Контакт третьей степени

– А то тебе непонятно: как?! – передразнил Гирю Глухарь и, не вставая со скамейки, плюнул в сторону урны, но не попал: плевок повис на ее вертикальной стенке. – Ублажил майоршу, вот она и выпросила у своего начальника для него это назначение, – громко, чтобы услышали все, закончил Глухарь.

Жила, еще один Чугунов прихвостень, недоверчиво нахмурился.

– Ты думаешь, они… – запнувшись в конце фразы, Жила ограничился жестом: хлопнул правой ладонью по сжатому кулаку левой.

– Нет, бля, книжки читали! – оскалился Глухарь. – То-то всякий раз Чугун выходил от нее с улыбкой до ушей, довольный, как мартовский кот. Эта Крайнова, я вам скажу, – он понизил голос, перейдя на доверительный шепот, – еще та пробля…

– Да нет, не может быть, – замотал головой Чирок, но его никто не стал слушать.

– Атас! Чугун возвращается, – шепнул Мосел, и, оборвав начатый Глухарем разговор, все разом повернулись к появившемуся во дворе лейтенанту.

Вопреки ожиданиям, Чугун отчего-то выглядел мрачным. Может, на радостях и вправду хотел трахнуть майоршу, а она ему не дала. Он подошел к курилке и, ни к кому конкретно не обращаясь, попросил:

– Дайте закурить.

Глухарь демонстративно отвернулся, а Гиря помялся, но затем все-таки протянул лейтенанту пачку своего «Петра». Чугун выудил оттуда сигарету, но закуривать не стал: так и вертел в руках.

– Ну! – не выдержал Жила. – Чего тебе сказал полковник?

Чугун покачал головой:

– Ничего.

– Как ничего? – опешил Жила. – С кем же ты разговаривал?

– С Ольгой Максимовной.

Глухарь демонстративно хмыкнул: а я вам что говорил. Но тут снова заговорил Чугун, и внимание всех переключилось на него.

– Честно скажу, парни, я мало что понял, – признался он.

Еще бы ты понял, сопляк, усмехнулся Глухарь, но на него в этот момент никто не смотрел. А Чугун, продолжая мять нераскуренную сигарету, продолжал:

– В общем, завтра у нас начинаются тренировки. Для этого где-то выстроен специальный полигон. Только… – он сделал паузу. – Дело в том, что на этих тренировках можно по-настоящему свернуть себе шею. Программа боевой подготовки, которую нам предстоит испытать, максимально имитирует условия реального боя, вплоть до применения боевых патронов, мин, гранат и прочих боеприпасов.

– Так мы и раньше стреляли боевыми, – невозмутимо заметил Фагот. – Помню, на батальонных учениях в прошлом году…

Но Чугун не дал ему договорить.

– А сейчас все это будет применено против нас.

– Шутишь? – подозрительно прищурился Жила.

– Если бы, – вздохнул Чугун. – Нам даже разрешено использовать любые виды оружия и боеприпасов. Кстати! – он обвел взглядом собравшихся. – В тринадцать часов получаем на складе оружие.

– Ну с оружием понятно, – растолкав обступивших лейтенанта бойцов, протиснулся вперед Мосел. – А делать-то что будем, с кем воевать?

– Сначала разведка полигона, потом не знаю.

– Что же Крайнова тебе по-дружески не сказала? – ехидно спросил Глухарь.

Он хотел поддеть сопляка, но тот так и не въехал. Повернул свою озадаченную рожу и сказал куда-то в пространство:

– У меня такое впечатление, что и она, и этот Панов еще много о чем недоговаривают.

Оружейный склад больше походил на выставку военного снаряжения. Здесь не было железных решеток и обычного стеллажа, на который пронырливые прапорщики с плутоватыми глазами выкладывали выписанные по накладной пистолеты, автоматы, магазины и цинки с патронами. Самих прапорщиков тоже не было. Распоряжался на складе уже знакомый Дмитрию майор Пригоров, сопровождавший разведгруппу от базы спецназа до исследовательского института. Он был в том же десантном комбинезоне, который со дня первой встречи ничуть не износился и выглядел таким же новым, только на этот раз без головного убора. Первым делом майор уточнил, кто командует группой, лишь после этого распахнул сваренную из толстых стальных листов и заполненную песком или другим наполнителем тяжелую дверь, на которой трафаретными буквами было напечатано «Оружейная», и пропустил разведчиков в свои владения. За дверью располагался ярко освещенный длинный коридор, который упирался в другую, точно такую же, дверь с короткой надписью «Тир», а по обе стороны от ведущего к ней прохода были расставлены стенды с разнообразным пехотным вооружением, а также ростовые манекены в различном боевом снаряжении и средствах защиты. Все экспонаты этой своеобразной оружейной выставки от автомата или вставленного в ножны боевого ножа до защитного бронешлема или надетого на манекен противогаза сияли чистотой, словно только что вышли из сборочного цеха или их в течение нескольких часов подряд тщательно начищала рота солдат. Дмитрий даже взглянул по сторонам: нет ли вокруг фильтров отсоса пыли, какие бывают на некоторых производствах и в научных лабораториях, где требуется особая чистота, но ничего подобного ни в стенах, ни на потолке не обнаружил. Да и кому могло прийти в голову устанавливать столь сложную и дорогую систему очистки воздуха на оружейном складе? Тем не менее факт оставался фактом: все разложенное, расставленное и развешанное на складе оружие выглядело абсолютно новым, как… как десантный комбинезон распоряжающегося на складе майора. Может быть, поэтому, несмотря на свой грозный вид, автоматы, снайперские винтовки и пистолеты, даже ножи и саперные лопатки выглядели какими-то сувенирными, предназначенными не для боя, а для съемок остросюжетного кинобоевика, имеющего такое же отношение к реальной жизни, как взятая в библиотеке книжка.

Остальные разведчики с не меньшим любопытством разглядывали окружающие их экспонаты. Мосел не удержался и взял с ближайшего стенда изящный нож с обоюдоострым вороненым лезвием. Пригоров тоже заметил это, но не одернул любопытного сержанта, продолжая наблюдать за ним с удивившей Дмитрия загадочной ухмылкой. Через секунду Маслов болезненно скривился и выронил нож, который, спикировав вниз, вонзился в одну из плит напольного покрытия. Мосел слизнул кровь с порезанного пальца и, ощущая за собой вину, виновато потупился, но Пригоров и не думал сердиться. Каким-то неуловимо стремительным движением он оказался возле Маслова, без видимых усилий выдернул застрявший в полу нож и вернул обратно на стенд, после чего вынул из нагрудного кармана индивидуальный медицинский пакет и сунул его в руки Мослу. Это выглядело так, будто майор заранее приготовил индпакет как раз на такой случай, словно он заранее знал, что кто-нибудь из разведчиков обязательно поранится при обращении с оружием. Но больше всего Дмитрия поразило выражение его лица. Своевольный поступок Маслова и полученный им порез вызвали у Пригорова не досаду или раздражение, а скорее… удовлетворение.

– Запомните, сосунки, оружие не прощает небрежного обращения, а это в особенности, – сказал он.

– Что же в нем такого особенного? – поинтересовался Чирок.

Вместо ответа майор подобрал со стенда другой клинок, почти исчезнувший в его широкой ладони. Метательная «оса» или что-то похожее, навскидку определил Дмитрий. А потом произошло настоящее чудо: майор взмахнул рукой, пущенный им нож черным бликом промелькнул в воздухе и глубоко, почти по самую рукоятку, вонзился в надетый на манекен кевларовый жилет.

– Ни хрена себе! – пробормотал стоящий возле манекена Гиря и испуганно попятился.

Глухарь, напротив, подался вперед и принялся ощупывать пробитый кевлар. Судя по тому, как вытянулось его лицо, жилет был самый настоящий.

– Как же это, товарищ майор? – наконец спросил он. – Он же штыковой удар выдерживает, а тут какой-то нож.

Пригоров в ответ только усмехнулся.

– Ножи бывают разные.

Разведчики озадаченно переглянулись, и только Мосел старательно бинтовал пораненный палец. Ему никак не удавалось остановить кровь, видимо порез оказался глубоким.

– Помочь? – спросил у него Дмитрий.

Но тот упрямо мотнул головой:

– Сам справлюсь.

Мосел, конечно, не был таким мастером ножевого боя, как Глухарь, но обращаться с холодным оружием, безусловно, умел. Как он умудрился порезаться, непонятно. Еще более удивительно, что майор-оружейник ожидал чего-то подобного, почему заранее и позаботился об индивидуальном пакете.