Страница 55 из 86
Беседуя со Стивенсоном, Гелен восседал рядом с напольными часами. Его золотые запонки поблескивали: каждую из них украшали крошечные короны в знак его аристократического происхождения. На фотографии, висевшей над ним, он был изображен проводящим смотр солдат из РОА — русской освободительной армии.
— Я понимал, что выступить против Бормана было бы самоубийством, — признался Гелен.
Итак, обезвредить человека, который, по заявлению самого Гелена, ежедневно связывался с Кремлем, докладывая о самых главных секретах немецкого верховного командования, было слишком опасно для самого Гелена. Разница между выдачей Бормана и выдачей доктора Йона заключалась в том, что первый мог его уничтожить, в то время как второй оказался беспомощным…
РАССЛЕДОВАНИЯ ДОКТОРА ЙОНА
Доктор Йон был женат на еврейке. При всех основаниях для вражды между двумя шефами западногерманской разведки не стоит забывать об этом обстоятельстве. После заговора против Гитлера Отто Йон отправился в Лондон, где познакомился с еврейской певицей Люси Манен. Когда она стала его женой, это оказалось слишком для немецких генералов. Разговаривая с генералом Геленом и доктором Йоном, Стивенсон узнал о многом, что оставалось недосказанным. Но это оказался как раз один из тех случаев, когда автор обязан заявить, что он не доверяет одному из собеседников: Йон пребывал в состоянии духовной агонии. Он проводил многие часы с католическими интеллектуалами, пытаясь понять, что произошло с его собственным народом. Гелен, казалось, никогда не ставил под сомнение ценности своего общества.
Конечно, существовали и другие причины для зависти. Когда Йон возглавил службу внутренней разведки Западной Германии, он был намерен выдернуть с корнем каждый нацистский сорняк. Он знал, что организация Гелена покрывает нацистов, и несколько раз пытался выманить военных преступников из их убежища. Говорили, что он пошел крестовым походом, чтобы отомстить от имени всех евреев. Стивенсону он казался обезоруживающе честным человеком, которому слишком тяжело мириться с реалиями жизни. Организация Гелена, несмотря на всю свою шумиху о советском шпионе Бормане, долгое время была уверена, что Йон и его британские друзья знают, куда на самом деле скрылся Борман, и посылали по следам Йона своих агентов.
Люди Гелена докладывали, что Борман находился под наблюдением с тех пор, как он пересек границу во Фленсбурге. Так это описывал Рональд Грей. Рассказ о теле, сброшенном во фьорд, предназначался для того, чтобы предотвратить новые расследования.
Отчеты Гелена составлялись исключительно для внутреннего использования. Они циркулировали в тесном круге его подчиненных, за антикоммунистической бравадой которых скрывалось лишь желание выжить. В свое время эти отчеты неминуемо попадали в руки к людям, которые либо были настроены против нацистского мышления, сохранившегося в организации Гелена, либо просто были предателями. Подопечные Гелена сочинили версию, будто именно доктор Йон намекнул британской спецслужбе, что стоило позволить Борману бежать.
Эта версия поддерживалась странными обстоятельствами побега старого товарища Бормана — Эриха Коха. Когда ему не удалось встретиться с Борманом в Фленсбурге, он стал скрываться под видом беженца, назвавшись майором Бергером. Знали ли об этом начальники британского лагеря, откуда он исчез? Его лицо было хорошо известно, так как повсеместно объявили охоту на ненавистного гауляйтера Восточной Пруссии.
Когда его опознал немецкий офицер и увели британцы, было ли это спланировано заранее? Вполне закономерные вопросы. Коха передали правительству Польши по условиям соглашения между четырьмя державами, но он не предстал перед судом еще восемь лет. Его приговорили к смерти, но не существует свидетельств того, что приговор привели в исполнение. Советские власти также не предпринимали против него никаких действий, хотя имели все основания желать его казни за преступления, совершенные на Украине.
Естественно, Йон отрицал, что Коху даровали определенный промежуток свободы, пока он и Борман находились под наблюдением, а также что позднее бывший гауляйтер стал заключенным-советником коммунистов по делам нацистов и по раскрытию планов Бормана. Известно, что в лагере для беженцев, подконтрольном британцам, Кох распространял слухи, будто «Эрих Кох утонул в Балтийском море».
В период между разоблачением бывшего гауляйтера Коха и его выдачей Польше обстановка в Европе кардинально изменилась. Советский Союз усиливал свои позиции в Восточном секторе, Запад сосредоточился на обороне. Уже к зиме 1948 года в организацию Гелена рекой потекли подробные отчеты о том, что русские проводят тайное перевооружение восточногерманской армии, безо всяких колебаний приглашая на службу бывших профессиональных офицеров германской армии. Так называемая «народная полиция» советской оккупационной зоны стала частью отлаженной армейской машины. «Экстраполяция» проводилась в лучших традициях немецкого генерального штаба — области, в которой генерал Гелен особенно отличался. К концу 1949 года вооруженные силы коммунистической части Германии все заметнее приобретали характер, предсказанный организацией Гелена. На фоне осуществления этих целей поиски нацистских беженцев казались просто увлекательным времяпрепровождением. Подобная атмосфера заставила пересмотреть все тайные сделки с Советами. Наступил период такого напряжения и кризиса, что в Северной Америке вновь начали рыть бомбоубежища.
Это объясняет обстановку секретности, созданную союзниками вокруг Бормана. Также это объясняет и ту неохоту, с которой о Бормане говорили люди вроде доктора Йона. Времени, когда секретами делились, пришел конец.
…Вернувшись в Лондон после встречи с генералом Геленом, Стивенсон прочел новые досье на доктора Отто Йона. В Советском Союзе от него допытывались, имел ли место сговор по созданию альянса Германии и западных союзников против Советов. Он честно и с авторитетом человека, действовавшего в качестве связного между антигитлеровскими элементами и британцами, ответил, что ни американцы, ни они ни о чем подобном не думали. Но страх заговора у Кремля все же сохранялся. Эго чувство усилила его встреча с фельдмаршалом Фридрихом фон Паулюсом, который попал в плен во время Сталинградской битвы и стал чем-то вроде советского экспоната.
Немецкий фельдмаршал был уверен, что Мартин Борман или кто-то другой, близкий к Гитлеру, отсылал в Москву информацию на протяжении всей войны. Правда, Йон не верил, что этим человеком являлся Борман. Понятно, что Паулюс, как командир, проигравший битву, испытывал соблазн свалить все на предательство или на другой не подконтрольный ему фактор. Паулюс потерял всю 6-ю армию в ловушке, устроенной немцам в Сталинграде. Он допускал, что Сталин использовал какие-то рычаги в Берлине, чтобы убедить Гитлера бросить в эту западню свои отборные силы. Это противоречило всем рекомендациям его военных советников! Таким образом, русские смогли подготовить и осуществить окружение, казавшееся невероятным и уничтожившее мощную группировку фюрера.
…Йон был хорошо осведомлен во многих вопросах. Он очищал новую республику — Западную Германию — от пронацистски настроенных служащих, когда попал в руки КГБ. Можно по пальцам перечислить людей, которые пережили бы столь много, как Йон. Если дипломаты почти не сталкиваются с суровой реальностью — простой, без привилегий, жизни за границей, то агенты редко пользуются благосклонностью богатых интеллектуалов. Йон испытал худшее, побывав в разных шкурах. Он докладывал о высокопоставленных офицерах, летавших в Латинскую Америку. Он расследовал, будучи шефом разведки Бонна, дело пропавших подводных лодок. Он знал, как в нацистское время могли использовать Люфтганзу для перевозки контрабанды и курьеров в Испанию и западное полушарие, поскольку являлся ведущим администратором государственной немецкой авиакомпании. Он стал жертвой предательства, и ему довелось видеть собственные отчеты, которые из нацистского лагеря попадали к шпиону из британской разведки.