Страница 5 из 78
Капитаны мгновенно выполнили его распоряжение, но Рем еще не закончил. Приказы так и сыпались из него, и каждый был как отравленный дротик в сердце вражеского командира. Подчиненные едва поспевали за ним, отдававшим распоряжения о переброске войск с головокружительной быстротой. На их лицах читалось замешательство, но по мере того как армии Ультрамаринов перегруппировывались, оно сменялось изумлением.
В центре Земель Праксос средоточие красных значков — одна из ведущих боевых группировок противника — оказалось в кольце после того, как разрозненные отделения Ультрамаринов соединились, будто закрывающиеся ворота, заперев врага в смертельной зоне поражения. Когда три боевые роты Ультрамаринов обрушили на них всю свою мощь — залпы артиллерии, болтеров и перекрывающиеся полосы сплошного огня умело расставленных опустошителей, — эти значки стали гаснуть один за одним.
По всему Прандиуму когорты Пожирателей Миров вдруг оказались отрезаны друг от друга и окружены; неудержимая агрессия толкала их прямо под пушки Ультрамаринов. Это было сродни эффекту домино, когда множество костяшек, расставленных, на первый взгляд, хаотично, сбивают друг друга, порождая удивительный выброс кинетической энергии. Отряды отступающих вдруг развернулись и соединились с собратьями, захлопнув за Пожирателями Миров смертоносные западни.
Ультрамарины двигались в такт повелениям Рема, словно грациозные артисты балета, являя собой отлаженную машину для убийства. Их символы оставались ярко-синими, в то время как красные значки захватчиков неумолимо гасли. Пожиратели Миров продолжали умирать, а показатели потерь Ультрамаринов упали практически до нуля.
В течение часа все бои закончились. Прандиум был спасен.
— Не могу поверить, — прошептал Ураф, когда из всех точек разоренного мира начали приходить донесения об окончании боевых действий.
— Это кажется невозможным, — выдохнул Эвексиан. — Так быстро и безжалостно!
Рем и сам с трудом верил, что наступила развязка: одно дело — верить в проницательность примарха и мудрость его великого труда, и совсем другое — видеть это в действии.
— Какова наша боевая эффективность? — спросил он.
Капитаны спешно предоставили информацию, загружая данные из донесений с поля боя, сводки потерь, таблицы расхода боеприпасов и списки выбывших по подразделениям. Донесения шли через графопостроитель; некоторые были красные, малая часть — оранжевые и подавляющее большинство — благотворно зеленые. Ураф суммировал входящий поток, но Рем не нуждался в интерпретации, результаты были очевидны.
— Семьдесят семь процентов подразделений в состоянии полной боевой готовности, — доложил Ураф. — У восьми процентов — минимальный или ненадежный уровень готовности, и еще тринадцать процентов находятся у опасного порога эффективности. Лишь два процента небоеспособны.
— Если бы я не видел этого своими глазами… — произнес Эвексиан, выражая общую мысль.
— И все это пришло из книги примарха? — спросил Ураф.
— А вы сомневались? — поинтересовался Рем.
— Будь я проклят, но на миг усомнился, — ответил Ураф, смахивая пот со лба. — Можете меня наказывать, если нужно. Я боялся, что Прандиум будет потерян вместе со всем легионом.
— Прандиум все равно что потерян, — с горечью заметил Эвексиан. — Взгляните, что эти кровожадные подонки сделали с Прекрасной Девой Ультрамара. Может ли планета оправиться после такого испытания?
— Миры Ультрамара сильнее иных, Эвексиан, — ответил Рем, глубоко вздохнув и улыбнувшись одержанной победе. — Прандиум восстановится и станет краше прежнего. Поверь мне! Чтобы уничтожить ее великолепие, одних мясников Ангрона недостаточно.
Сражение 228
— Не нравится мне это, — сказал сержант Баркха. — Такое ощущение, что мы летим в консервной банке. Эту обшивку можно плевком насквозь пробить!
— Ты же плюешься кислотой, — напомнил ему Рем. — И мало в каких обшивках и корпусах не сможешь проделать дыру своей слюной.
— Вы понимаете, что я имею в виду.
— Понимаю, но волноваться не стоит. «Громовой ястреб» — временный вариант. Это ненадолго.
— Хорошо. — Баркха оглядел голые штампованные внутренности десантно-штурмового корабля. Его металлические ребра жесткости были ничем не прикрыты, стальные кишки проводов, собранные в завязанные узлами жгуты, змеились из одного конца похожего на коробку фюзеляжа в другой. Ультрамар лежал вдалеке от миров-кузниц Механикум, и Тринадцатый легион лишь недавно получил флот из новых тяжеловооруженных летательных аппаратов. Рема в этом корабле раздражали неаккуратная сборка, некачественное оборудование и непрофессиональные конструкторские решения. Никто из создателей не счел возможным дать проекту свое имя, что было неудивительно. По всем признакам, корабль собрали сервиторы, и необходимость доверять ему свою жизнь не радовала. На соседней переборке виднелось вытравленное кислотой клеймо Механикум, и Рем коснулся его «на счастье».
— Я видел, — сказал Баркха. — Вы суеверны?
Вопрос был задан вроде бы не всерьез, но Рем услышал в нем предостережение, намек на то, что ответ следует хорошо обдумать. Баркха имел полное право осуждать старшего офицера за неподобающее командование воинами Ультрамара. Даже теперь, в разгар сражения. Особенно теперь.
— Нет. Но то, что они верят в эту машину настолько, чтобы поставить на нее свой знак, придает мне уверенности.
— Наверное, это единственное, что не дает ей рассыпаться, — заметил Баркха, когда летательный аппарат сделал вираж вокруг одной из иссушенных солнцем силосных башен Квинтарна. Столбы света из обзорных блоков в фюзеляже корабля покачнулись, и Рем почувствовал, как от брюха машины что-то оторвалось. Столкновение или сбой системы? Сердце екнуло, поскольку крылья резко снижающегося летательного аппарата прошли в метре от серебристой обшивки силосной башни.
— Впереди цель! — раздался голос по внутренней вокс связи, напряженный от усилий, которых стоило удержать сопротивляющуюся машину. По голосу пилота Рем понял, что думает о новом корабле экипаж. У прежней «Грозовой птицы» были явные преимущества, например устойчивость, делавшая полеты на ней истинным удовольствием, и надежная защита легионеров.
Рем подключил разъемы своего шлема к пикт-устройствам, установленным в носовой части корабля, наблюдая строгую симметрию Идризии — одного из главных сельскохозяйственных гидрополисов Квинтарна. Город, хоть и был отдан на утилитарные нужды выращивания и переработки урожая, обладал своеобразной красотой, создаваемой величественными башнями, навесами на столбах и облицованными мрамором домами для собраний. Планировка улиц ласкала глаз мастерским сочетанием функциональности и эстетики. Как и почти во всем на Ультрамаре, в проектировании и планировке городов чувствовался гений примарха.
Жаль, что он не приложил руку к проекту этого корабля…
Опорные пункты противника в городе были помечены красным, и Рем видел, насколько глубоко он запустил свои острые когти в тело столицы. Враг преуспел именно в городских операциях, предпочитая оружие, более подходящее для боев на ближнем и среднем расстоянии, способное прожигать укрытия насквозь, будто их вовсе не существовало.
Это сражение будет самым показательным. Остальные едва не заканчивались их поражением, пока великий труд примарха не подтверждал свою значимость. Это происходило раз за разом, сражение за сражением. Четвертая рота была отнюдь не единственной, вооруженной невероятным достижением их праотца. В то время как приближалась воздушная атака, другие роты сражались на различных направлениях театра военных действий по всему Квинтарну.
Рем был уверен, что за ним и его воинами наблюдают особенно пристально, чтобы узнать, укоренилось ли учение в их душах. В определенных кругах «Проблемная» Четвертая рота прославилась отчаянной храбростью и безрассудной отвагой. Считалось, что если творение примарха приживется у них — значит, приживется и везде. А после Калта…