Страница 146 из 207
Вероятно также, что «экономическая ООН», о которой говорилось выше, возникнет (если возникнет) в конце концов именно как механизм контроля за наднациональными корпорациями и особенно - за глобальными финансовыми группами, то есть в конечном счете - как действующий механизм непосредственно мировой власти, чем-то напоминающий раннюю администрацию Франклина Рузвельта.
Что же до внешнего по отношению к мировой экономической системе событию, которое выведет ее из неминуемой в этом случае Величайшей посткризисной депрессии, - что же до этого события, которое так же не оставит места для промедления и компромисса и столь же мобилизует человечество, как и Вторая Мировая война, - то предвидеть его с хоть сколько-нибудь удовлетворительной степенью точности нам пока не дано.
Попытки скоропалительно «назначать» на «должность» глобального катаклизма каждую переживаемую нами трагедию - то 11 сентября 2001 года, то войну в Афганистане, то агрессию США в Ираке - представляются не оправданными. Глобальный кризис еще не созрел, он еще только разворачивается, и мы, находясь в его начале, в принципе не имеем возможности предвидеть пути и тем более конкретные механизмы его разрешения.
Сегодня можно лишь предполагать, что, как и 70 лет назад, гроза с наибольшей вероятностью придет из наиболее развитой технологически страны мира - Соединенных Штатов. Возможно, она, как это было показано выше, окажется связана с развернувшейся после весны 2000 года корректировкой их фондового рынка после некоего подобия эры prosperity конца 20-х годов ХХ века.
Точные прогнозы все еще неуместны.
Нам остается лишь надеяться, что лидеры человечества (к которым больше уже не относится наша страна), как и 70 лет назад, увидят надвигающийся кризис первыми и сообщат о нем остальным устами своих стратегов и городских сумасшедших.
* * *
Принципиально важно, что этот кризис, каким бы болезненным он ни был, и в целом описанное выше развитие событий позволит лишь ослабить остроту проблемы глобального монополизма, но отнюдь не решить ее окончательно. Ведь склонность производства к монополизации и, затем, к загниванию является проблемой всего развития человечества.
Вспомним: монополизация на национальном уровне была одной из причин не только Великой депрессии рубежа 20-х и 30-х годов, но и жесточайшего структурного кризиса рубежа 70-х и 80-х годов ХХ века. Национальные правительства в принципе не смогли ограничить национальные монополии при помощи непосредственного воздействия на них. Вероятно, это общее правило: в долгосрочном плане государство в принципе не может эффективно регулировать монополии, действующие на соответствующем его возможностям национальном уровне.
И подлинное историческое величие Рейгана и Тэтчер заключалось не в сногсшибательном и неожиданном для них самих успехе объявленного ими «крестовом походе против коммунизма», но в том, что они первыми нашли выход из «ловушки монополизма». Они ограничили национальные монополии за счет международной конкуренции, открыв ей национальные экономики, как бы «открыв форточку» в мир.
Тем самым они не только дали миру сильнейший импульс к принудительной интеграции и глобализации, но и качественно ускорили развитие своих собственных стран, «уведя их в отрыв» от человечества в целом и превратив их из просто развитых в качественно отличающиеся от остальных «наиболее развитые» страны.
Однако к настоящему времени, как было показано выше, вновь сложилась жесткая система монополий - уже не национальных, но транснациональных - которые снова начинают загнивать (современная мировая финансовая нестабильность может быть расценена как признак именно такого загнивания).
При этом источников внешней конкуренции нет. Более того: если на национальном уровне государства не могли контролировать монополии, находящиеся с ним «на одном уровне», то сейчас уровень монополий выше уровня государств - они носят наднациональный характер. Поэтому создание необходимых международных систем регулирования, о котором говорилось в данном параграфе, не решило бы проблему окончательно, ибо, подобно событиям рубежа 20-х и 30-х годов, подняло бы регулирующие механизмы лишь «на уровень» самих монополий. История ХХ века показывает, что это достаточно лишь в среднесрочном, но не в долгосрочном плане.
Недостаточность такого регулирования для национального развития в окончательной форме проявилась через 50 лет после начала Великой депрессии. Учитывая колоссальное ускорение темпов как технологического, так и общественного прогресса, можно быть уверенными в том, что аналогичная недостаточность подобного регулирования для глобального развития проявится в на порядок более сжатые сроки.
Возможно даже, что кризисы национального и глобального регулирования глобальных монополий совпадут во времени или по крайней мере перейдут один в другой: кризис, сначала охватив системы национального регулирования, прямо по мере формирования наднациональных регулирующих систем распространится и на них.
Представляется, что единственно возможным ограничением глобальных монополий в условиях невозможности дальнейшего расширения масштабов регулирования могут стать метатехнологии, которые уже приобретают характер жестких объективных рамок развития (возможно, ограничивающих даже тех, кто создает их). В этом случае совокупность господствующих технологий - «вторая природа» - станет для человечества, как было показано в конце первого параграфа второй главы, столь же жестким ограничителем и стимулом, с точки зрения организации развития частично заменяющим рынок (с его мотором развития - конкуренции), каким была для первобытного человечества «первая природа».
Однако конкретные формы развития и самоорганизации человечества в рамках этой совокупности господствующих технологий в настоящее время не только не понятны, но и в принципе не поддаются прогнозированию.
Представляется, впрочем, что их можно предугадать, анализируя различные пути, которыми развитые страны пытаются выйти из сегодняшнего структурного кризиса или по крайней мере смягчить его негативные последствия.
13.3. Алгоритмы преодоления кризиса
13.3.1. Расширение высокотехнологичных рынков:
культурная агрессия и «военное кейнсианство»
В краткосрочном плане наиболее заметные попытки изживания кризиса связаны с разнообразным стимулированием развития бедных стран (а точнее, наиболее бедных, так как на оздоровление просто бедных стран никаких денег мира в принципе не может хватить) в типичном гуманитарно-ооновском стиле. Прямое противоречие попыток такого рода текущим интересам практически всех ключевых сил развитых стран (см.параграф…) и исключительная содержательная сложность задачи (см. параграф …) обрекает их на заведомую неудачу.
Можно предположить, что усилия такого рода останутся, с одной стороны, признаком хорошего тона в международных отношениях и своего рода «гуманитарным фетишем», а с другой - способом утонченной конкуренции между развитыми странами, при которой они будут стараться вредить друг другу, «спихивая» друг на друга все большие объемы «помощи развитию». Классическим примером такого подхода служит Россия, которая была вынуждена заплатить за совершенно не нужное ей вступление в Парижский клуб кредиторов списанием значительной доли задолженности развивающихся стран и, соответственно, отказом даже от самой возможности хотя бы частичного восстановления своего влияния в них в среднесрочной перспективе.