Страница 81 из 207
Рузвельт уже в конце 30-х годов ХХ века, отождествлял преодоление угрозы сегментации мирового хозяйства и сохранение устойчивой потребности в импорте ключевых регионов мира - Европы и Юго-Восточной Азии - с успешным развитием американской экономики и самого американского общества.
Конечно, это было формой традиционного стремления обеспечить своей экономике новые рынки сбыта, но весьма специфической формой: США в большинстве случаев не пытались захватить и закрепить эти рынки за собой военно-политической силой, как «старые» колониальные державы. Их усилия были направлены лишь на поддержание свободного доступа к этим рынкам, то есть на поддержание условий конкуренции между развитыми странами, на разрушение неэкономических барьеров и создание нового мирового экономического порядка.
Поистине, чтобы ввергнуть свою страну в горнило всеобщей конкуренции, надо было быть преисполненным непоколебимой верой в ее силы! Впрочем, у США не было выбора: они не могли создать собственную колониальную империю и потому должны были довольствоваться разрушением чужих.
Вера же в собственные силы не могла не быть укреплена тем, что все основные конкуренты уже попали в мясорубку войны и все более измождались ею, а американский бизнес был эффективен и агрессивен. Кроме того, решение задачи сохранения, а в идеале и расширения мирового рынка было более экономичным и требовало на порядок меньше ресурсов, чем традиционный колониальный захват и удержание рынков, - в том числе и потому, что частная инициатива всего мира содействовала США. Высвобождаемые же за счет упрощения стратегической задачи ресурсы американского общества дополнительно укрепляли его конкурентоспособность.
Таким образом, США вступали в войну с четким пониманием своих не только текущих, но и стратегических, глобальных целей - как минимум недопущения сегментации мирового рынка и как максимум - всемерного углубления мировой хозяйственной интеграции. Их главный мотив, четко осознаваемый лидерами страны, заключался в том, чтобы расчистить поле для конкуренции, сделать ее глобальной - и тогда, в равных условиях победит сильнейший, то есть американский бизнес.
Рузвельт знал, что новый миропорядок мало создать - его надо поддерживать, причем инструменты этой поддержки могут быть лишь надгосударственными. Через четверть века после «великого мечтателя» Вудро Вильсона он сумел реализовать его идею о действенном органе международного, то есть глобального регулирования, обеспечивающего поддержание наиболее выгодного для США мирового порядка от имени всего человечества.
Понимая разнородность проблем мирового развития и, соответственно, разнородность американских интересов, руководители США способствовали созданию целой сети таких органов: военно-политические вопросы решала ООН (ввязавшаяся вскоре после Второй Мировой в корейскую войну, которая формально была войной ООН против Северной Кореи), вопросы поддержания мировой финансовой системы - МВФ и Мировой банк, развития мировой торговли - Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ), углубление которого породило в 1993 году ВТО.
Таким образом, Рузвельт еще более 60 лет назад демонстрировал принципиально новый тогда и как никогда актуальный сейчас подход к интеграции как инструменту глобальной конкуренции.
Благодаря его усилиям после Второй Мировой войны высшей формой свойственной рынку экспансии стала именно интеграция - создание единого пространства для конкуренции по единым правилам. Интеграция с более слабым партнером есть наиболее изящная и деликатная форма его поглощения, при которой удается избежать внеэкономического насилия и иных аморальных действий.
Американское общество стало главным выгодоприобретателем во Второй Мировой войне именно потому, что сумело превратить экономическую интеграцию в новую форму экспансии и только в этом виде - в новую, преобладающую после войны форму развития рыночной экономики. Победа в «холодной войне» и превращение в лидера человечества были достигнуты США на новом этапе этого же пути, за счет качественного расширения самого понятия экономической интеграции - с преимущественно товарных на финансовые, а затем и на информационные рынки.
10.1.2. «История успеха» США:
формирование идеологии глобальной интеграции
Подобно тому, как основы современного экономического могущества США вполне оправданно выводятся исследователями из «рейганомики», эволюцию современной геофинансовой политики США при кратком обозрении разумно прослеживать, начиная с 1981 года. В этот момент Рейган, стремясь решить внутриэкономические задачи, начал «политику тяжелого доллара» - ревальвацию доллара по отношению к основным валютам мира. Она, как можно теперь понять, неожиданно для ее творцов, оказала колоссальное влияние на всю международную экономику и вывела США на новую орбиту могущества, превратив их в важнейший фактор мирового экономического регулирования.
Непосредственной целью было повышение конкурентоспособности достаточно сильной к тому времени национальной экономики за счет открытия ее для международной конкуренции на уровне товаров и подстегивания в том числе и таким образом структурной перестройки, идущей на излете глубокого структурного кризиса и в условиях нового взлета мировых цен на нефть.
В частности, именно «политика тяжелого доллара» позволила остановить галопирующую инфляцию (МВФ: статистика ее замедления) - одну из составляющих так называемой «стагфляции», поразившей в ходе структурного кризиса рубежа 70-х и 80-х годов американскую экономику. Другая составляющая стагфляции - стагнация производства - была преодолена подстегиванием конкуренции внутри национального хозяйства за счет роста рентабельности импорта при помощи «политики тяжелого доллара» и не имевшим к ней прямого отношения беспрецедентным наращиванием военных расходов, ставших «локомотивом» не только инвестиционного подъема, но и глубокой и комплексной структурной перестройки экономики.
«Политика тяжелого доллара» обеспечила приток капиталов, необходимых для углубления этой перестройки. Именно тогда сложилась модель, по которой значительная часть долларов, уходивших из страны в результате превышения импорта над экспортом, возвращалась в виде эффективных иностранных инвестиций.
С другой стороны, благодаря специальным усилиям американского государства и общего увеличения привлекательности «потяжелевшего» доллара произошло кардинальное увеличение долларовой массы, «сбрасываемой» за пределы США, которое нейтрализовало краткосрочные негативные последствия беспрецедентного роста как бюджетного, так и (частично) внешнеторгового дефицита.
После достижения ключевой цели данного этапа - преодоления структурного кризиса и обеспечения устойчивого развития американской экономики на качественно новом уровне - произошла естественная смена концепции.
Наступил долгий период девальвации доллара (см. с йеной!! - РБК) для стимулирования экспорта США, повышения их конкурентоспособности и притока финансовых средств в базирующиеся на их территории ТНК. Девальвация доллара означала также относительную защиту от обратного влияния на развитие американского общества значительных долларовых средств, выведенных за пределы США на предыдущем этапе развития.
Стимулирование американского экспорта означало вывод глобальной экспансии США на новый уровень: вслед за распространившимся по миру на предыдущем этапе американским долларом пошли американские товары и, за ними, американские производители. (Одним из важнейших достижений американской общественной культуры остается четкое осознание того, что политическая экспансия прочна лишь при поддержке ее экономической экспансией, и, главное, - организационное закрепление выводов из этого в структурах как представительной демократии, так и государственной и даже корпоративной бюрократии).