Эдем

Я повела бровью:

— А с чего это он тебе не нравится?

Джаред нервно заерзал:

— Из-за него я чуть не потерял любовь всей своей жизни. Это нелегко забыть.

Я прикоснулась к лицу мужа:

— Я люблю тебя. Райан любит Клер. Смирись с этим.

Джаред рассмеялся и посмотрел на Бекса:

— Надеюсь, с тобой это тоже случится. Не отвертишься.

Бекс сделал большие глаза, встал и подошел к алтарю, на котором лежала книга. Ким проводила там много времени, даже спала рядом. Бекс сел рядом с ней, и рекой потек тихий разговор.

Я балансировала на четырех точках опоры, пытаясь привести свое массивное тело в вертикальное положение. Стоило мне оторвать руки от каменного пола, как схватило живот, и я покачнулась. Джаред поддержал меня, но я не могла распрямиться.

— Схватки? — тревожно спросил муж.

— Не… не… не знаю, — произнесла я, тяжело переводя дыхание.

Рядом с нами немедленно появились Бекс и Клер, а за ними стояли Ким и Райан.

— Ребенок? — спросил Бекс. — Начать приготовления?

— Нет, — ответил Джаред. — Пусть она отдохнет. Посмотрим, может, отпустит.

Клер помогла Джареду отвести меня к нашему импровизированному ложу. Задрав ноги кверху, я попыталась расслабиться и не думать о том, вернется ли боль. Роды превратятся в кошмар, если я буду много часов жить в предчувствии очередного приступа. Я надеялась, что мои новые способности хоть немного облегчат родовые муки, но если первые схватки говорили хоть о чем-то, значит надежды оказались напрасными.

Боль скрутила меня снова, поглотила целиком, как волна.

— Дыши, дорогая.

Я втянула воздух носом и выдохнула через рот, но боль это не сняло. Будто огромная пятерня вцепилась в матку и давила пальцами со всех сторон, и я мучилась, как при самом страшном из всех когда-либо описанных пищевых отравлений. Вот что я чувствовала.

— Начать готовиться? — снова спросил Бекс.

— Нет, — твердо ответил Джаред. — Сперва последим за частотой схваток.

Мы подождали несколько минут, и я ощутила очередной приступ боли, но уже не такой сильный. Схватки становились более редкими и менее болезненными, а потом прекратились совсем. Все облегченно вздохнули. Джаред объявил, что это была ложная тревога. Но садиться он мне не разрешил и от постели больше не отходил. Он сам или Клер провожали меня до дырки в полу, если мне надо было облегчиться. Я чувствовала себя униженной и испуганной. Уже давно я не ощущала тело полностью своим, однако теперь совершенно утратила контроль над ситуацией.

О том, что происходит в мире наверху, мы не имели ни малейшего представления. Хотелось бы узнать, как поживают Бет с Чедом, беспокоятся ли о нас, и о Синтии с Лиллиан тоже. Поддерживают ли они друг друга в ожидании вестей о рождении внука и благополучном исходе для их детей. Хотя я понимала, что нужно сохранять бодрость духа в эти последние, самые трудные дни, но лежание в постели и перечитывание одних и тех же старых журналов ужасно надоело, и мой ум искал более интересные занятия.

Шашки и шахматы больше не развлекали. Смотреть, как другие играют в карты, и то приелось. Приближался конец июля, и меня уже так разнесло, что я едва могла самостоятельно передвигаться. Приходилось убегать мыслями из пещеры, заставлять себя вообще забыть о том, что мы сидим в гробнице, и о капели. Ради всего святого, эта капель! Один этот звук сводил меня с ума.

Я закрывала глаза и представляла себя в Брауне на лужайке Мэйн-Грин. Вот мы лежим с Джаредом на одеяле, а в ветвях деревьев шелестит ветер. Прочь бормочущее эхо гробницы, вместо него я слышала смех и радостные крики футбольных болельщиков в теплый день, ощущала восхитительные запахи, которые лились из дверей ресторана «Гейт». Даже комната в общежитии и та казалась мне теперь желанным убежищем. Чаще всего я представляла себе наш любимый дуб и лофт. В памяти наше первое жилище осталось нетронутым, хотя я все еще оплакивала его. Только воспоминания о тех местах, где мы бывали вместе с Джаредом, позволяли мне сохранять ясность рассудка в эти дни. А еще Клер и Райан, их любовь. Их милое воркование и наслаждение, которое они получали от каждого момента, проведенного вместе, выводили меня из мрака.

Прошло первое августа. Получать удовольствие от воспоминаний становилось все труднее. Память насмехалась надо мной. Над нами. Наши лица побледнели от недостатка солнца. Даже вожделенная безопасность не стоила этого. Проводить время с Джаредом в тишине и покое — это то, чего я всегда хотела, но не в тюрьме же. Не в гробнице, где я уже чувствовала себя мертвецом.

Слегка схватило живот, и я задержала дыхание. Все прошло, однако вскоре боль появилась снова, потом еще раз. Схватки становились сильнее, и чем больше я надеялась, что они прекратятся, тем чаще и больнее они повторялись.

Я пыталась глубоко дышать, но воздух был такой затхлый. Когда я сосредоточивалась на дыхании, чтобы не замечать боли, обострялся слух и начиналась назойливая капель. Непрекращающаяся капель. Это сводило с ума. У меня начались роды, и я должна родить в сырой, холодной норе под землей.

— Нет, — прошептала я.

Джаред читал книгу, сидя рядом с моим матрасом. Он ждал, что я пожалуюсь на плохое самочувствие. Мне не хотелось ничего говорить. Стоит только сказать, и все станет реальностью. Все сразу кинутся к сумкам и начнут распаковывать медицинские принадлежности, а мне совсем не хотелось их видеть.

Прежде чем снова начались схватки, я встала с постели:

— Мне нужно выйти отсюда.

Джаред отложил в сторону истрепанный томик «Над пропастью во ржи» и повернулся ко мне. Увидев, что я встала, он поднялся тоже:

— Нина, тебе нужно лежать.

— Не могу. — Я мотнула головой. — Хватит, Джаред. Я не могу здесь больше оставаться. Надо найти другое место.

— Другого места нет.

Я согнула колени и неловко наклонилась, чтобы подобрать свои вещи, лежавшие рядом с постелью.

— Ну все равно, мы не можем здесь оставаться. Я не могу… Я не могу рожать здесь.

Джаред вздохнул:

— Нина, остановись. Ты поступаешь неразумно.

— Ладно. Я неразумна. Но я собираюсь быть неразумной снаружи, где смогу дышать.

Джаред попытался взять меня за руку, но я не далась…

— Ты знаешь, это невозможно, — сказал муж.

— Возможно, и я ухожу.

— Уходи, — сказал Райан, скрестив на груди руки.

— Что? — прошипел Джаред.

— Она сильнее нас всех. Если она не хочет сидеть здесь, мы не сможем ее удержать силой.

— Видишь? — сказала я Джареду. — Он меня слышит, а ты нет!

— Дорогая, — начал Джаред, держа руки перед собой. — Ты знаешь, что ждет нас там, наверху. Нас атакуют со всех сторон, как только мы покажемся на верхней ступеньке лестницы.

— Только на минуточку, — сказала я, пытаясь непринужденно пройти мимо мужа, и, слегка нагнувшись, подхватила руками живот, чтобы справиться с очередным приступом схваток.

Райан прикоснулся к руке Джареда:

— Джаред, мы проехали через весь город, где было полно воплощенных демонов. Если Нина хочет подышать свежим воздухом после почти шестидесяти дней сидения в пещере, я бы ей это позволил.

— Тебе слова не давали, так что заткнись, — процедил сквозь зубы Джаред.

— Мне тоже не давали? — спросила я и потащилась к выходу, но Джаред шел за мной по пятам.

— Ну что ты, — сказал он. — Только… дай мне минутку подумать.

Я сомкнула веки. Они вздрагивали всякий раз, как капля воды сползала по своду и падала на пол.

— Вот в чем проблема. Я не могу думать здесь. Не могу дышать. Не могу спать. Я чувствую, что умираю!

— Джаред, — начал Райан.

— Заткнись, черт тебя возьми!

— Может, нам всем стоит глотнуть свежего воздуха, — сказал Бекс.

Джаред и Клер осуждающе посмотрели на младшего брата.

У Джареда желваки ходили под кожей. Он старался успокоиться, чтобы не наорать на меня.

— Нина, насколько нам известно, там наверху скопище дьяволов. Теперь их ничто не остановит.

Райан пожал плечами: