Страница 8 из 27
— Снимок сделан здесь, в Народной республике, на пленке, совсем недавно полученной из-за границы. Он сделан малоквалифицированным рентгенологом, в частном кабинете, оборудованном неважно... Или, если в лечебном учреждении, то по блату. Снимок производился наспех, притом не стационарному, а приходящему больному. Больше пока ничего не могу сказать.
— А вам мало этого? Черт возьми! Никак не думал, что из этого черного листка можно высосать столько сведений. Признаться, я не вижу, откуда вы все это взяли.
— Это же очень просто! Вот тут видна часть тени ребра; ребро мужское, притом крупное. Имеются возрастные изменения — реберный хрящ окостенел, но умеренно. Направление ребра и его изгиб показывают большую ширину грудной клетки. Техника снимка невысокая, и обработан он плохо — видите пятна? Это — недостаточная промывка. Будь дело за границей — майор, конечно, воспользовался бы услугами настоящего рентгенолога в квалифицированном учреждении. А здесь он обратился к тому, к кому было возможно. Кишечник подготовлен плохо, видимо, готовили больного «на ходу». Пленка не из старых довоенных запасов, а нового выпуска. Такая пленка появилась всего три месяца назад, и местные органы здравоохранения ими еще не располагают, только мы получили небольшую партию. Пленка либо контрабандная, либо украдена в каком-нибудь нашем госпитале.
Далее: на снимке нет ни даты, ни номера — вообще никаких обозначений, значит, снимок в регистрационный журнал не вносился. И, наконец, смотрите: снимок сушили, подвесив на английской булавке, а не на специальном зажиме, и из кюветы доставали не пинцетом, а пальцами — вот отпечаток, к сожалению, рисунка кожных линий не получилось. Вот и все, товарищ генерал.
— Совершенно ясно и очень здорово! Вы, профессор, прямо Шерлок Холмс!
— Ну что вы, я просто достаточно квалифицированный врач, а наблюдательность и умение анализировать для нас обязательны. Опытный рентгенолог, наверное, сможет сказать вам больше, особенно, если привести снимок в порядок.
— Спасибо, профессор, это было очень поучительно. А теперь вопрос: у человека с таким пузырем были основания воздерживаться от спиртных напитков?
— Я бы запретил такому больному пить, притом давно, так как процесс старый. Да, позвольте: это, наверное, снимок майора. Когда ему стало дурно во время операции, я хотел дать ему рюмку коньяку — он отказался.
— И Ковали показывают, что он ничего спиртного не пил и избегал есть жирное. А вот это не послужит ли еще одним доказательством? Это тоже из комнаты майора, или Влоцкого. Мы сделали анализ — в коробочке карлсбадская соль, а здесь — таблетки уротропина. Ведь это дают печеночным больным?
— Да, нередко. Я думаю, теперь с уверенностью можно сказать, что это снимок майора. Он перенес в прошлом воспаление желчного пузыря, и пузырь временами его беспокоит, но не очень, иначе он не рискнул бы забираться сюда. Знаете, товарищ генерал, попытка найти кабинет, где произведен снимок, пожалуй, не безнадежна.
— Мы непременно попытаемся найти. Но сейчас меня занимает другой вопрос... Ваше терпение еще не истощилось? Тогда продолжу, до главного мы еще не добрались, тут придется рассказывать подробно.
Ришарда Влоцкого на должность лесничего принял шесть месяцев назад старший специалист лесного управления воеводства Козинский. Человек проверенный, добросовестный, известный своей требовательностью. Он беседовал с Влоцким и убедился, что это образованный и опытный лесовод. Козинский даже записал для памяти некоторые мысли Влоцкого относительно ведения лесного хозяйства. Поговорив с Влоцким, Козинский представил его заместителю заведующего управлением, и Влоцкого оформили на работу в Ментно. Это было, напомню, полгода назад. С тех пор Козинский и Влоцкий в управлении не встречались ни разу. Новый лесничий в воеводстве был дважды или трижды, но всегда в отсутствие Козинского, с последним же виделся только раз, у него на дому, два месяца назад.
Дальше. Мы установили, что Влоцкий не только не приступил к выполнению своих проектов, о которых говорил Козинскому, но и вообще ничего не делал, работой объездчиков и лесников не интересовался, если не считать, что две вакансии заместил своими людьми и одного из старых лесников вовлек в шайку. Лесотехник Спивак, помощник Влоцкого, прямо утверждает, что Влоцкий — специалист слабый, во всяком случае без практического опыта. Всю работу он, по сути дела, свалил на Спивака.
Все это заставило меня задуматься. Мы вникли в дело поглубже, и оказалось, что при повторных посещениях лесного управления Влоцкого каждый раз принимали новые люди. Козинский отсутствовал, в отдел кадров Влоцкий не заходил и являлся не к заму, а к самому заведующему. Наружность его описывают по-разному. Высокий, бритый, блондин, крепкого сложения — с этим согласны все. Но по мнению Козинского, Влоцкий худой и волосы у него светлые, пепельного оттенка. А начальник управления и инспектора, видевшие Влоцкого, описывают его сходно с тем, как вы описали майора...
— А что говорят заместитель и работники отдела кадров?
— Ничего не говорят, то есть не помнят. На специальные темы Влоцкий ни с кем, кроме как с Козинским, не говорил, ловко сводил разговор на что-нибудь интересное для собеседника, например, заву чуть не час рассказывал об охоте и рыбной ловле — тот любитель. На квартиру к Козинскому он зашел, чтобы посоветоваться по поводу статьи, которую хотел написать в журнал «Пуща». В беседе жаловался, что встречает трудности, мешающие ему выполнить свои планы лесовосстановления. «Сейчас нечего будет вам показать, — сказал он, — но дайте мне полгода, а потом приезжайте и посмотрите». Козинский согласился и отложил намеченную поездку.
Ну, и еще один момент: Козинский при первом свидании, когда принял Влоцкого на работу, вышел из управления вместе с ним. Он любит немного выпить и затащил нового лесничего в ресторан, где они «обмыли» назначение. При второй встрече Козинский поставил на стол графин вишневки, Влоцкий пил и похваливал. А когда Влоцкого принимал заведующий и они беседовали об охоте, в кабинет был подан чай, в который хозяин хотел подлить рома из фляжки — он тоже не дурак выпить, — Влоцкий попросил прощения и отказался.
Вы меня простите за все эти мелочи — в них все дело. Скажите, у вас не возникает никаких предположений?
— Предположений? Мне кажется, что их двое!
— Да, да! Смотрите, что выходит: инспектора знают именно того Влоцкого, которого они найдут в лесничестве, если приедут туда. Козинский знает именно того Влоцкого, которому, как хорошему специалисту и энтузиасту, можно надолго предоставить самостоятельность. А на случай каких-нибудь дел с большим начальством — один Влоцкий известен заму, а другой — заву, значит, опять-таки можно сманеврировать. Конечно, долго так не протянешь, но долго-то ему и не нужно.
— Простите, товарищ генерал, это все так, но какая же цель? Зачем нужна такая сложная и рискованная механика? Почему тот человек, который имеет все данные, чтобы занять место лесовода, не поехал в лесничество? Зачем понадобилось посылать вместо себя другого?
— Ну, я думаю, затем, что настоящий лесовод работает в каком-то другом месте, под другим именем и может появляться здесь только изредка, когда нужно обработать понимающего человека, которому не вотрешь очки. При таком способе он как специалист может служить ширмой не для одной шпионской базы, а для двух и, может быть, больше. Ведь гастролировать он может за нескольких майоров. В стране еще не во всем наведен четкий порядок, бдительность хромает и такие махинации возможны.
Теперь вот какой — и последний — вопрос: Влоцкий номер один и Влоцкий номер два по наружности в общем похожи. Не заметили вы сходства между майором и шофером машины, на которой вас возили? Помнится, из слов вашего убийцы вы поняли, что водитель — лесовод?
— Да, я очень ясно слышал: «Эх, лесовод!» Но я не видел лица шофера и даже рост его затрудняюсь определить. По голосу он на «майора» не похож, а вот боязнь вида крови у обоих одинаковая.