставя в самых нужных в крови местах, побито их множество».
Бутырский и Тамбовский полки «подступили к угловому бастиону и бодро пошли на приступ без лестниц». А вторая колонна, вместо того, чтоб свернуть вправо и выйти к прибрежным укреплениям, свернула влево и сзади из садов наблюдала, как дерется первая колонна.
Бутырцы и тамбовцы влезли на вал, но бастиона взять не смогли. Однако на валу уперлись и пока стояли крепко. Турки стянули на них силы со всех сторон. Гордон увидел, что пора командовать отбой, но без приказания царя сделать это не решался.
А царь наблюдал за донцами. Они посадили 400 человек на 20 лодок, подплыли Доном к городу, высадились «и с обычным мужеством бросились на береговые укрепления; но встретили столь же мужественный отпор, как и первая колонна; после бесполезных усилий ворваться в город, они возвратились на суда и отчалили».
У Гордона в это время на валу осталась треть колонны, остальные погибли или оттаскивали раненых, и Гордон решился дать отбой. Колонна Головина ему так и не помогла, а на Лефорта как раз татары налетели. В походном журнале сказано: «Поутру рано был приступ великий к городу и бой был, и опять отступили, и на генерала Лефорта на обоз приступала конница».
Русские потеряли до 1500 человек, турки, как сообщили позже двое пленных, не более 200 убитых.
Собранный на другой день военный совет постановил продолжать осаду и подвести под крепость мины с трех сторон, от каждой дивизии. Работы возобновились.
Ободренные русскими неудачами татары решились на нападение, но казаки встретили их по обычаю. Отмечено в журнале 8 августа: «Поутру рано конница татары прибегали на обоз генерала Автомона Михайловича (Головина), и был бой с нашею конницею, и прогнали их далеко в степь наши, и после ничего не было».
И погода дала себя знать, напомнила — скоро осень, надо на что-то решаться. Тогда же, 8 августа, «той же ночи была великая погода, ветер норд-вест и молния».
До 12 числа ничего особого не случилось, а «в 12 день, — методично протоколирует журнал. — В ночи взяли казаки в полон на Койсе реке Турченина и Татарина; в полдень в 9 и в 10 часех были три окрика большие и четвертый поменши со стрельбою: наше войско на турков из шанцев наших к турецкому рву».
13 августа отмечен пожар в городе Азове, а 14-го вылазка на генерала Лефорта. В тот же день, 14-го, Гордон, недовольный тем, как ведутся подкопы и другие земляные работы, советовал царю начать укреплять отбитые каланчи, чтоб удержать их за собой в случае отступления от Азова.
Царь пока не слушал. 15 августа пытались вновь договориться с турками, «и они о той сговорки ответу не дали и стреляли в наших, и в ту ночь был дождь и ветер. И была вылазка в ночи на генерала Лефорта».
17-го царь, наконец, услышал предложения Гордона и отправился к каланчам размечать, где кому работать, где возвести больверки.
На следующий день турки сделали вылазку на позиции Гордона и Лефорта. Тут русские потеряли двух иностранцев-наемников, «двух отличных фейерверкеров Доминика Росси и Робертсона, малодушно покинутых стрельцами и изрубленных неприятелем в траншеях».
Зато 19 августа пришли известия от Шереметева и гетмана Мазепы, что они на Днепре турецкие крепости Кизикермен и Таган приступом взяли, а Орслан-Ордек и Шагин-Кермен турки сами оставили. К Кизикермену якобы подошли 24 июля, а 30 июля уже взяли и забрали в городе воеводу и 8 «агий». Узнав об этом, царь устроил «благодарственное молебствие и веселое пиршество с пушечною пальбою». Каждый тост к удивлению и тревоге турок сопровождался залпом из всех орудий, как в лагерях, так и в траншеях.
Отпраздновав, стали осаждать Азов дальше.
20 августа журнал отметил: «Ничего не было, только в ночи был окрик, и татары прибегали к нашим городкам и по них наши стреляли; и зачали у каланчей городок делать земляной».
Царь Петр торопился, требовал подкопы быстрее рыть. Но тут с 21-го числа дожди стали выпадать, траншеи вырытые заливать. А 23-го турки открыли минную галерею, начатую Лефортом, ее уничтожили и рабочих перебили. Лефорт, не отчаиваясь, повел новую, левее.
26-го «приходили турки на вал, и была вылазка на генерала Автомона Михайловича (Головина), и татары конница была у нашего обозу». 27-го августа снова была турецкая вылазка против Лефорта, а 29-го турки обнаружили и разрушили новую минную галерею, которую вели инженеры дивизии Лефорта. Отчаявшиеся стрельцы позже приписали все злой воле своего дивизионного командира: «Его же умышлением делан подкоп под их шанцы, и тем же подкопом он их же побил человек с 300 и больше».
У Гордона и Головина работы велись вроде бы удачнее. Встревоженные турки подталкивали татар, чтоб они отвлекали русских набегами.
В сентябре чаще и чаще стали налетать степняки, но и донцы не поддавались, службу служили, языков ловили. «В 1 день. Привели языков казаки из-под Лютина пять человек. Во 2 день. Поймали казаки двух человек за Доном конницей (…) В 5 день. Поймали казаки под Лютиным городком 8 человек и привели в обоз». Зато «в 6 день. Приезжали татары к обозам и был бой с конницею, также и под городками зажгли камыши, которые стоят по ерику».
А 8 сентября в журнале указано: «Был бой великий с конницею под каланчами у нижних городков».
Подробности этого «великого боя» найдем в дневнике Гордона. Турецко-татарская конница завязала перестрелку с русской в лугах у каланчей. В подкрепление послали тысячу казаков, и сам Гордон отправился туда же с пехотой, чтобы неприятель не причинил урона стоявшим у каланчей судам. Казаки отогнали азовцев раз и два; Гордон приметил, что донцы — навеселе, и велел не отъезжать далеко в поле. Но казаки не вытерпели, погнались за азовцами. Те оттянули их подальше от Каланчевских пушек — и вдруг резко повернули на казаков. Увлекшиеся да еще хмельные донцы запоздали не отскочили вовремя. Азовцы загнали их в болото, где расстреливали и полонили, пока не подоспел Гордон. Потеряли казаки до 100 убитыми и до 30 пленными.
Второй раз мы встречаем упоминание о пьяных казаках в бою. В первый раз мы решили, что турки во время Азовского осадного сидения приняли измотанных трехдневным боем казаков за пьяных. А что теперь? Похоже, что донцам, никогда не служившим в регулярном войске так долго, просто надоело воевать. Было бы за что…
Турки это подметили. 9 сентября «была вылазка жестокая на генерала Головина». 10 сентября «приезжала ж конница татары, и был бой и окрик жестокий. Той ночи был дождь».
И вот 12 сентября: «Был дождь. Той ночи была вылазка на казаков жестокая». Впервые турки напали на вылазке на казаков… Из дневника Гордона многое становится ясно. Казаки довели свои апроши до крепостного рва и начали засыпать его. Работали под защитой колесных щитов, «гуляй-города», подвигаясь с ними вперед. Азовцы глубокой ночью забросали казачьи апроши ручными бомбами и камнями, разбили и сожгли «всякими зажигательными снарядами» щиты. Когда турки отступили, возвратившиеся казаки не досчитались 20 убитых и 50 раненых и пленных. Азовцы также унесли доски, которыми были перекрыты казачьи ложементы.