Страница 31 из 34
— Правильно, что я выбрал для тебя изумруд? — спросил он умоляющим тоном, надеясь хотя бы на намек.
Уголок рта иронически изогнулся, когда Присцилла подняла левую руку и снова залюбовалась кольцом, которое он надел ей на палец.
— Весьма экстравагантный жест, Карлос, — сказала она лукаво. — Он окончательно убедил присутствующих, что ты говоришь правду.
Она не верит ему! Вот и конец! Что еще он мог сделать, что сказать? Может, его план был обречен на неудачу с самого начала? Господи, как он стремился к ней! И неужели сейчас позволит ей уйти из его жизни?
Карлос лихорадочно подсчитал, сколько времени у него осталось до отъезда в аэропорт. Он должен заставить каждую минуту работать на себя.
— Я говорил правду, Присцилла, — тихо сказал он, — Я считал, что это — единственный способ доказать, что ты можешь положиться на мое слово. В сложившихся обстоятельствах мне казалось, что поступки более убедительны, чем слова.
Он почувствовал, как ладонь, спокойно лежавшая в его руке, сжалась в крепкий кулачок. Голова мотнулась в отрицательном жесте. Она отказывается от него! — решил Карлос и лихорадочно стал искать способ заставить ее открыться, поверить ему.
В этот момент проход в галерею им загородила Элда Регина. Карлос мысленно выругался: опять она вмешивается! Если бы вот так же не стала у них на пути два года назад...
— Карлос, Присцилла... вы уже уходите?
— Полагаю, ты не собираешься снова помешать нам, — грубо ответил Карлос, ему было не до дипломатии.
Глаза у пожилой женщины были усталые, лицо осунулось, но эти приметы пережитого стресса не тронули сына. Причиненные ею страдания были слишком глубокими. Элда Регина коснулась руки Карлоса — проявление нежности, не характерное для нее. Но и на этот ее жест он не ответил. Два года... два года мучиться по ее милости! И если он сейчас окончательно потеряет Присциллу...
— Прости меня, я была не права, — неожиданно сказала Элда Регина, и взгляд ее метнулся к Присцилле. — Умоляю, не отнимай у меня сына!
Снова намек на Деметрио. Карлос с ожесточением стиснул зубы, подавляя яростную волну сопротивления. Неужели мать никогда не сможет понять, что ему необходимо освободиться от этого заклятия, тяготеющего над его жизнью?
— Я никогда не сделаю этого, сеньора де Мелло. Поверьте мне, — искренне ответила Присцилла.
Ну вот, сейчас она уйдет, оставит его, как уже однажды сделала, с горечью подумал Карлос.
— Ты заставил меня устыдиться своих поступков.
Робкое смирение вызвало у Карлоса беспокойство. Он пристально пригляделся к матери, не зная, что и подумать. То ли это очередная уловка, чтобы вернуть себе его расположение. То ли искреннее выражение раскаяния. Мать как будто постарела, появились морщинки, которых он не замечал раньше, — признаки усталости и слабости. Они поразили Карлоса с такой силой, что все его раздражение мгновенно прошло.
— Надеюсь, ты найдешь в своем сердце прощение для меня... со временем.
Элда Регина говорила запинаясь, словно шла по незнакомой тропе, конца которой не было видно.
— Хосе Антонио сказал, что вы зааплодировали, когда я приняла предложение Карлоса, — произнесла Присцилла с легкой вопросительной интонацией.
Хочет убедиться, что это правда, удивился Карлос. Зачем ей это нужно?
— Это было то немногое, что я могла сделать, — последовал полный раскаяния ответ. — Я не думала... Нет, я не допускала даже мысли, что Карлос полюбит... способен полюбить тебя с такой силой. — Элда Регина оглянулась на сына, откровенно умоляя его о прощении. — Пожалуйста, поверьте мне сейчас! Я желаю вам обоим большого счастья.
В сущности, наперекор собственному желанию, Карлос оказался тронут. Может быть, взаимопонимание с матерью станет возможным, если она наконец поймет, что он не послушный инструмент в ее руках.
— Спасибо вам, — пробормотала Присцилла.
Обмен любезностями под конец? Карлос попытался преодолеть одолевавшие его сомнения.
— Поговорим в другой раз, мама, — пообещал он довольно бесцеремонно. — А сейчас извини нас.
Элда Регина де Мелло стушевалась и, покорно кивнув, отошла в сторону.
— Попроси Хосе Антонио не оставлять ее одну, — шепнула Присцилла.
Карлос озадаченно посмотрел на нее — надежда боролась в нем с недоверием. В красивых зеленых глазах он неожиданно увидел забот, сочувствие, желание помочь женщине, принесшей ей столько горя!
— Сейчас же, пока мы не ушли! Пожалуйста! — настаивала Присцилла.
Карлос посмотрел в ту сторону, где они оставили Хосе Антонио. Как оказалось, брат следил за ними. Кивком головы Карлос указал ему на мать. Этого оказалось достаточно. Хосе Антонио поднял руку, давая понять, что все будет в порядке, и направился к матери.
Увидев сомнение в глазах Присциллы, он криво усмехнулся.
— Он сделает все, что нужно, — заверил ее Карлос.
Присцилла улыбнулась в ответ.
— Не забывай: она твоя мать.
— А ты? Ты — моя невеста, Присцилла?
Ресницы ее дрогнули и опустились. Улыбка исчезла с лица, и Присцилла вздохнула. Карлос затаил дыхание.
— Давай уйдем отсюда.
Она не сказала «нет»!
— Машина с шофером ждет у подъезда.
Присцилла скользнула по нему ироническим взглядом.
— Какая расторопность!
Он с облегчением рассмеялся. Затем — обвил ее руку вокруг своей и повел к выходу. Она не отвергла его завуалированное предложение остаться с ним наедине. У него в запасе несколько часов, чтобы завоевать ее снова.
Еще пять минут, уговаривал себя Карлос, садясь в машину рядом с Присциллой. Желание схватить желанную женщину, посадить на колени и крепко прижать к своей груди, чтобы дождем страстных поцелуев смыть все ее сомнения, распирало его. Это было бы вполне в его духе, но почему-то сейчас казалось неуместным, особенно в машине. Еще немного, и водитель доставит их домой. А тогда уж его не остановить. Если только Присцилла...
Карлос глубоко вздохнул и посмотрел на свою спутницу, стараясь угадать в ней признаки такого же нетерпения. Взгляд Присциллы был обращен на дом, от которого они отъехали. Она не отрываясь смотрела на него, пока они не достигли резных чугунных ворот. Обеспокоенный, как бы этот символ непомерного семейного богатства вновь не стал барьером между ними, и полный решимости смести все преграды, Карлос схватил Присциллу за руку. Она резко повернулась к нему, но взгляд ее сохранял отсутствующее выражение. У Карлоса на душе опять заскребли кошки. Казалось, он был готов отдать все, лишь бы узнать, о чем она думает, что творится в ее душе. Но вот выражение лица Присциллы изменилось — теперь она доверчиво и серьезно смотрела на него.