Страница 3 из 13
Помимо хирургических отделений в больнице располагались специализированные травматологические, урологические, нейрохирургические и прочие отделения, оказывавшие помощь населению непосредственно в операционных. За сутки в больнице ежедневно выполнялось порядка 50 операций разного профиля.
Мне предстояло трудиться в хирургической бригаде, состоящей из 5 человек. Помимо бригады, дежурившей в отделении через сутки, там работало еще четыре дневных врача, включая заведующего, которые выходили на работу каждый день, исключая субботу и воскресенье. В выходные и праздничные дни в отделении оставались только дежуранты.
Еще существовала в работе врачей ротация кадров. Каждый хирург обязан был отработать в отделении дневным хирургом три месяца в год. Таким образом, из постоянного состава оставался только Трехлеб. Пока я приступил к работе в качестве дежуранта.
Больница являлась клинической базой двух медуниверситетов и Военно‑медицинской академии. Поэтому с нами дежурили разного рода обучающиеся врачи – интерны, ординаторы, аспиранты. По сути, они являлись волонтерами, так как никакого денежного вознаграждения за свой труд не получали. Только практическая работа и помощь кадровым докторам были их наградой.
– Я жду вас через двадцать минут в экстренной операционной на втором этаже, – сообщил мне заведующий после того, как отрекомендовал дежурному коллективу. – Миша – наш ординатор – вас проводит.
– Дмитрий Андреевич, у вас маска и колпак есть? – неожиданно спросил ординатор.
– Нет, – безмятежно ответил я.
– Я вниз иду, в коммерческую аптеку на первом этаже. Вам приобрести?
– Зачем мне маску и шапочку покупать? Возьмем в операционной.
– Может и не быть, – возразил Миша, – уже неделю как не дают.
– Что за ерунда? Как в операционной маски и колпаки не дают?
– Дают, но не всегда есть в наличии, – подтвердил интерн Володя и вытащил из кармана халата мятую одноразовую маску. – Я вот ее уже два месяца таскаю.
– Что за глупости? – возмутился я. – Зачем с собой таскать одноразовую маску? Она же ОДНОРАЗОВАЯ!
– Доктор, вы еще тут и не такое встретите! – подтвердил молодой хирург, представившийся Павлом. – Но обычно операционные сестры штатным докторам одноразовые чепчики и маски находят. Это у обучающихся вечные проблемы. Вам‑то они, скорее всего, выдадут, не надо покупать, но лучше по окончании операции их держать при себе в кармане, не выбрасывая. Мало ли чего?
– Это что, шутка у вас такая? – сделал я серьезное лицо. – Разыгрываете новичков?
– Нет, даже не думали! – заморгал Павел. – Заведующий рассказал нам, что вы опытный хирург, давно работаете. Никому и в голову не пришло бы шутить. Просто тут такая бедность в обеспечении.
– И что я еще должен при себе иметь? Говорите сразу, чтоб потом не попал впросак, – смягчился я.
– Много чего, сразу и не вспомнишь. Например, клей, – начал перечислять Павел. – Зачастую вызывают на консультацию, а исписанный лист к истории болезни нечем приклеить. А это немаловажно! Если сразу не сделать, он может потеряться, и все заново приходится переписывать. У меня всегда при себе клей, – хирург продемонстрировал.
– Понятно, еще что?
– Перчатки! Вас, скажем, вызвали на консультацию в реанимацию, там может не оказаться резиновых одноразовых перчаток, а приходится, сами знаете, во все места лазать. Тут все свои носят. Фонендоскоп, ручка, одноразовые спиртовые шарики, чтоб руки после осмотра пациента протереть, так как редко где мыло есть. В приемном покое его уже лет сто не выкладывают – все воруют. В общем, по ходу пьесы сами определитесь. Основное я вам назвал.
– А сколько у вас операционных? – сменил я тему.
– У нас целый пятиэтажный операционный блок, соединенный с основными зданиями больницы. Но экстренная операционная расположена на втором этаже, там четыре стола, общие для всех подразделений, кто оказывает экстренную помощь. Плановая операционная у нас на пятом этаже.
– А плановые операции кто выполняет?
– В основном заведующий и те врачи, которые в день работают. Мы, дежуранты, только экстренными случаями заняты.
– Дмитрий Андреевич, – вернулся из аптеки ординатор Миша, – пойдемте в операционную, уже пора.
Мы вышли в коридор, я направился к лифту, намереваясь на нем с нашего восьмого этажа спуститься на второй, где по моим прикидкам располагалась экстренная операционная.
– Дмитрий Андреевич, лучше пешком! – посоветовал ординатор.
– Профилактика целюлита? – пошутил я.
– Профилактика нагоняя от Трехлеба: пока лифт будем ждать, можно на операцию опоздать, тем более, что больной уже на столе, а заведующий наверняка уже моется.
– А что так? Не работает лифт? – поинтересовался я, когда мы вприпрыжку спускались по лестнице вниз.
– Работает, но он вечно переполнен больными и их родственниками. Тут же проходной двор, когда им вздумается, тогда и приходят навещать.
– Странно, а как же охрана? Меня утром без пропуска даже на пушечный выстрел не подпустили.
– Вы о чем? Они все через приемник попадают, там же толчея, как на базаре, пойди разбери, кто там больной, а кто так просто пришел. Ладно, после сами убедитесь.
– Ну, молодцы, вовремя подошли! – весело произнес Павел Яковлевич, когда мы с Мишей зашли в операционную. – Давайте мойтесь! Я пошел обрабатывать операционное поле.
Как оказалось, на все, даже сравнительно небольшие по объему операции здесь было принято ходить втроем, иногда и вчетвером. Это входило в обучающую программу по подготовке молодых хирургов. Поэтому на такую несложную операцию по ликвидации ущемленной грыжи мы мылись втроем.
– Доктор, у вас маска и шапочка есть? – после обмена приветствиями спросила меня симпатичная девушка лет 23 в розовом медицинском костюме, не скрывавшем ее молодости.
– Нет! – честно сознался я.
– Плохо. Но раз вы новенький, я вам в виде исключения выдам. Имейте в виду, не выбрасывайте в конце, а то неизвестно, когда еще выдадут.
– Да, меня уже предупредили. Я в курсе. А вы санитарка?
– Ха‑ха‑ха! – рассмеялась девушка. – Почему вы так решили?
– Ну, молодая, красивая, наверное, учитесь в институте, здесь санитарите. Когда я учился, у нас так многие поступали.
– Все так, – продолжала улыбаться девушка, – только у нас санитарок нет.
– Валя, хватит трепаться! – раздался грозный окрик. – Иди доктора завязывай. А вы мойтесь быстрее, пора начинать! – В предоперационную заглянула обладательница недовольного тона – сурового вида дама лет 50, облаченная в чистый операционный костюм, но с довольно приятным лицом.
Операционный зал, куда я вошел после мытья рук, представлял собой стандартную для таких случаев комнату с двумя операционными столами. Один был пуст, на другом располагался пациент.
Внешний вид операционной оставлял желать лучшего. Кафель на стене в нескольких местах отвалился, оставив довольно неприглядные цементные проплешины. На давно не крашенном потолке почти на всем протяжении облупилась краска, а прямо над нашим операционным столом и вовсе приличный кусок штукатурки повис на каких‑то соплях, в любую минуту готовясь рухнуть на больного, привязанного к столу.
– Вы очень любезны! – доложил я суровой медсестре, представившейся Ниной Ивановной, войдя в операционную.
– Так что вы там лялякаете просто так, оперировать уже надо! – попыталась оправдаться Нина Ивановна.
– Мне разговор мыться не мешает! Хотел вот узнать, почему нет операционных санитарок?
– Дмитрий Андреевич, уважаемый, чтоб вы знали, в Питере санитарки практически вымерли как класс, причем повсеместно, – разъяснил вступивший в разговор заведующий.
– И с каких пор, позвольте вас узнать?
– А с тех самых пор, коллега, как стала прогрессировать инфляция. Кто же за такие копейки пойдет ишачить в государственную больницу?
– А на Дальнем Востоке везде есть санитарки!
– Наверное, они там прилично получают? – осведомилась медсестра.
– Тысячи четыре, максимум – пять.