Страница 26 из 71
- Тебя никто не спрашивал-то, чернь! - рявкает Одноглазый на Слимауса. - Если захочу, скажу: пляши, шут гороховый. И будешь плясать, трясти своим колпаком-то.
- Это не колпак шута, - пытается возразить звездочет. - Это официальный головной убор придворного астролога.
Гуга игнорирует Слимауса, будто перед ним не парень, а кусок компоста.
- Потомок… - в голосе мертвеца отчетливо проступают нотки грусти. - Совсем не экономишь-то… Держишь при дворе всяких шарлатанов…
- Э… - Эквитей краснеет и прячет глаза. - Предсказания очень помогают в боевых действиях.
- Угу, - заключает Гуга, в лексиконе которого напрочь отсутствует слово культура. - Этот сопляк-то тебе предсказывает кому сегодня яйца отрежут, а кому завтра?
- Ну, - теряется король. - Не все так просто.
- Убить эту собаку звездную? - размышляет Одноглазый. - Дело-то нехитрое. Заодно и казну-то слегка облегчим. Не будешь поди нести эти… как их… затраты на выплату… этого-то… роялти… сему смердящему…
- Не надо меня убивать, - молит Слимаус. - Без меня они дорогу не найдут.
- Почему не найдут-то? - удивляется Гуга. - Из болота я их выведу. Но…
Он умолкает, в черном провале единственного глаза угадываются нотки тяжелого размышления. Взгляд покойника направлен на остолбеневшего от изумления Эквитея.
Одноглазый рывком соскакивает с коня и резво подпрыгивает к владыке Преогара. Секунду он смотрит Эквитею прямо в глаза.
- Знаешь, - говорит о грустно. - А ведь ты нас разбудил-то…
- Я тут не при чем, - лепечет король. - Меня жена обманула!
- Баба-то?! - грозно хмурится глаз мертвеца. - Ты позволил какой-то там бабе себя обмануть?!
- Ну…
- Вот это я понимаю! - вдруг хохочет Гуга и по-дружески хлопает Эквитея по плечу. - Это у нас семейное-то!
Я припоминаю, что король мимоходом рассказывал, будто жена Одноглазого была та еще особа. У деда Эквитея, Стусея Пятого, насчитывалось около двух десятков незаконнорожденных братьев и сестер. Причем только Стусей мог похвастаться общей кровью с Гугой. Остальных воспитывали конюхи, пажи и обычные крестьяне. Да уж, невольно возникают параллели с любвеобильной Хатланиэллой.
- Разбудил ты меня, наследничек, - печально сообщает мертвец. - Из-за тебя начался конец света-то. Наша с тобой кровь всколыхнула древние чары. И мне теперь тебя убить надлежит…
Гуга тянется к рукояти меча. Еще парочка секунд и голова Эквитея отправится в трясину. Это надо как-нибудь решить. Я делаю шаг вперед, но король Преогара меня опережает.
- Может договоримся? - дрожащим голосом интересуется действующий монарх.
- Это как? - в голосе Одноглазого бурлит нескрываемая заинтересованность.
- Я слышал, у тебя некоторые затруднения с финансами…
- И шо?
- Денег дам…
- Деньги за собственную душу-то?
- Много денег.
- Сколько много-то?
Эквитей негнущимися пальцами шуршит в поясном кошеле. Его лицо стремительно бледнеет и я даже беспокоюсь, чтобы монарха не хватил сердечный приступ. Опускаю глаза и вижу, как из громадной дырки в кошеле показывается грязный ноготь короля.
- В драке порвали… - шепчет монарх. Он лихорадочно шарит взглядом по бревнам. Но там не лежит и малейшей монетки.
- Нет денег, стало быть? - будничным тоном справляется мертвец.
Эквитей сглатывает и отрицательно мотает подбородком.
- Ну, нет денег - нет договоренности, - вздыхает Гуга.
Он уже наполовину извлекает меч, когда король пугает окрестности счастливым выкриком.
- Нашел! - орет Эквитей. - Проводнику готовил и засунул за отворот перчатки… Не пригодилась тогда - пригодится сейчас…
В его руке поблескивает полновесная золотая монета.
Алчность так и прет изо всех прогнивших дыр мертвеца. Он протягивает скрюченные пальцы и хватает золотой. Вертит его, пробудет прикусить гнилыми пнями зубов. Лижет металл набухшим черным языком.
- Договорились! - заключает Гуга. На этот раз в его рокочущем голосе искрится настоящая радость. - Где ж ты был, внучок, когда мы этой канавой болотистой перебирались-то? Если бы нам денег хватило, мы бы дракона поимели-то… Как догадался-то, что на болото надо с деньгами идти?
Эквитей пожимает плечами:
- На твоем примере обучен. Наслышан и о твоих подвигах, и о Проводнике.
- Ох, попался бы этот покруч мне в руки-то! - мечтательно говорит Одноглазый. - Уж я бы его…
- Вот он, - толчком ноги выкатываю тело Проводника.
Гуга некоторое время смотрит на погибшего духа болот. Он просто сияет от счастья. Наклоняется над трупом и от всей души пинает его под ребра.
- Надеюсь, вы его долго мучили? Этого ублюдка трясины? Скажите, что долго. Ну скажите-то!
- Не очень, - говорю честно. - Умер от удара веслом по голове.
- Башку, сталбыть, раскроили… - как сытый кот мурлычет Одноглазый. - А мне он говорил, что погибнуть не может-то…
- Мы тоже так думали, пока Слимаус не угостил его по черепку.
Гуга резко поворачивается к звездочету и, недоверчиво склонив голову, смотрит на парня.
- Беру свои глаголы обратно, - говорит он Эквитею. - Удвой этому портку заработную плату-то. Хорошее дело парень сделал.
- Спасибо, - несмело улыбается астролог.
- Не убью вас теперь-то, - заявляет Одноглазый. - Но при условии.
- Готовы слушать.
- Ты, внучок, знаешь наверное, что через неделю солнце рухнет? - морщится покойник. - Если убить всех причастных, то чаша сия нас минует.
- Знаю.
- Сможешь с этой бедою разобраться-то? - серьезно вопрошает Гуга. - За неделю-то сможешь?
Эквитей почесывает подбородок и смотрит прямо в единственный глаз предка.
- Больше некуда деваться. Придется либо предотвратить конец света, либо самим умереть.
- Похвально сие, - кивает Одноглазый. - Договор таков. Если сумеешь остановить напасть, то не приду за тобой. Но ежели неделя пройдет, в тот же миг предстанет пред тобой моя рать. И порубим тебя, ясен пень, на куски…
- Понятно, - Эквитей хмурится и сплевывает. - Раньше хоть две недели оставалось для маневра. А теперь неделя…
- Именно неделя, - подтверждает мои опасения Гуга. - Какое-то чародейство ускорило этот… как его… пр о цесс.
Пораженные этой новостью, мы готовимся к отплытию. Мертвые рыцари медленно уходят под воду. Покойный монарх остается с нами - хочет немного поговорить с Эквитеем, разузнать о судьбе государства и заодно помочь отыскать отсюда выход.
- Долго мы тут петляли, - говорит он. - Но добирались до Пустой горы с большим трудом. Но не будем о старом-то, внучок. Поведай-ка лучше о делах государственных.
Мне удалось выломать два длинных березовых ствола и мы со Слимаусом, словно баграми отталкиваемся от болотного дна. Плот медленно плывет, рассекая грязные волны, поднятые погружающимися рыцарями. Утомленная последними происшествиями Харишша уснула. Она свернулась калачиком возле Прасса и укрылась полой его грязного плаща. Осел приходит в себя и перепугано всхрапывает. Приходится повторно стукнуть его между глаз. Я орудую шестом и с интересом прислушиваюсь к негромкому диалогу двух монархов.
Одноглазый спешился и уселся рядом с Эквитеем, прислонившись спиной к ноге конского скелета. Он расспрашивает потомка обо всем, что произошло за последние столетия.
Но ведь каков Гуга! А думал, что он станет задавать вопросы о жизни своих детей и внуков. Но его интересуют лишь политика и деньги.
- Что с моими землями-то? - вопрошает покойник.
- За это время границы не слишком расширились. На севере часть державы отвоевали варвары…
- Проклятье! - ревет Одноглазый. - Какой подлец разрешил им это сделать?
- Кхм, - пытается успокоить его Эквитей. - У прадеда не было другого выхода. Ты пропал и оставил пыльную казну совершенно пустой. Пришлось продать большинство нарядов прабабушки…
- Печально, - вздыхает Гуга. - Кто ж знал-то, что мы от дракона не вернемся. Так что там с границами?
- Север, конечно, неприятно. Но кроме двух торговых трактов там нет ни полей, ни хороших охотничьих угодий, - продолжает король. - Потому я не посчитал умным идти на их завоевание. Тридцать лет назад я пошел с войсками сначала на запад, а потом на юг. Захватил Триниллин, а потом отхватил изрядный кусок Каплаута и Темного края. Теперь восточный кордон проходит по Быстрому ручью, а запад заканчивается Морской рекой и Твердым озером.