Страница 20 из 32
Лишь несколько рабов-каменотесов всегда провожали всадника пристальными непонятными взглядами, негромко переговариваясь на своем языке. Тогда ромейский надсмотрщик, огрев одного-другого плетью, покрикивал лениво:
— Хватит глазеть, хватит! Вонючие бараны! Ваше дело работать, а не глазеть… За что вас кормят, бездельники?
Рабы, вздыхая, возвращались к прерванной работе, но при каждом появлении черного сероглазого всадника все повторялось сызнова.
Однажды Хорив не успел еще далеко отъехать, услышал за спиной злой ромейский окрик, быстро, как в бою, повернулся и увидел: дюжий надсмотрщик так полоснул плетью старого раба, что тот схватился за ухо, и меж пальцев проступила кровь. У полян не было принято бить стариков…
Хорив не успел ничего подумать, только ощутил в себе неудержимую ярость. Никто не успел опомниться, как вороной конь сшиб надсмотрщика, и жесткая антская плеть загуляла по голове упавшего. Поднялся шум и крик, набежало множество ромеев, но подоспевшие отроки Хорива живо оттеснили их конями. Рабы прервали свою работу, все ждали, что же последует далее. Стало тихо-тихо. И Хорив отчетливо услыхал сипловатый немолодой голос, произнесший по-антски:
— Нудь всегда здоров, благородный ант.
Он вздрогнул, будто пробудился, и увидел перед собой нескольких рабов-каменотесов, опустившихся на колени. Один из них, тот самый старик, придерживая кровоточащее ухо, повторил тем же голосом:
— Благородный ант, будь всегда здоров!
И все стоявшие на коленях коснулись лбами земли, как бы подтверждая сказанное.
Хорив всегда был скор в решениях и деяниях.
— Этих — ко мне в шатер! — И он указал на коленопреклоненных рабов.
Ромеи снова подняли было шум, но бешеный сероглазый ант мгновенно выхватил меч из-под своего черного плаща, окружавшие его всадники тотчас уставили свои копья. Пришлось угомониться. Здесь, вдали от Константинополя, с варварами лучше не спорить…
— Принесите вина, хлеба и листьев подорожника! — приказал Хорив, когда рабов ввели к нему в шатер, где было достаточно просторно, чтобы все уместились. — И оставьте нас одних.
Он велел приведенным подкрепиться, сам тоже куснул хлеба и запил вином. К рассеченному уху старика приложили свежих листьев подорожника — кровь унялась. После чего, обратившись к нему, Хорив спросил:
— Откуда знаешь нашу речь?
— Мало ли языков мы знаем! — вздохнул тот.
А другой добавил, по-славински, так что Хорив уразумел:
— Своего бы не забыть…
— Иные уже и не помнят, — заметил третий, тоже по-славински.
Затем все они начали кланяться Хориву и наперебой — кто по-антски, кто по-славински, кто по-ромейски, а кто по-своему — благодарить великодушного анта и желать ему вечного здоровья. А старик с рассеченным ухом еще сказал:
— Только умоляем благородного господина, пусть выкупит нас. Нам теперь нельзя возвращаться, никого не оставят в живых, всех распнут.
— За что же? — не понял Хорив. — Ведь вы не убежали, вашей вины нет. Я вас силой увел.
— Брату антского князя, другу самого Императора, никто из них не посмеет слова лишнего сказать. А мы, бесправные рабы, все будем распяты. Вниз головой.
— Вниз головой? — переспросил Хорив. — Как же это — вниз головой? Зачем так?
— А вот так, благородный господин. Очень даже просто. Как восемнадцать лет назад распяли тысячи наших братьев.
— Расскажите, — велел Хорив. — Где и за что их распяли? И кто вы, откуда вы?
Придерживая приложенный к уху подорожник, старый раб начал рассказывать. Остальные, слушая его, время от времени сокрушенно вздыхали либо вдруг начинали возбужденно говорить по-своему, все разом.
— Наша земля далеко отсюда, на окраине Империи. Там есть река — всего одна, а вокруг — на плоскогорьях — пустыня. Наши прадеды когда-то жили свободно, возделывали прибрежные земли и пасли скот весной на плоскогорьях, когда даже пустыня зацветает… Но, как это бывало со многими, жили они меж собой не дружно, отдельные племена и роды то бранились, то мирились. Когда мирились — народ дышал свободно. Когда бранились — этим пользовались соседи и набегали. Наша земля потеряла свободу. Временами в народе рождались и вырастали смелые вожаки, они поднимали восстания. Но ни одно не завершилось освобождением. Последнее было восемнадцать лет назад. Императорские солдаты и монахи-миссионеры начали разрушать наши храмы и строить свои.
— Как же так? — удивился Хорив. — Император не мешает нам молиться своим богам и приносить им жертвы.
— А предлагал ли он антам принять христианство?
— Предлагал. Но не заставлял.
— Потому что вы ему нужны. Поверь мне, много прожившему и многое испытавшему! Придет час, и он поступит с вами так же, как поступил с нами. Как поступает со всеми…
— Нет, старик! — уверенно заявил Хорив. — С нами будет только то, чего захотим мы сами… Рассказывай дальше про свой народ.
— Повинуюсь, благородный ант… Внимай же… Некоторые из нас, особенно кто побогаче, уехали в другие земли. Иные же изменили вере своих отцов и получили за это от Императора выгодные должности. А нам, беднякам, что оставалось делать? У нас нашелся молодой вожак, сын достойного отца, отчаянная голова. И мы снова восстали. О, как горела вся наша земля под ногами имперских солдат! И это — не в последний раз, нет!..
Тут все находившиеся в шатре рабы разволновались, как река под ветром, заговорили непонятно все разом и подняли такой шум, что стоявший у входа отрок-копейщик заглянул, встревоженный.
Хорив жестом отослал копейщика и сурово прикрикнул на рабов, повелев говорить одному только старику, а остальным — помалкивать.
— Голова нашего вожака, — продолжал старик, — была не только отчаянная, но и умная. Он знал, когда начинать. Император в то время как раз вел мирные переговоры с персами. Но те, тоже не дураки, услыхав о нашем восстании, прервали переговоры. Мы надеялись на помощь персов, вспоминая, как много столетий тому назад их благородный царь Кир, справедливейший из владык, помог нашему народу освободиться от угнетателей-чужеземцев. Но то было так давно! А теперь и персы не те, и времена другие… У Императора не хватало войска, чтобы и с персами воевать и с восставшей провинцией справиться. Зато у него хватило золота, чтобы подкупить и натравить на нас соседние племена… Тяжело об этом вспоминать и тяжело об этом говорить. Но я доскажу… Умная и отчаянная голова нашего незабвенного вожака, предательски схваченного, была отсечена и отправлена в подарок Императору. И мы, повстанцы, остались без вожака, как тело без головы. А когда тело без головы, даже самое сильное, его не так уж трудно повалить… Двадцать тысяч повстанцев были убиты в бою или распяты вниз головой. Еще двадцать тысяч попали в рабство, в том числе даже девушки и дети…
— Уразумел, вас подарили Императору, — прервал нетерпеливо Хорив, которому теперь стало все ясно и не хотелось более продолжать этот затянувшийся разговор. Хотелось выйти из шатра, вскочить на коня и мчаться вдоль берега навстречу свежему ветру — остудить голову, утомленную услышанным. Но как быть с несчастными рабами, которых он так неосмотрительно отнял у их господ-ромеев? Старший брат, надо полагать, не похвалит…
— Чего вы желаете? — спросил Хорив.
Те, обменявшись по-своему немногими словами, ответили:
— Об одном умоляем, благородный ант! Все о том же. Не возвращай нас, выкупи, оставь у себя. Мы будем твоими верными рабами. Мы пригодимся антам. Мы умеем тесать камни, но мы умеем и многое другое.
— Что же вы еще умеете?
— О, многое! — воскликнул старик. — Я, например, неплохо знаю языки — свой, греческий, латинский, а также антский, как ты мог удостовериться. И не я один…
— Что еще вы можете?
— Среди нас есть мастер, умеющий изготовлять украшения из золота и серебра.
— А оружие?
— Он будет украшать ваше оружие. Но один из нас знает секрет изготовления таких мечей, которые гнутся и тут же выпрямляются, не ломаясь при этом. Наши имперские хозяева не знают об этих умениях своих рабов, они убеждены, что мы можем быть только каменотесами. Но от тебя у нас нет ничего тайного. Выкупи нас! Не пожалеешь…