Страница 49 из 73
2 августа, пользуясь отсутствием крымчаков, донцы, собрав всех, кого можно, подошли к Каланчинским башням, осадили их по всем правилам, за полверсты насыпали вал, в ста саженях от башен, а кое-где и меньше, построили шанцы и из пушек стреляли беспрерывно. Верхнюю батарею на башне сбили, но среднюю сбить не смогли. От такой пальбы три пушки у самих казаков разорвало (вообще впечатление, что они только учатся воевать…), и они решили, как и раньше, лезть на стены.
На этот раз штурм турки отбили. Как объяснили казаки в отписке: «пошли к тем башням с лестницами на приступ и на одной башне на стене с лестницами были, и божиею, государь, волею тех башень не взяли».
Осаждая башни, обратили они внимание на ручей, который вытекал из Дона повыше башен и впадал в Каланчинскую протоку. Дальше по протоке укреплений не было, открывалась чистая дорога в море. Вот только ручей мелок и узок, с обоих берегов струг или лодку белым оружием достать можно.
Ничего страшного. Расширили казаки этот ручей и углубили, назвали «Казачий ерик». Главное — дорогу в море нашли. Возможно, временную. Но неугомонные донцы снарядили немедленно 20 стругов и Казачим ериком и Каланчинской протокой выбрались в Азовское море.
В море напротив урочища Белосарай встретили они 5 турецких кораблей, которые везли дополнительные силы в гарнизоны на башнях, человек 500. Казаки напали на удивленных турок, но те, хотя и удивлялись, однако казаков отбили. Вернее, казаки, встретив упорное сопротивление, сами отскочили, никого не потеряв, и направились к крымским берегам. Двух ребят они все же отправили с вестями в войско: мол, берегитесь, идет в гарнизоны на башнях турецкая подмога.
У Судака приставали казаки к берегу и разорили десять татарских деревень. Оттуда, нагрузив струги грабленым добром, решили возвращаться.
В это время на Дон и подошла, наконец, калмыцкая подмога — 500 всадников. Донцы обрадовались, взяли калмыков, взяли русских ратных людей с государевыми воеводами и во главе с Корнилой Яковлевым напали на ногайские улусы под Азовом. Азовские люди ногайцев подкрепили, и разгорелся под стенами города настоящий бой. Отписывали потом донцы в Москву, что калмыки, вооруженные луками и копьями, «на том бою бились радетельно». Общими усилиями человек 500 ногайцев и азовцев побили и столько же в плен взяли, да русских пленных человек 100 отбили. После боя полон не делили, а весь калмыкам отдали, «чтоб де им впредь повадно было на крымские улусы ходить». И русских отбитых пленных калмыки с собой увели, пообещав, что сами их русскому царю отдадут, так де хотели перед царем выслужиться.
Пока донцы безобразничали в Крыму, татарский царевич с 3000 всадников появился под стенами Азова. Татары, азовцы и новоприбывшие турки, повстречавшие в море казачьи струги, стали искать, где же и как же казаки смогли проскользнуть в Азовское море. Не по Миусу же… И нашли Казачий ерик.
Обрадованный царевич велел этот ерик засыпать и камнями завалить, после чего, успокоенный, отступил «для корму в черкасские места». Надеялся, что разведка вовремя сообщит, когда казаки возвращаться будут, тут он их на засыпанном ерике и возьмет.
Казаки, возвращаясь, попали в шторм и 7 стругов потеряли. Это их всех и спасло. Гребцов с потопленных судов казаки высадили на берег, и отправились они сухим путем вверх по правому берегу Дона, «по крымской стороне». Это примерно там, где крымский царевич «для корму» стоял. «И, по той стороне идучи, билися с татары неделю, и пришли в Войско все здоровы ж». То есть часть татарских сил этот экипаж 7 стругов отвлек на себя. Татары же по малочисленности указанных казаков поняли, что главные силы донцов будут прорываться с моря где-то еще и, ожидая подвоха, стянули свои три тысячи под Азов. А донцы пошли старой дорогой, по Каланчинскомй протоку, уперлись в заваленный камнями и засыпанный землей Казачий ерик и просто-напросто перетащили струги в Дон по сухому месту.
Всю зиму с 1661 на 1662 год они опять жаловались царю на скудость свою неимоверную и грозились уйти с Дона, и «из уважения к бедственному положению их» получили 8000 рублей денег, 200 половинок гамбургских сукон, 200 пудов пороху, 100 пудов свинца и 5000 четвертей хлеба. Если учесть бедственное положение российских финансов (в 1662 году вспыхнул Медный бунт), то жалование щедрое.
Царь же, высылая жалование, их подбадривал. В изложении В. Сухорукова это звучит примерно так: «Соберите все свои силы, ниспровергните твердыни вражеские; победите самую природу и возжгите пламень опустошения в областях крымских; слава поведет вас на брань, а мои щедроты покроют победителей!».
17 апреля 26 стругов, а в них тысяча донских казаков, двинулись вниз по Дону, и сопровождал их Яков Хитрово с уцелевшим царским войском, а уцелело их к тому времени тысячи три.
Хотели казаки расчистить Казачий ерик и по нему выйти в Каланчу и в море. Для расчистки взяли с собой всех черкасских казаков.
Турки заранее построили шанцы напротив Казачьего ерика на Каланчинском острове, на устье, и ждали там казаков вместе с татарами.
С «великим боем» казаки турок из шанцев выбили и сами в тех шанцах засели, сразу же ерик раскопали и 26 стругов на море «на государеву службу» пропустили.
«Служба государева» выразилась в набеге на Керчь, разорении этого города и близлежащих улусов и освобождении русских пленных. Затем сходили казаки через море под Трапезунд, пожгли там деревни и в июле с добычей решили возвращаться.
Турки к их приходу Казачий ерик опять засыпали и поджидали там с подошедшим татарским войском. И к донским казакам под Черкасск помощь подошла — князь Каспулат Черкасский со своими узденями и с калмыками.
Возвращающиеся с моря казаки схитрили, струги свои с добычей и с положенной «третью» (в данном случае — 300 казаков) отправили в устье Кальмиуса. Речка эта пограничная, и промышляли на ней больше запорожцы, чем донцы. Остальные выгрузились и пошли сухим путем. Навстречу им выступили русские войска и казаки из Черкасска. И у Свиного протоку, как прознали русские дипломатические службы, «у калги царевича и у азовского паши с донскими казаки был бой, и на том бою урон ратных людей учинился большой на обе стороны». Казаки прорвались, но нескольких товарищей потеряли пленными.
Пока турки и татары не вытрясли из пленных важные сведения, послана была казаками подмога на Кальмиус. Заблаговременно на речке Тузлов отрыли они окоп, как своего рода перевалочный пункт для доставляемой добычи. На Кальмиусе струги затопили и с добычей отправились степью в Черкасск.
В степи их перехватили татары, но казаки успели добраться до окопа на Тузлове и там «милостью Божиею и помощью пресвятые нашея богородицы Одигитрие, и всех святых молитвами и помощью… крымского царевича калгу и многих турских и всяких воинских людей у него побили». Татары, ничего не добившись, ушли в Крым, а казаки с добычей — в Черкасск.
Интересно, почему они Одигитрию вспомнили.
В 1656 году высылали донцы по царскому наказу своих ребят в Литву на государеву службу. И те ребята на речке Вилие на судне (где ж еще им отличиться?) захватили вывозимый поляками из Вильны образ Божьей Матери, крест, евангелие и несколько церковных книг. Писал этот образ якобы сам евангелист Лука, и означало название Одигитрия в переводе с греческого «указывающая путь».
По благословению патриарха Никона отправили казаки Одигитрию на Дон и в честь нее церковь построили.
Но побыла икона Божьей Матери на Дону среди христолюбивого воинства и что-то ей обратно в Литву захотелось. В 1661 году, когда отрезали турки казаков от моря башнями-каланчами, стала являться Богородица многим казакам во сне и требовать, чтоб отправили ее образ обратно в Вильно. Но круг войсковой этим людям пока не верил. А вот как прижучили татары казаков в окопе на Тузлове, сразу поверили, ибо явилась Богородица на той речке в окопе сразу многим и предупреждала — не вернете образ в Вильно, и вам де милости Божией и помощи нигде не будет. Казаки, ясное дело, пообещали, что как только отобьются, немедленно отправят икону в Вильно. И сразу же отбились.