Мертвое ущелье

Снежные жгуты, скручиваемые ветром, вытягивались вдоль склона, вздымались клубами снежной пыли, то заслоняя, то снова открывая перед взглядом разведчика лесистый перевал через гору, стоящую напротив, ущелье между ней и горой с нишей, где Игнат ожидал сейчас таинственного посланца из-за кордона.

Но вот чуткое ухо Игната уловило сквозь всхлипы ветра посторонний звук, шаги. Они были мягкими, снег не скрипел под подошвами человека. Умел неизвестный ходить по склону почти бесшумно. Потому даже Игнат услышал шаги, когда тот подходил к нише. Конечно, и ветер сыграл в этом немалую роль. Другой человек и не услышал бы шагов даже вблизи за воем и свистом поземки.

Он насторожился, сохраняя спокойствие, и молча остался стоять у стены ниши, позади креста, лицом к неизвестному.

Тот появился, неторопливым шагом ступая по мерзлой земле ниши коваными подошвами немецких армейских сапог. Он был высок, худощав, но широкоплеч.

Игнат сразу узнал его. Из-за пасмурной и вьюжной погоды в нише было сумрачно, но острое зрение не подвело Игната. Да, это был он, «Галкин».

Разведчик никак не ожидал встретить его здесь. Даже растерялся. Но, повинуясь давней привычке, вмиг собрался, принимая решение в совершенно неожиданной ситуации.

«Галкину» оставалось до креста шагов пятнадцать. Игнат должен был пойти навстречу. Остаться у стены, значит — проявить невежливость, насторожить. Этого делать нельзя. «Галкин» может просто и внезапно бросить нож или выстрелить. И то, и другое он умеет хорошо. Он всегда очень осторожен.

Кроме того, в нише полусумрак, и он, пожалуй, узнает Игната только вблизи. Надо бы, чтобы он успел предъявить вещественный пароль. Может, что-то еще сообщит на словах. Все это важно. Этот тип — шишка немалая. И прежде — в немецкой армии, и, видимо, теперь тоже. Ирина тогда рассказала Игнату, что именно этот тип, с которым шел бой в радиофургоне, допрашивал ее. Он, этот бывший оберштурмбанфюрер — разведчик или контрразведчик. И как только он узнает Игната в лицо, то, конечно, поймет, что Игнат в банде не тот, за кого себя выдает. А едва разглядит, узнает. Профессия такая, что лица забывать нельзя.

Игнат сделал несколько шагов и встал возле бугорка с крестом. Меховой воротник куртки был поднят. Лицо оставалось в тени. «Галкин» остановился метрах в четырех по другую сторону бугорка.

«Стережется, гад...» Подходить вплотную для него рискованней. Потому что драться врукопашную умеют после войны многие, а внезапно и точно бросать нож, пожалуй, мало кто.

При таких встречах обычно рук в карманах не держат. Чтобы не настораживать друг друга. Но руки «Галкина», висящие вдоль тела, вовсе не говорят о его безоруж-ности. В одной из них наверняка нож. Этот тип осторожен, как волк.

— Скажите... Где дорога в город?

Игнат выдержал паузу секунд пять, затем изменившимся, глухим и негромким голосом ответил:

— Дорог много, а в город ведет только одна. «Галкин» кивнул и не спеша сунул руку во внутренний

нагрудный карман куртки. На нем была точно такая же, как у Игната, немецкая офицерская меховая куртка.

Игнат тоже не спеша стал доставать вещественный пароль. Обоим было ясно, что они достают из карманов — части пароля. Однако каждый должен был медленно вынимать руку из куртки. В руке мог оказаться не пароль, а пистолет...

Немец протянул Игнату на ладони орден Железный крест, у которого не хватало одного из четырех концов.

Игнат протянул навстречу руке немца четвертый, недостающий луч.

«Галкин» взял этот луч, приложил его на своей ладони к излому — все сошлось. Крест выглядел как целый.

Немец теперь стоял в полутора метрах от Игната, который, повернувшись вполоборота, умудрялся до сих пор скрывать за стоячим воротником лицо.

Но вот «Галкин» второй раз мельком глянул в глаза разведчику, на миг остановил, как бы зафиксировал взгляд. И Игнат вдруг понял, что немец узнал его. Узнал, несмотря на то, что лицо Игната наполовину заслонял воротник. Внешне в поведении немца ничего не изменилось. Но разведчик ощутил своим звериным предчувствием, что короткий пронзительный взгляд «Галкина» достиг цели.

Теперь напряжение стало предельным. Игнат стоял, как до отказа сжатая пружина, ожидая действий эсэсовца.

— Итак, вы поступаете в мое распоряжение.

— Так точно! — по-военному подтвердил Игнат и еще больше повернулся боком, провоцируя нападение немца. Если «Галкин» распознал его, то он должен попытаться немедленно ликвидировать Игната. Живой Игнат — для него ловушка.

Разведчик не ошибся.

«Галкин» сделал молниеносное движение рукой, но Игнат, ожидавший нападения, резко отклонился в сторону, подставив локоть, крутанул руку немца и выбил нож.

Финка звякнула о мерзлую землю. Игнат рванул из-под мышки пистолет, но немец ударом сапога выбил «парабеллум» из его руки. Несколько молниеносных выпадов с той и другой стороны и ответных уходов каждого от удара ребром ладони или кулаком.

Несколько секунд такого боя, и немец, в свою очередь, попытался выхватить пистолет, но его молниеносно выбил Игнат. Пистолет отлетел в сторону.

Они стояли друг против друга, выискивая удобный момент для решающего удара или захвата.

Но вот немец сделал обманное движение, Игнат будто принял эту уловку, выбросил руку вперед, но несильно, ложно, а «Галкин» метнулся, чтобы схватить руку Игната двумя руками — на излом. Однако тот резко присел и, с разворотом вставая, сильно ударил немца ногой в грудь. Ударил, что было сил! Эсэсовец упал, перевернулся через голову, отлетев метров на пять. Но мгновенно вскочил, в два прыжка выскочил из ниши и метнулся со склона вниз, кувыркаясь и скользя по заснеженному крутому спуску.

Разведчик только через несколько секунд увидел, что «Галкин» уходит. Схватив с земли свой «парабеллум», Игнат следом за немцем выскочил на край ниши. Еще секунду он потерял от неожиданности. Стрелять теперь бесполезно. Попасть в движущуюся среди снега цель на расстоянии почти трехсот метров было практически невозможно. Крутизна склона помогла «Галкину».

Игнат сунул «парабеллум» в кобуру и прыгнул следом за своим давним врагом. Скользя и кувыркаясь по склону, он сам тоже быстро спустился в пушистом и мягком снежном месиве, но его отнесло в сторону от «Галкина». На дне ущелья Игнат едва мог взглядом разыскать немца. «Галкин» уже был в километре от него. А до перевала не более восьмисот метров, за ним — граница. Упустил... Судьба свела, а он упустил.

Игнат сидел в снегу и чуть не плакал. Лыжи остались там, возле ниши. Где-то там, видимо, спрятал свои лыжи и «Галкин». Но теперь это уже неважно. Ушел эсэсман! Удрал, гад! Ничего с этим уже не поделаешь! Надо спешить в отряд, в банду. Немец туда не пойдет. Его там не знают, иначе — зачем бы нужен был пароль? Надо подобрать обе части Железного креста, упавшие на землю в нише, и уходить.

Скорей всего, он вообще уйдет обратно за кордон. Даже если у него есть явки в городе. Он не будет рисковать, раз уж пароль в руках у советского контрразведчика. Уйдет наверняка. Своя шкура стоит дорого.

24. МЯТЕЖ

Мертвое ущелье светилось и полыхало ночным холодным огнем. Игнат вернулся незадолго до рассвета, но мгла была еще плотной, и мрачное тревожное свечение Мертвого ущелья во всю разыгралось, озаряя зимний ночной лес неземным сиянием, голубоватым, дрожащим и призрачным.

Игната не было двое суток, и первый, к кому он зашел, был Касим.

— Знаешь, Игнат, тебя ждут, нервничают ребята.

— С чего это?

— Как с чего? Вороной совсем озверел. Вчера шлепнул двоих ни с того ни с сего. Как будто огрызнулись... Он их из пушки и прихлопнул. Оба из третьей роты. Так что теперь там тоже ребята на Вороного зуб имеют. Но, конечно, боятся. А дай сигнал, сразу постреляют его людей.

Игнат понимал, что опасность все-таки есть, что немец свяжется с подпольем. Исключить этот вариант полностью нельзя. Вдруг у «Галкина» на перевале запасная связь? Вполне может быть. Пойти вообще-то не должен. Но кто ж его знает... А тут и обстановка в самой банде вроде подоспела. Надо принимать решение. Сейчас. Именно сейчас! Второго случая может не быть.